– Это пусть вас не беспокоит, мадмуазель Катрин.
– Ты заранее готов сделать то, о чем я тебя попрошу?
– Ну еще бы! Разумеется! Лишь бы это можно было сделать!
– Нет ничего проще.
– Ну так скажите!
– Надо сходить к тетушке Коломбе.
– К торговке леденцами?
– Да, она ведь и письма разносит.
– Понимаю… Я должен ей сказать, чтобы она отдавала письма только вам.
– Скажи, чтобы она отдавала мои письма тебе, Питу.
– Мне? – переспросил Питу. – Ну да, теперь понимаю.
И он в третий или в четвертый раз вздохнул.
– Это самое надежное, ты согласен, Питу?.. Если, конечно, ты согласишься помочь мне в этом деле.
– Бог с вами, мадмуазель Катрин! Да разве я могу отказать вам?
– Спасибо! Спасибо!
– Я готов… Я, разумеется, пойду... вот завтра же и пойду.
– Завтра – слишком поздно, дорогой Питу. Идти нужно сегодня.
– Хорошо, мадмуазель, я пойду, сегодня, нынче же утром, да хоть сейчас!
– Какой ты славный, Питу! – обрадовалась Катрин. – Как я тебя люблю!
– Ох, мадмуазель Катрин! – воскликнул Питу. – Не говорите так, меня прямо в жар бросает от ваших слов.
– Взгляни, который теперь час, Питу, – попросила Катрин.
Питу подошел к ее часам, висевшим на камине.
– Половина шестого, мадмуазель, – отвечал он.
– Ну что ж, мой добрый друг Питу… – молвила Катрин.
– Что, мадмуазель?
– Хорошо было бы…
– Пойти к мамаше Коломбе?.. Я к вашим услугам, мадмуазель. Но сначала выпейте микстуру: доктор велел принимать по ложке через полчаса.
– Милый Питу! – отвечала Катрин, наливая себе в ложку лекарство и глядя на него так, что сердце его запрыгало от радости. – То, что ты для меня делаешь, дороже всех микстур на свете!
– Вот, значит, что имел в виду доктор Рейналь, когда говорил, что я обещаю стать хорошим врачом!
– А что ты скажешь, Питу, если тебя спросят, куда ты идешь?
– Об этом можете не беспокоиться.
И Питу взялся за шляпу.
– Разбудить госпожу Клеман? – спросил он.
– Нет, пусть спит, бедняжка… Мне теперь ничего больше не нужно... только бы…
– Только... что? – переспросил Питу. Катрин улыбнулась.
– Да, я догадываюсь, – пробормотал вестник любви, – вам нужно письмо господина Изидора. Помолчав немного, он продолжал:
– Не беспокойтесь, если оно пришло, вы его получите; если же его еще нет…
– А если нет?.. – озабоченно повторила Катрин.
– Если нет, то еще раз взгляните на меня ласково, улыбнитесь мне вот так же нежно, еще раз назовите меня своим дорогим Питу и добрым другом, и, если письмо еще не пришло, я поеду за ним в Париж.
– Какое доброе и верное сердце! – прошептала Катрин, провожая взглядом Питу.
Почувствовав, что долгий разговор утомил ее, она снова уронила голову на подушку.
Десять минут спустя девушка и сама не могла бы сказать, произошло ли все это на самом деле или привиделось ей в бреду; но в чем она была совершенно уверена, так это в том, что живительная свежесть стала исходить из ее души и распространяться по всему телу.
Когда Питу проходил через кухню, тетушка Бийо подняла голову.
Госпожа Бийо еще не ложилась, она уже третьи сутки не смыкала глаз.
Уже третьи сутки она не покидала скамеечку у камина, откуда она могла следить если не за дочерью, к которой ей запрещалось входить, то по крайней мере за дверью ее комнаты.
– Ну что? – спросила она.
– Дела пошли на лад, тетушка Бийо, – сообщил Питу.
– Куда же ты собрался?
– В Виллер-Котре.
– Зачем?
Питу помедлил с ответом. Питу не отличался находчивостью.
– Зачем я туда иду?.. – переспросил он в надежде выиграть время.
– Ну да, – послышался голос папаши Бийо, – моя жена тебя спрашивает, зачем ты туда идешь – Пойду предупрежу доктора Рейналя.
– Доктор Рейналь велел тебе дать ему знать, если будет что-нибудь новое.
– А разве это не новость, что мадмуазель Катрин чувствует себя лучше?
То ли папашу Бийо удовлетворил ответ Питу, то ли он не захотел придираться к человеку, который в конечном счете принес ему добрую весть, но возражать он больше не стал.
Питу вышел, папаша Бийо возвратился к себе в комнату, а тетушка Бийо снова уронила голову на грудь.
Питу прибыл в Виллер-Котре без четверти шесть.
Он разбудил доктора Рейналя, сообщил, что больная чувствует себя лучше, и полюбопытствовал, что делать дальше.
Доктор поспешил узнать, как прошла ночь, и к величайшему изумлению Питу, отвечавшему со всей возможной осмотрительностью, славный малый скоро заметил, что доктору известно все, что произошло между ним и Катрин, как если бы он сам присутствовал при их разговоре, спрятавшись за занавесками или под кроватью.
Доктор Рейналь пообещал зайти днем на ферму, предписал Катрин все то же лекарство и выпроводил Питу. Тот долго размышлял над этими загадочными словами и наконец понял, что доктор советует ему продолжать с девушкой разговоры о виконте Изидоре де Шарни.
Выйдя от доктора, он отправился к тетушке Коломбе. Она проживала в самом конце улицы Лорме, иными словами – на другом краю городишка.
Он пришел как раз в ту минуту, как она собралась выйти.
Тетушка Коломба была большой приятельницей тетушки Анжелики Впрочем, дружба с теткой не мешала ей относиться с уважением к племяннику.
Войдя в полную пряников и леденцов лавочку тетушки Коломбы, Питу сразу понял, что если он хочет, чтобы переговоры имели успех и письма для мадмуазель Катрин попали к нему в руки, надо постараться если и не подкупить тетушку Коломбу, то хотя бы ей понравиться.
Он купил два леденца и черствый пряник.
Оплатив покупку, он решился обратиться с просьбой Дело оказалось непростым.
Письма должны были передаваться лично в руки тем, кому они адресованы, или по крайней мере их доверенным лицам, располагавшим письменной доверенностью.
Слово Питу не вызывало у тетушки Коломбы сомнений, но она требовала письменную доверенность.
Питу увидел, что должен пойти на жертву.
Он дал слово принести на следующий день расписку в получении письма, если, конечно, оно есть, а также доверенность на получение вместо Катрин других писем на ее имя.
Обещание сопровождалось покупкой еще двух леденцов и пряника.
Вот лучший способ ни в чем не иметь отказа!
Тетушка Коломба недолго сопротивлялась и в конце концов пригласила Питу следовать за ней на почту, где обещала вручить ему письмо для Катрин, если оно там окажется.
Питу пошел за ней следом, на ходу поедая пряники и облизывая сразу четыре леденца.
Никогда, никогда в жизни он не позволял себе подобного расточительства; впрочем, как уже известно читателю, благодаря щедрости доктора Жильбера Питу был богат.
Проходя через площадь, он вскарабкался на решетку фонтана, припал губами к одной из четырех струй и минут пять пил не отрываясь. Спустившись вниз, он огляделся и заметил неподалеку нечто вроде театрального помоста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211