Однако маркиз так и не проснулся.
Незнакомец с минуту смотрел на спящего с выражением глубокой печали; потом, будто вспомнив о том, что время дорого, он с огромным сожалением оттого, что вынужден прервать сладкий сон маркиза, положил ему руку на плечо.
Пленник вздрогнул и резко обернулся, широко раскрыв глаза, как это обыкновенно случается с теми, кто засыпает с ожиданием того, что их разбудят, чтобы сообщить дурную весть.
– Успокойтесь, господин де Фавра, – молвил незнакомец, – я – ваш Друг.
Маркиз некоторое время смотрел на ночного посетителя с сомнением, будто не веря тому, что друг мог прийти к нему в такое место.
Потом, припомнив, он воскликнул:
– Ага! Барон Дзаноне!
– Он самый, дорогой маркиз!
Фавра с улыбкой огляделся и указал барону пальцем на свободную скамеечку со словами:
– Не угодно ли присесть?
– Дорогой маркиз! – отвечал барон. – Я пришел предложить вам дело, не допускающее долгих обсуждений. Кроме того, мы не можем терять времени.
– Что вы хотите мне предложить, дорогой барон?.. Надеюсь, не деньги?
– Почему же нет?
– Потому что я не мог бы дать вам надежных гарантий…
– Для меня это не довод, маркиз. Напротив, я готов предложить вам миллион!
– Мне? – с улыбкой переспросил Фавра.
– Вам. Однако я готов это сделать на таких условиях, которые вы вряд ли бы приняли, а потому не буду вам этого и предлагать.
– Ну, раз вы меня предупредили, что торопитесь, дорогой барон, переходите к делу.
– Вы знаете, что завтра вас будут судить?
– Да. Что-то подобное я слышал, – отвечал Фавра.
– Вам известно, что вы предстанете перед тем же судом, который оправдал Ожара и Безенваля?..
– Да.
– Знаете ли вы, что и тот и другой были оправданы только благодаря всемогущему вмешательству двора?..
– Да, – в третий раз повторил Фавра ровным голосом.
– Вы, разумеется, надеетесь, что двор сделает для вас то же, что и для ваших предшественников?..
– Те, с кем я имел честь вступить в отношения, когда затевал приведшее меня сюда дело, знают, что им следует для меня сделать, господин барон; и того, что они сделают, будет довольно…
– Они уже приняли по этому поводу решение, господин маркиз, и я могу вам сообщить, что они сделали. Фавра ничем не выдал своего интереса.
– Его высочество граф Прованский, – продолжал посетитель, – явился в Ратушу и заявил, что почти не знаком с вами; что в тысяча семьсот семьдесят втором году вы поступили на службу в его швейцарскую гвардию; что вы вышли в отставку в тысяча семьсот семьдесят пятом и что с тех пор он вас не видел.
Фавра кивнул в знак одобрения.
– А король не только не думает больше о бегстве, но четвертого числа этого месяца присоединился к Национальному собранию и поклялся в верности Конституции.
На губах Фавра мелькнула улыбка.
– Вы не верите? – спросил барон.
– Я этого не говорю, – отвечал Фавра.
– Итак, вы сами видите, маркиз, что не стоит рассчитывать ни на его высочество, ни на короля…
– Переходите к делу, господин барон.
– Вы предстанете перед судом…
– Я уже имел честь это слышать от вас.
– Вы будете осуждены!
– Возможно.
– На смерть!
– Вероятно.
Фавра поклонился с видом человека, готового принять любой удар.
– Знаете ли вы, дорогой маркиз, какая вас ждет смерть?..
– Разве смерть бывает разная, дорогой барон?
– Еще бы! Существует кол, четвертование, шнурок, колесо, веревка, топор... вернее, все это было еще неделю назад! Сегодня же, как вы говорите, существует только одна смерть: виселица!
– Виселица?!
– Да. Национальное собрание, провозгласившее равенство перед королем, решило, что было бы справедливо провозгласить равенство и перед лицом смерти! Теперь и благородные, и смерды выходят из этого мира через одни и те же врата: их вешают, маркиз!
– Так, так! – обронил Фавра.
– Если вас осудят на смерть, вы будете повешены…И это весьма прискорбно для дворянина, которому смерть не страшна – в этом я совершенно уверен, – но которому все же претит виселица.
– Вот как?! Господин барон, неужели вы пришли только за тем, чтобы сообщить мне это приятное известие? – спросил Фавра. – Или у вас есть для меня еще более любопытные новости?
– Я пришел вам сообщить, что все готово для вашего побега; еще я хочу вам сказать, что если вы пожелаете, то через десять минут вы будете за пределами этой тюрьмы, а через двадцать четыре часа – за пределами Франции.
Фавра на минуту задумался; казалось, предложение барона ничуть его не взволновало. Затем он обратился к своему собеседнику с вопросом:
– Это предложение исходит от короля или от его высочества?
