Да, это Ханя… Он взглянул на оборотную сторону фотографии: «Любимому Григорию…»
Неописуемую радость доставила ему эта фотография, и когда он поднял голову и посмотрел вокруг, то и деревья, и дома показались ему и выше, и красивее.
— Бьют вовсю, — проговорил Янек, — больше сотни стволов, и звук как бы…
— Соседи пошли, — заверил Саакашвили, нежно глядя на фотографию. — Твой отец, может, уже в Щецине.
Из-за угла показался Густлик:
— Вот клей принес. Что хочешь приклеивай, намертво.
— И к металлу тоже? — поинтересовался Кос.
— Не оторвешь.
Все трое спустились в башню и на покатую шершавую броню стали приклеивать фотографию своего первого командира. Они трудились не сговариваясь, но очень старательно: Густлик наносил на металл тонкий ровный слой клея, Янек прикладывал к нему фотографию, Григорий носовым платком тщательно ее разглаживал.
Через нижний люк забрался в танк заинтересованный Томаш, пробрался на свое место в башне справа от пушки.
Кос повесил рядом оба боевых креста Василия и задумчиво проговорил:
— Вот бы порадовался новой машине…
— В двигателе на полсотни лошадиных сил больше, по шоссе за пятьдесят выжимает, — начал перечислять Григорий.
— А пушка прошивает «тигр» ото лба до хвоста, — включился в свою очередь и Густлик. — Вот только снарядов маловато: на старом сто, а тут — пятьдесят пять.
— Зачем тебе больше, ты все равно не стреляешь! — подтрунил над ним Кос.
— И то верно. Пока все только из «Дегтярева». Этот Испанец не дурак, умеет воевать без шума.
Над ними в открытом люке на фоне голубого неба показался Вихура. Григорий кивнул ему головой:
— Франек вон тоже стрелял. Не знаю только, метко или нет, но часто.
— Он хороший парень, — подтвердил Густлик, делая вид, что не замечает вновь прибывшего. — Мастер крутить не только баранку. Там, глядишь, одного, тут другого подхватит по дороге, вот тебе пачку сигарет или банку консервов и заработал, а на танке…
— Не дури, Елень. — Капрал схватил его сверху за чуб, встряхнул; потом опустил в танк связку бутылок, перевязанных телефонным кабелем. — Чтобы не тужили о девчатах, вот вам доброе вино.
— Какое? — оживился Григорий.
— Испанское. И вообще, вылезайте-ка из коробки. Кроме вина есть и новости.
Первым на броню выпрыгнул Саакашвили.
— Сестры фотографии прислали. — Он достал и, проверив по надписям на обороте, отдал карточку. — Ханя — мне, Аня — тебе.
Вихура взглянул на карточку, спрятал ее в нагрудный карман и, присев на башню, стал выкладывать новости окружившим его танкистам:
— На юге армия генерала Сверчевского заняла Будишин, ее танки подошли к Дрездену, но здесь во фланг нашим ударили немцы, прорвали фронт, и теперь там бой не на жизнь, а на смерть.
— А сзади нас что? — спросил Кос. — Слышишь?
Артиллерийский огонь стал реже, чем был, но не стихал.
— Слышу.
— Не знаешь, что там?
— Неважно, — шофер махнул рукой, — южнее Берлина советские войска окружили дюжину дивизий. Две танковые армии давят их, как клещами… Осталось вот… — он показал ноготь мизинца, — чтобы Гитлера в котел, и конец.
— Как сказать, — покачал головой Кос, — чтобы город взять, тоже надо попотеть.
— Зато дело почетное. И вообще это как торт на десерт. А знаете, что говорят? — Вихура понизил голос, словно опасаясь, как бы кто не подслушал тайну. — Польские войска тоже должны идти в Берлин. На парад. Саперный батальон уже пошел, гаубичная бригада пошла…
— Откуда ты все это знаешь? — недоверчиво спросил Густлик.
— Наверно, капралу все во сне привиделось, как наяву, — съязвил Томаш в отместку за насмешки на привале в Шварцер Форст.
— Прибыла армейская санитарная часть. — Франек пропустил колкость мимо ушей. — Узников из лагеря будут вывозить в тыловой госпиталь. От санитара узнал.
— А санитар от кого? — допытывался Густлик.
— От раненых генералов.
Григорий снова вынул из кармана фотографию Хани и, чуть отвернувшись, внимательно ее рассматривал.
— Вихура, покажи-ка свое фото.
— Мое?
— Второй сестрички.
Капрал довольно равнодушно протянул ему карточку с дарственной надписью на обороте. При этом на броню нечаянно выпал голубой бант, взятый у девушки в Гданьске. Густлик, не любивший, чтобы на танке валялись какие-нибудь ненужные предметы, поднял его и сунул в карман.
— А знаете, — стал сравнивать фотографии Саакашвили, — похоже, они, когда подписывали, перепутали свои карточки…
— В общем, не забудьте, я первый вам сказал, что поедете на парад в Берлин.
— А ты не поедешь? — спросил Кос.
