– Хорошо!
– Первая войдет через ворота Шайо, вторая – через Рульские ворота, третья
– через Гренельские. Колонна, вошедшая через Гренельские ворота, должна будет убить Лафайета; та, что войдет через ворота Шайо, возьмет на себя господина Неккера, а колонна, вошедшая через Рульские ворота, разделается с господином Байи.
– Хорошо! – повторил Калиостро.
– После этого они заклепают пушки, соберутся на -Елисейских полях и пойдут в Тюильри, а в Тюильри – наши.
– Как это ваши? А Национальная гвардия?
– Там должна поработать брабантская колонна. Соединившись с частью наемной гвардии в четыреста швейцарцев и с тремястами заговорщиками из провинции, она захватит благодаря единомышленникам внешние и внутренние ворота; потом к королю войдут с криками: «Государь! Сент-Антуанское предместье восстало... карета готова... надобно бежать!» Если король согласится бежать – хорошо; если нет – его уведут силой и препроводят в Сен-Дени.
– Хорошо!
– Там уже будут ждать двадцать тысяч пехотинцев, к ним присоединятся тысяча двести человек кавалерии, брабантский легион, четыреста швейцарцев, триста заговорщиков, десять, двадцать, тридцать тысяч роялистов, примкнувших по дороге; с помощью всех этих сил и надо будет препроводить короля в Перону.
– Чем дальше – тем интереснее! А что все они будут делать в Пероне, дорогой господин де Босир?
– В Пероне будут ждать наготове двадцать тысяч человек; к тому времени они приедут морским путем из Фландрии, а также из Пикардии, Артуа, Шампани, Бургундии, Лотарингии, Эльзаса и Камбрези. Сейчас пытаются сторговаться с двадцатью тысячами швейцарцев, двенадцатью тысячами германцев и двенадцатью тысячами сардинцев; объединившись в первый эскорт короля, они составят пятьсот тысяч численного состава.
– Кругленькая цифра! – заметил Калиостро.
– Эти пятьсот тысяч человек двинутся на Париж; они перекроют реку выше и ниже города и, таким образом, отрежут подвоз продовольствия. Голодный Париж капитулирует. Национальное собрание будет распущено, а король, настоящий король, снова займет трон своих отцов.
– Аминь! – бросил Калиостро. Он встал и продолжал:
– Дорогой господин де Босир! С вами очень приятно беседовать, однако случилось то, что бывает и с самыми знаменитыми ораторами, когда они все сказали, когда им больше нечего сказать – а вы ведь все сказали, не правда ли?
– Да, ваше сиятельство, пока все.
– В таком случае – до свидания, дорогой мой господин де Босир. Когда вам снова захочется получить десять луидоров, по-прежнему в качестве подарка, приходите ко мне в Бельвю.
– Так, в Бельвю… А спросить графа Калиостро?
– Графа Калиостро? О нет, вас никто не поймет. Спросите барона Дзаноне.
– Барон Дзаноне?! – вскричал Босир. – Да ведь именно так зовут генуэзского банкира, ссудившего его высочество двумя миллионами.
– Вполне возможно, – отвечал Калиостро.
– То есть, как – возможно?
– Ну да. У меня много дел, и я совершенно забыл об этом. Вот почему я не сразу вспомнил, о чем идет речь. Однако теперь, как мне кажется, я припоминаю.
Босир был до глубины души потрясен тем, как это можно забыть о деле стоимостью в два миллиона; он пришел к мысли, что когда дело касается денег, лучше быть на службе у того, кто ссужает деньги, нежели у того, кто их занимает.
Впрочем, потрясение Босира было не настолько сильным, чтобы он забыл, где находится; едва Калиостро сделал несколько шагов к выходу, как Босир одним прыжком нагнал его и, подстроившись к его походке, пошел за ним след в след; глядя на них со стороны, можно было подумать, что это идут два автомата, приводимые в движение одной и той же пружиной.
Только когда ворота за ними захлопнулись, стало заметно, как они разделились.
– В какую сторону вы теперь направляетесь, дорогой господин де Босир?
– А вы?
– Ну, уж, во всяком случае, нам не по дороге.
– Я иду в Пале-Рояль, ваше сиятельство.
– А я – в Бастилию, господин де Босир. Засим оба господина расстались; Босир низко поклонился графу, Калиостро в ответ едва заметно кивнул головой, и оба почти в ту же минуту исчезли в ночной мгле. Калиостро пошел по улице Тампль, а Босир зашагал по улице Верри.
Глава 6. ГЛАВА, В КОТОРОЙ ГАМЕН ДОКАЗЫВАЕТ, ЧТО ОН В САМОМ ДЕЛЕ МАСТЕР МАСТЕРОВ И ВСЕОБЩИЙ УЧИТЕЛЬ
Читатель помнит, что король в присутствии г-на де Лафайета и графа де Буйе выразил желание повидаться со своим бывшим учителем Гаменом и попросить его помощи в одной важной слесарной работе. Он прибавил также – мы полагаем нелишним упомянуть об этой подробности, – что не помешает и опытный подмастерье, и они займутся этой работой втроем. Число «три», угодное богам, не вызвало неудовольствия и у Лафайета: он отдал приказание пропустить мэтра Гамена и его подмастерье в королевские покои и проводить их в кузницу, как только они прибудут.
Неудивительно поэтому, что несколько дней спустя после переданного нами разговора мэтр Гамен – а он уже отчасти знаком нашим читателям, ведь мы рассказывали, как утром шестого октября он с незнакомым оружейным мастером сидел за бутылкой бургундского в кабачке у Севрского моста, – итак, мэтр Гамен в сопровождении подмастерья, одетого, как и сам мастер, в рабочее платье, прибыл к воротам Тюильри; их без труда пропустили, они обошли королевские покои по коридору, поднялись по лестнице на чердак и, подойдя к двери кузницы, представились дежурному камердинеру.
Их звали: Никола-Клод Гамен и Луи Леконт. Они носили звания: первый – мастер слесарного дела, второй – подмастерье.
Хотя во всем этом не было ничего аристократического, Людовик XVI, едва заслышав их имена и звания, сам поспешил к двери, громко приглашая:
– Войдите!
– Идем! Идем! Идем! – входя в кузницу, прокричал Гамен с непринужденностью не столько сотрапезника, сколько учителя.
А подмастерье то ли был непривычен к общению с членами королевской семьи, то ли был наделен природой большим уважением к коронованным особам, в каком бы костюме они перед ним ни предстали или в какой бы одежде он сам ни был им представлен, – итак, ничего не ответив на приглашение короля и появившись на пороге кузницы спустя некоторое время после мэтра Гамена, подмастерье замер, сжимая в руках куртку и картуз, у самой двери, которую притворил за ними камердинер.
Возможно, ему даже удобнее было со своего места заметить, как радостно блеснули доселе тусклые глаза Людовика XVI, на что он ответил почтительным поклоном.
– А-а, вот и ты, дорогой мой Гамен! – воскликнул Людовик XVI. – Я очень рад тебя видеть. По правде говоря, я уж на тебя и не рассчитывал: я думал, что ты совсем меня забыл!
– Потому-то вы и взяли ученика? – спросил Гамен. – Ну и правильно сделали, и имели на это полное право, раз меня не было рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211