– Нет, сударь, это мое предложение. Фавра взглянул на барона.
– Ваше? – переспросил он. – А почему ваше?
– Потому, что я испытываю к вам симпатию, маркиз.
– Какую же симпатию вы можете ко мне испытывать, сударь? – молвил Фавра.
– Вы меня видели всего два раза.
– Довольно однажды увидеть человека, чтобы узнать его, дорогой маркиз. Настоящие дворяне встречаются редко, я хотел бы сохранить одного из них, не скажу для Франции, но для человечества.
– У вас нет других причин?
– Достаточно того, сударь, что, согласившись одолжить вам два миллиона и выдав вам эти деньги, я ускорил развитие вашего заговора, который сегодня раскрыт, и, следовательно, сам того не желая, я подтолкнул вас к смерти.
Фавра усмехнулся.
– Ежели это единственное ваше преступление, можете спать спокойно, – проговорил Фавра. – Я вас прощаю.
– Как?! – вскричал барон. – Неужели вы отказываетесь бежать?..
Фавра протянул ему руку.
– Я благодарю вас от всего сердца, барон, – отвечал он. – Благодарю вас от имени моей жены и моих детей, однако я отказываюсь…
– Вы, может быть, думаете, что я принял недостаточные меры, маркиз, и вы боитесь, что неудачная попытка к бегству может усугубить ваше тяжелое положение?
– Я полагаю, сударь, что вы – человек осмотрительный и, я бы даже сказал, отважный, раз вы пришли лично предложить мне побег; но повторяю: я не хочу бежать!
– Вы, верно, опасаетесь, сударь, что, будучи вынуждены покинуть Францию, вы оставите жену и детей в нищете Я это предвидел, сударь: я оставлю вам этот бумажник, в нем сто тысяч франков в банковских билетах.
Фавра бросил на барона восхищенный взгляд.
Покачав головой, он возразил:
– Не в этом дело, сударь. Если бы в мои намерения входил побег, я покинул бы Францию, положившись лишь на ваше слово, и вам не пришлось бы передавать мне этот бумажник. Но еще раз вам повторяю: мое решение принято, я не хочу бежать.
Барон взглянул на отказывавшегося маркиза так, словно усомнился в том, что тот в здравом уме.
– Вас это удивляет, сударь, – с необыкновенным спокойствием вымолвил Фавра, – и вы про себя пытаетесь понять, не осмеливаясь спросить у меня, почему я решил идти до конца и умереть, если это понадобится, какая бы смерть меня ни ожидала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211
Незнакомец с минуту смотрел на спящего с выражением глубокой печали; потом, будто вспомнив о том, что время дорого, он с огромным сожалением оттого, что вынужден прервать сладкий сон маркиза, положил ему руку на плечо.
Пленник вздрогнул и резко обернулся, широко раскрыв глаза, как это обыкновенно случается с теми, кто засыпает с ожиданием того, что их разбудят, чтобы сообщить дурную весть.
– Успокойтесь, господин де Фавра, – молвил незнакомец, – я – ваш Друг.
Маркиз некоторое время смотрел на ночного посетителя с сомнением, будто не веря тому, что друг мог прийти к нему в такое место.
Потом, припомнив, он воскликнул:
– Ага! Барон Дзаноне!
– Он самый, дорогой маркиз!
Фавра с улыбкой огляделся и указал барону пальцем на свободную скамеечку со словами:
– Не угодно ли присесть?
– Дорогой маркиз! – отвечал барон. – Я пришел предложить вам дело, не допускающее долгих обсуждений. Кроме того, мы не можем терять времени.
– Что вы хотите мне предложить, дорогой барон?.. Надеюсь, не деньги?
– Почему же нет?
– Потому что я не мог бы дать вам надежных гарантий…
– Для меня это не довод, маркиз. Напротив, я готов предложить вам миллион!
– Мне? – с улыбкой переспросил Фавра.
– Вам. Однако я готов это сделать на таких условиях, которые вы вряд ли бы приняли, а потому не буду вам этого и предлагать.
– Ну, раз вы меня предупредили, что торопитесь, дорогой барон, переходите к делу.
– Вы знаете, что завтра вас будут судить?
– Да. Что-то подобное я слышал, – отвечал Фавра.
– Вам известно, что вы предстанете перед тем же судом, который оправдал Ожара и Безенваля?..
– Да.
– Знаете ли вы, что и тот и другой были оправданы только благодаря всемогущему вмешательству двора?..
– Да, – в третий раз повторил Фавра ровным голосом.
– Вы, разумеется, надеетесь, что двор сделает для вас то же, что и для ваших предшественников?..
– Те, с кем я имел честь вступить в отношения, когда затевал приведшее меня сюда дело, знают, что им следует для меня сделать, господин барон; и того, что они сделают, будет довольно…
– Они уже приняли по этому поводу решение, господин маркиз, и я могу вам сообщить, что они сделали. Фавра ничем не выдал своего интереса.
