– Ваше величество! – сурово обратился к королеве Людовик XVI. – Провидение постоянно печется о королях и не может допустить, чтобы они были обречены.
– Ах, ваше величество! – отвечала королева. – Я не меньше вашего верю в Провидение, однако уверена, что ему нужно немножечко помочь.
– Таково было мнение и польского короля, государь, – прибавил Фавра. – Ибо он с уверенностью заявил своим друзьям: считая, что образовавшееся положение невыносимо и что жизни угрожает опасность, он желает, чтобы ему представили несколько планов бегства. Несмотря на все трудности, его вниманию были предложены три плана: я упомянул о трудностях, государь, так как ваше величество может заметить, что королю Станиславу было значительно сложнее выбраться из Данцига, нежели вам, если бы вашему величеству вдруг пришла в голову фантазия покинуть Париж… В почтовой карете, – если бы вашему величеству захотелось уехать без лишнего шума и не привлекая внимания, – вы могли бы за одни сутки достичь границы; а если вы пожелали бы уехать из Парижа по-королевски, достаточно было бы приказать какому-нибудь дворянину, которому король окажет честь своим доверием, собрать тридцать тысяч человек и прийти за королем прямо в Тюильри… В обоих случаях успех несомненен…
– Государь! – подхватила королева. – Если маркиз де Фавра так говорит, вы, ваше величество, можете быть уверены в том, что это чистая правда.
– Да, – кивнул король, – однако мое положение далеко не столь безнадежно, как положение короля Станислава; Данциг был окружен московитами, как сказал маркиз, крепость Вехзельмунд, его последний оплот, только что капитулировала, я же…
– Вы же окружены парижанами, – нетерпеливо перебила его королева, – четырнадцатого июля они взяли Бастилию, в ночь с пятого на шестое октября они хотели вас убить, а днем шестого октября они силой привезли вас в Париж, всю дорогу оскорбляя вас и ваших близких… Да уж, хорошенькое положение! Я бы предпочла оказаться на месте короля Станислава.
– Ну, ну, сударыня…
– Король Станислав рисковал только тюрьмой, в крайнем случае – смертью, а мы… Король остановил ее взглядом.
– Разумеется, последнее слово за вами, государь, – продолжала королева, – вы сами должны решить, что нам делать.
И она, едва сдерживаясь от нетерпения, села напротив портрета Карла I.
– Господин де Фавра! – обратилась она к маркизу. – Я сейчас беседовала с вашей супругой и вашим старшим сыном. Мне показалось, что они оба исполнены смелости и решимости, как и подобает супруге и сыну честного дворянина; что бы ни произошло, – ежели предположить, что нечто произойдет, – они могут положиться на королеву Французскую; королева их не оставит: она – дочь Марии-Терезии и умеет ценить смелость.
Короля словно подхлестнула бравада королевы, и он подхватил:
– Так вы говорите, маркиз, что королю Станиславу были предложены три способа бегства?
– Да, государь.
– Какие же?
– Во-первых, государь, королю предложили переодеться крестьянином; графиня Шапока, супруга померанского наместника, говорившая на немецком языке, как на родном, передала ему, что она готова одеться крестьянкой и провести короля под видом ее супруга, положившись на проверенного человека, прекрасно знавшего страну. Это – тот самый способ, который я прежде всего имел в виду, говоря о бегстве короля Французского в том случае, если это нужно сделать тайно, ночной порой…
– А во-вторых? – перебил его Людовик XVI, словно ему было неприятно сравнение с королем Станиславом.
– Во-вторых, государь, можно было с тысячью людей рискнуть пробиться сквозь кольцо московитов; об этом способе я тоже уже упоминал в разговоре с королем Французским и заметил при этом, что у него в распоряжении не одна, а тридцать тысяч человек.
– Вы сами видели, на что мне пришлось употребить эти тридцать тысяч человек четырнадцатого июля, господин де Фавра, – отвечал король. – Перейдем к третьему способу.
– Третье предложение было Станиславом принято; оно заключалось в том, чтобы, переодевшись в крестьянское платье, выйти из Данцига, но не в сопровождении женщины, которая могла бы оказаться в пути обузой, не с тысячью человек, которые все от первого до последнего могли быть перебиты, так и не сумев прорвать кольцо вражеских войск, а отправиться лишь с двумя-тремя надежными людьми, которые всегда пройдут, где угодно. Этот третий способ был предложен господином Монти, французским послом, и поддержан моим родственником генералом Штейнфлихтом.
– Этот план и был принят?
– Да, государь. Если какой-нибудь король окажется в таком же положении, как польский король, или в положении сходном, и, остановившись на этом плане, соблаговолит оказать мне такое же доверие, какое ваш венценосный прадед оказал генералу Штейнфлихту, я мог бы головой поручиться за этот план, в особенности – когда дороги столь безлюдны, как во Франции, а король
– такой прекрасный наездник, как ваше величество.
– Ну, разумеется! – подхватила королева. – Однако в ночь с пятого на шестое октября король мне клятвенно обещал, что никогда не уедет без меня и даже не будет замышлять бегство без моего участия; если король дал слово, он его не нарушит.
– Ваше величество! – воскликнул Фавра, обращаясь к королеве. – Это затрудняет путешествие, но не исключает его. Если бы я имел честь руководить подобной экспедицией, я взялся бы доставить королеву, короля и членов королевской семьи целыми и невредимыми в Монмеди или в Брюссель точно так же, как генерал Штейнфлихт в целости и невредимости доставил короля Станислава в Мариенвердер.
– Слышите, государь?! – вскричала королева. – Я думаю, что нам нечего бояться с таким человеком, как маркиз де Фавра.
– Да, ваше величество, – согласился король. – Я тоже так думаю. Однако время еще не пришло.
– Ну что ж, государь, – молвила королева, – ждите, как тот, кто смотрит на меня с портрета. Один вид его, как мне кажется, должен был бы дать вам лучший совет… Ждите, пока вас не вынудят вступить в бой; ждите, пока вас не посадят в тюрьму, пока под вашими окнами не построят эшафот… Сегодня вы говорите: «Слишком рано!», а тогда будете вынуждены признать: «Теперь слишком поздно!» – Как бы то ни было, государь, я в любую минуту по первому слову вашего величества буду к вашим услугам, – с поклоном промолвил Фавра; он боялся, как бы его присутствие, послужившее причиной размолвки между королевой и Людовиком XVI, не утомило короля. – Мне остается лишь предложить моему повелителю свою жизнь: ваше величество, вы можете располагать мною!
– Хорошо, маркиз, – молвил король, – взамен я подтверждаю данное вам королевой обещание позаботиться о маркизе и о ваших детях.
На сей раз король явно отпускал его;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211