— Я же говорил — мне в танке душно, — неохотно напомнил Франек и тут же переменил тему: — Идемте, я вам покажу докторшу, которая с санитарными машинами приехала. Ух! Пойдешь, Григорий?
— Конечно. — Саакашвили спрятал обе фотографии в карман.
— А ты, Кос?
Янек замялся. Ему очень хотелось взглянуть на чудо-докторшу, но было как-то неудобно.
— Надо бы еще в танке кое-что…
— Никуда он не денется. Пойдем! — соблазнял Франек.
— Посмотреть можно, — поддержал его Густлик. — Я хоть за версту готов идти… — Он подтянул брюки, поправил ремень на мундире, потом поднял руки, как бы собираясь поплотнее натянуть шапку, но ее на голове не оказалось.
Саакашвили, стоя на земле, шарил рукой в танке.
— Ты что там ищешь?
— Шапку, — пробормотал Григорий, по пояс забравшись в танк.
— Посмотри, моей там где-нибудь нет? — спросил Густлик. — Не ходить же с непокрытой головой.
— Нет твоей, — ответил Григорий. Из танка торчали одни только его ноги. — Уланская здесь, а больше нет.
— Я помню, повесил свою здесь, на крышке люка. — Кос с удивлением смотрел на открытый люк.
— Мне докторша ни к чему, я останусь, покараулю, — заявил Томаш. — Но куда же подевались шапки? Моя висела на яблоне, на сучке, и куртка тоже там была, а теперь нету.
На востоке непрерывно громыхала артиллерия. К грохоту уже успели привыкнуть и не обращали на него внимания.
По улице на полной скорости промчался мотоцикл.
— Нашел! — закричал в этот момент Саакашвили.
Одновременно с возгласом изнутри донеслось грозное глухое рычание, и вслед за ним послышалась какая-то возня.
— Янек, забери этого разбойника, — взмолился Григорий.
— Шарик!
Собака, услышав призыв, выпрыгнула из танка и устремила на хозяина внимательный взгляд. Вслед за ней полетели вышвыриваемые Григорием шапки, а в заключение и куртка Черешняка.
— Разбойник, буржуй ненасытный! — обрушился на собаку механик, выбираясь через передний люк. — Жестко ему, видите ли, стало, так он устроил себе подстилку, — повернулся он к товарищам.
— Это я виноват, — признался Кос, но с упреком посмотрел на Шарика: нельзя так, если даже и жестко.
— Вот и тогда, в дозоре, он меня, дрянь такая, всю дорогу лапами с сиденья спихивал, — пожаловался Вихура и погрозил овчарке пальцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233
Неописуемую радость доставила ему эта фотография, и когда он поднял голову и посмотрел вокруг, то и деревья, и дома показались ему и выше, и красивее.
— Бьют вовсю, — проговорил Янек, — больше сотни стволов, и звук как бы…
— Соседи пошли, — заверил Саакашвили, нежно глядя на фотографию. — Твой отец, может, уже в Щецине.
Из-за угла показался Густлик:
— Вот клей принес. Что хочешь приклеивай, намертво.
— И к металлу тоже? — поинтересовался Кос.
— Не оторвешь.
Все трое спустились в башню и на покатую шершавую броню стали приклеивать фотографию своего первого командира. Они трудились не сговариваясь, но очень старательно: Густлик наносил на металл тонкий ровный слой клея, Янек прикладывал к нему фотографию, Григорий носовым платком тщательно ее разглаживал.
Через нижний люк забрался в танк заинтересованный Томаш, пробрался на свое место в башне справа от пушки.
Кос повесил рядом оба боевых креста Василия и задумчиво проговорил:
— Вот бы порадовался новой машине…
— В двигателе на полсотни лошадиных сил больше, по шоссе за пятьдесят выжимает, — начал перечислять Григорий.
— А пушка прошивает «тигр» ото лба до хвоста, — включился в свою очередь и Густлик. — Вот только снарядов маловато: на старом сто, а тут — пятьдесят пять.
— Зачем тебе больше, ты все равно не стреляешь! — подтрунил над ним Кос.
— И то верно. Пока все только из «Дегтярева». Этот Испанец не дурак, умеет воевать без шума.
Над ними в открытом люке на фоне голубого неба показался Вихура. Григорий кивнул ему головой:
— Франек вон тоже стрелял. Не знаю только, метко или нет, но часто.
— Он хороший парень, — подтвердил Густлик, делая вид, что не замечает вновь прибывшего. — Мастер крутить не только баранку. Там, глядишь, одного, тут другого подхватит по дороге, вот тебе пачку сигарет или банку консервов и заработал, а на танке…
— Не дури, Елень. — Капрал схватил его сверху за чуб, встряхнул; потом опустил в танк связку бутылок, перевязанных телефонным кабелем. — Чтобы не тужили о девчатах, вот вам доброе вино.
— Какое? — оживился Григорий.
— Испанское. И вообще, вылезайте-ка из коробки. Кроме вина есть и новости.
Первым на броню выпрыгнул Саакашвили.
