Тогда он вспомнил, что перед его отъездом горячо обсуждался вопрос о том, чтобы собраться в Виллер-Котре и обсудить возможности для объединения главного города кантона с близлежащими деревнями.
Разнообразные события личного свойства заставили его забыть о событии политическом, имевшем, однако, немалое значение.
Он вспомнил о двадцати пяти луидорах, пожалованных ему перед отъездом из Парижа доктором Жильбером на обмундирование Национальной гвардии Арамона.
Он с гордостью поднял голову, представив себе во всем блеске бывших под его началом гвардейцев.
Это помогло ему переварить два пряника и четыре леденца вкупе с пинтой воды, которые могли бы, несмотря на его прекрасный желудок, причинить ему неприятность, если бы не отличное средство, способствующее пищеварению: удовлетворенное самолюбие.
Глава 22. ПИТУ-ГЕОГРАФ
В то время как Питу пережевывал сладости и пил воду, размышляя о своем, тетушка Коломба опередила его и зашла на почту.
Но Питу нимало не обеспокоился. Почта находилась напротив Новой улицы, небольшой улочки, выходившей в ту часть парка, где проходила аллея Влюбленных, связанная с нежными для Питу воспоминаниями; он мог бы в несколько прыжков нагнать тетушку Коломбу.
Он поднялся на крыльцо в тот самый момент, как тетушка Коломба выходила с почты с пачкой писем в руке.
Среди всех этих писем было одно в изящном конверте, кокетливо запечатанное воском.
Письмо это было адресовано Катрин Бийо. Очевидно, именно этого письма и ждала Катрин. Как и было условленно, г-жа Коломба вручила письмо покупателю леденцов, и он в ту же минуту поспешил в Писле, обрадованный и в то же время опечаленный: он был рад оттого, что осчастливит Катрин, а печален потому, что источник счастья девушки на его вкус был слишком горек.
Но Питу был удивительный человек: несмотря на испытываемую им горечь, он так торопился доставить это проклятое письмо, что с шага постепенно перешел на рысь, а с рыси – в галоп.
В пятидесяти шагах от фермы он внезапно остановился, разумно полагая, что если он прибежит вот так, запыхавшись и в поту, папаша Бийо может заподозрить неладное, а он и так уже, казалось, вступил на скользкий и тернистый путь недоверчивости.
Итак, молодой человек решил пожертвовать несколькими минутами ради того, чтобы остаток пути пройти не спеша. Он важно зашагал к дому.
Вдруг, проходя мимо комнаты юной больной, он заметил, что сиделка, желая, по-видимому, проветрить комнату, приотворила окно.
Питу сначала просунул в щель нос, потом заглянул… Это все, что он мог сделать: ему мешала оконная задвижка.
Однако он мог заметить, что Катрин проснулась и ожидала его возвращения, а Катрин увидела Питу, подававшего ей таинственные знаки.
– Письмо! – пролепетала девушка. – Письмо!
– Тише! – предостерег Питу.
Оглянувшись, будто браконьер, вознамерившийся сбить со следа всех смотрителей королевского охотничьего округа, он, убедившись в том, что его никто не видит, бросил письмо в щель, да так ловко, что оно угодило как раз в ямку, приготовленную девушкой под подушкой.
Не дожидаясь благодарности, которая не замедлила бы последовать за его жестом, он отступил от окна и пошел к двери. На пороге он увидел Бийо.
Если бы не выступ в стене, фермер увидел бы, что произошло, и одному Богу известно, что из этого вышло бы, принимая во внимание расположение духа; в котором он в это время находился.
Питу не ожидал, что нос к носу столкнется с фермером, и почувствовал, как заливается краской до ушей.
– Ох, господин Бийо, – пробормотал он, – признаться, вы меня здорово напугали!
– Испугал тебя, Питу? Капитана Национальной гвардии! Того, кто взял Бастилию! Испугал?!
– Что же в этом удивительного? – отвечал Питу. – Бывает и такое, особенно когда не ожидаешь…
– Ну да… – кивнул Бийо, – когда ждешь, что встретишься с девицей, и вдруг видишь перед собой ее отца, верно?..
– Нет, господин Бийо, вот тут вы не правы! – возразил Питу. – Я не ожидал встретить мадмуазель Катрин. Нет! Несмотря на то, что она пошла на поправку, чему я от всей души рад, она еще слишком слаба, чтобы подняться на ноги.
– И тебе нечего ей сказать?
– Кому?
– Катрин…
– Ну почему же нечего… Я должен передать ей от доктора Рейналя, что все идет хорошо и что он зайдет днем; впрочем, передать ей это может кто угодно, не обязательно делать это мне.
– Ты, должно быть, проголодался, да?
– Проголодался?.. – переспросил Питу. – Да нет…
– Как!? Ты не голоден? – вскричал фермер. Питу понял, что совершил оплошность. Чтобы Питу в восемь часов утра не хотел есть?! Это противоречило закону природы.
– Конечно, я голоден! – спохватился он.
– Ну так ступай поешь. Работники как раз сели завтракать; они, должно быть, оставили тебе место.
Питу вошел в дом, Бийо провожал его взглядом, хотя его добродушие почти одержало верх над подозрительностью. Он увидел, как Питу сел во главе стола и набросился на хлеб с салом, словно не ел до этого ни пряников, ни леденцов, словно не пил воды.
Правда, желудок Питу к тому времени был уже, по всей вероятности, снова пуст.
Питу не умел делать несколько дел разом, но уж если за что-нибудь брался, то действовал основательно. Выполняя поручение Катрин, он сделал все, что от него зависело. Получив от Бийо приглашение позавтракать, он от души взялся и за это дело.
Бийо продолжал за ним наблюдать; видя, что Питу не поднимает глаз от тарелки, что он занялся стоявшей перед ним бутылкой сидра, что ни разу он не взглянул на дверь в комнату Катрин, фермер в конце концов поверил, что единственной целью предпринятого Питу похода в Виллер-Котре была та, о которой он объявил.
Когда завтрак Питу подходил к концу, дверь в комнату Катрин отворилась и на пороге появилась г-жа Клеман со смиренной улыбкой на устах, свойственной всем сиделкам: она вышла, чтобы выпить чашку кофе.
Само собой разумеется, это был не первый ее выход: в шесть часов утра, то есть спустя четверть часа после ухода Питу, она появилась на кухне и попросила стаканчик водки – единственное, как она говорила, средство, способное поддержать ее после бессонной ночи.
При виде сиделки г-жа Бийо поспешила ей навстречу, а Бийо зашел в дом. Оба они стали ее расспрашивать о здоровье Катрин.
– Все хорошо, – отвечала г-жа Клеман, – правда, мне показалось, что сейчас мадмуазель Катрин опять стала бредить.
– Как бредить?.. – удивился папаша Бийо. – Неужели опять начинается?..
– Боже правый! Бедная моя девочка! – прошептала г-жа Бийо.
Питу поднял голову и прислушался.
– Да, – продолжала г-жа Клеман, – она говорит о каком-то Турине, о какой-то Сардинии и зовет Питу, чтобы он ей объяснил, где они находятся.
– Я готов! – воскликнул Питу, допив сидр и вытирая рукавом рот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211