– Его высочество граф Прованский, – продолжал посетитель, – явился в Ратушу и заявил, что почти не знаком с вами; что в тысяча семьсот семьдесят втором году вы поступили на службу в его швейцарскую гвардию; что вы вышли в отставку в тысяча семьсот семьдесят пятом и что с тех пор он вас не видел.
Фавра кивнул в знак одобрения.
– А король не только не думает больше о бегстве, но четвертого числа этого месяца присоединился к Национальному собранию и поклялся в верности Конституции.
На губах Фавра мелькнула улыбка.
– Вы не верите? – спросил барон.
– Я этого не говорю, – отвечал Фавра.
– Итак, вы сами видите, маркиз, что не стоит рассчитывать ни на его высочество, ни на короля…
– Переходите к делу, господин барон.
– Вы предстанете перед судом…
– Я уже имел честь это слышать от вас.
– Вы будете осуждены!
– Возможно.
– На смерть!
– Вероятно.
Фавра поклонился с видом человека, готового принять любой удар.
– Знаете ли вы, дорогой маркиз, какая вас ждет смерть?..
– Разве смерть бывает разная, дорогой барон?
– Еще бы! Существует кол, четвертование, шнурок, колесо, веревка, топор... вернее, все это было еще неделю назад! Сегодня же, как вы говорите, существует только одна смерть: виселица!
– Виселица?!
– Да. Национальное собрание, провозгласившее равенство перед королем, решило, что было бы справедливо провозгласить равенство и перед лицом смерти! Теперь и благородные, и смерды выходят из этого мира через одни и те же врата: их вешают, маркиз!
– Так, так! – обронил Фавра.
– Если вас осудят на смерть, вы будете повешены…И это весьма прискорбно для дворянина, которому смерть не страшна – в этом я совершенно уверен, – но которому все же претит виселица.
– Вот как?! Господин барон, неужели вы пришли только за тем, чтобы сообщить мне это приятное известие? – спросил Фавра. – Или у вас есть для меня еще более любопытные новости?
– Я пришел вам сообщить, что все готово для вашего побега; еще я хочу вам сказать, что если вы пожелаете, то через десять минут вы будете за пределами этой тюрьмы, а через двадцать четыре часа – за пределами Франции.
Фавра на минуту задумался; казалось, предложение барона ничуть его не взволновало. Затем он обратился к своему собеседнику с вопросом:
– Это предложение исходит от короля или от его высочества?
– Нет, сударь, это мое предложение. Фавра взглянул на барона.
– Ваше? – переспросил он. – А почему ваше?
– Потому, что я испытываю к вам симпатию, маркиз.
– Какую же симпатию вы можете ко мне испытывать, сударь? – молвил Фавра.
– Вы меня видели всего два раза.
– Довольно однажды увидеть человека, чтобы узнать его, дорогой маркиз. Настоящие дворяне встречаются редко, я хотел бы сохранить одного из них, не скажу для Франции, но для человечества.
– У вас нет других причин?
– Достаточно того, сударь, что, согласившись одолжить вам два миллиона и выдав вам эти деньги, я ускорил развитие вашего заговора, который сегодня раскрыт, и, следовательно, сам того не желая, я подтолкнул вас к смерти.
Фавра усмехнулся.
– Ежели это единственное ваше преступление, можете спать спокойно, – проговорил Фавра. – Я вас прощаю.
– Как?! – вскричал барон. – Неужели вы отказываетесь бежать?..
Фавра протянул ему руку.
– Я благодарю вас от всего сердца, барон, – отвечал он. – Благодарю вас от имени моей жены и моих детей, однако я отказываюсь…
– Вы, может быть, думаете, что я принял недостаточные меры, маркиз, и вы боитесь, что неудачная попытка к бегству может усугубить ваше тяжелое положение?
– Я полагаю, сударь, что вы – человек осмотрительный и, я бы даже сказал, отважный, раз вы пришли лично предложить мне побег; но повторяю: я не хочу бежать!
– Вы, верно, опасаетесь, сударь, что, будучи вынуждены покинуть Францию, вы оставите жену и детей в нищете Я это предвидел, сударь: я оставлю вам этот бумажник, в нем сто тысяч франков в банковских билетах.
Фавра бросил на барона восхищенный взгляд.
Покачав головой, он возразил:
– Не в этом дело, сударь. Если бы в мои намерения входил побег, я покинул бы Францию, положившись лишь на ваше слово, и вам не пришлось бы передавать мне этот бумажник. Но еще раз вам повторяю: мое решение принято, я не хочу бежать.
Барон взглянул на отказывавшегося маркиза так, словно усомнился в том, что тот в здравом уме.
– Вас это удивляет, сударь, – с необыкновенным спокойствием вымолвил Фавра, – и вы про себя пытаетесь понять, не осмеливаясь спросить у меня, почему я решил идти до конца и умереть, если это понадобится, какая бы смерть меня ни ожидала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211