— Сестры фотографии прислали. — Он достал и, проверив по надписям на обороте, отдал карточку. — Ханя — мне, Аня — тебе.
Вихура взглянул на карточку, спрятал ее в нагрудный карман и, присев на башню, стал выкладывать новости окружившим его танкистам:
— На юге армия генерала Сверчевского заняла Будишин, ее танки подошли к Дрездену, но здесь во фланг нашим ударили немцы, прорвали фронт, и теперь там бой не на жизнь, а на смерть.
— А сзади нас что? — спросил Кос. — Слышишь?
Артиллерийский огонь стал реже, чем был, но не стихал.
— Слышу.
— Не знаешь, что там?
— Неважно, — шофер махнул рукой, — южнее Берлина советские войска окружили дюжину дивизий. Две танковые армии давят их, как клещами… Осталось вот… — он показал ноготь мизинца, — чтобы Гитлера в котел, и конец.
— Как сказать, — покачал головой Кос, — чтобы город взять, тоже надо попотеть.
— Зато дело почетное. И вообще это как торт на десерт. А знаете, что говорят? — Вихура понизил голос, словно опасаясь, как бы кто не подслушал тайну. — Польские войска тоже должны идти в Берлин. На парад. Саперный батальон уже пошел, гаубичная бригада пошла…
— Откуда ты все это знаешь? — недоверчиво спросил Густлик.
— Наверно, капралу все во сне привиделось, как наяву, — съязвил Томаш в отместку за насмешки на привале в Шварцер Форст.
— Прибыла армейская санитарная часть. — Франек пропустил колкость мимо ушей. — Узников из лагеря будут вывозить в тыловой госпиталь. От санитара узнал.
— А санитар от кого? — допытывался Густлик.
— От раненых генералов.
Григорий снова вынул из кармана фотографию Хани и, чуть отвернувшись, внимательно ее рассматривал.
— Вихура, покажи-ка свое фото.
— Мое?
— Второй сестрички.
Капрал довольно равнодушно протянул ему карточку с дарственной надписью на обороте. При этом на броню нечаянно выпал голубой бант, взятый у девушки в Гданьске. Густлик, не любивший, чтобы на танке валялись какие-нибудь ненужные предметы, поднял его и сунул в карман.
— А знаете, — стал сравнивать фотографии Саакашвили, — похоже, они, когда подписывали, перепутали свои карточки…
— В общем, не забудьте, я первый вам сказал, что поедете на парад в Берлин.
— А ты не поедешь? — спросил Кос.
— Я же говорил — мне в танке душно, — неохотно напомнил Франек и тут же переменил тему: — Идемте, я вам покажу докторшу, которая с санитарными машинами приехала. Ух! Пойдешь, Григорий?
— Конечно. — Саакашвили спрятал обе фотографии в карман.
— А ты, Кос?
Янек замялся. Ему очень хотелось взглянуть на чудо-докторшу, но было как-то неудобно.
— Надо бы еще в танке кое-что…
— Никуда он не денется. Пойдем! — соблазнял Франек.
— Посмотреть можно, — поддержал его Густлик. — Я хоть за версту готов идти… — Он подтянул брюки, поправил ремень на мундире, потом поднял руки, как бы собираясь поплотнее натянуть шапку, но ее на голове не оказалось.
Саакашвили, стоя на земле, шарил рукой в танке.
— Ты что там ищешь?
— Шапку, — пробормотал Григорий, по пояс забравшись в танк.
— Посмотри, моей там где-нибудь нет? — спросил Густлик. — Не ходить же с непокрытой головой.
— Нет твоей, — ответил Григорий. Из танка торчали одни только его ноги. — Уланская здесь, а больше нет.
— Я помню, повесил свою здесь, на крышке люка. — Кос с удивлением смотрел на открытый люк.
— Мне докторша ни к чему, я останусь, покараулю, — заявил Томаш. — Но куда же подевались шапки? Моя висела на яблоне, на сучке, и куртка тоже там была, а теперь нету.
На востоке непрерывно громыхала артиллерия. К грохоту уже успели привыкнуть и не обращали на него внимания.
По улице на полной скорости промчался мотоцикл.
— Нашел! — закричал в этот момент Саакашвили.
Одновременно с возгласом изнутри донеслось грозное глухое рычание, и вслед за ним послышалась какая-то возня.
— Янек, забери этого разбойника, — взмолился Григорий.
— Шарик!
Собака, услышав призыв, выпрыгнула из танка и устремила на хозяина внимательный взгляд. Вслед за ней полетели вышвыриваемые Григорием шапки, а в заключение и куртка Черешняка.
— Разбойник, буржуй ненасытный! — обрушился на собаку механик, выбираясь через передний люк. — Жестко ему, видите ли, стало, так он устроил себе подстилку, — повернулся он к товарищам.
— Это я виноват, — признался Кос, но с упреком посмотрел на Шарика: нельзя так, если даже и жестко.
— Вот и тогда, в дозоре, он меня, дрянь такая, всю дорогу лапами с сиденья спихивал, — пожаловался Вихура и погрозил овчарке пальцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233