Григорий прибавил газ и на большой скорости погнал к Бранденбургским воротам — продолговатой тяжелой коробке, опирающейся на двенадцать колонн, стоящих парами, и украшенной наверху колесницей с четверкой лошадей, над которой пламенело советское Красное знамя.
Бранденбургские ворота с обеих сторон поддерживаются псевдоклассическими, украшенными колоннами строениями с фронтонами, долженствующими напоминать собою греческие храмы. Строения эти, загнутые, как короткие крылья, образуют с восточной стороны площадь, где поздним утром 2 мая 1945 года собралось несколько сот советских солдат.
Около пролетов между колоннами Бранденбургских ворот, забаррикадированных до высоты четырех или пяти метров, стояли грузовики и два танка. Перед ними — два прицепа для перевозки мебели, опрокинутые набок. Ближе, вокруг тяжелого танка ИС и бронетранспортера, вокруг торчащей высоко вверх мачты радиостанции, стояла шумная группа веселых солдат, к которым с танка обращался полный офицер.
Когда из-за южного крыла, гремя обереком, играемым на всю мощь гармошки, выехал «Рыжий» с бело-красным флагом над башней, все головы повернулись в его сторону.
— Это кто?
— Что за черт!
— Американцы?
— Нет, белое с красным и орел — это поляки.
— Товарищ генерал! — кричал полный полковник с танка. — Правду говорили! Вот ваш танк приехал!
Часть пехотинцев побежала встречать «Рыжего», около танка стало просторней, и теперь можно было рассмотреть орла на броне транспортера и польскую фуражку с серебряной змейкой. Генерал помахал рукой, повернулся и пошел навстречу своим.
Тем временем подъезжали все новые танки с польской пехотой, останавливались, на площади становилось все шумнее и теснее.
Когда генерал подошел к «Рыжему», все члены экипажа стояли навытяжку в решительных позах, а перед ними, на расстоянии нескольких метров, приседал, опускаясь на колено, фотограф, снимая их вместе с советскими солдатами.
— В газете напечатаем! — кричал он. — Внимание, товарищи! Улыбочка, и… готово!
Генерал положил руку на плечо Косу. Сержант обернулся и радостно закричал:
— Гражданин генерал, задание выполнено…
Он внезапно замолчал, увидев над генеральской змейкой не одну, а две звездочки. Он понимал, что надо поздравить, он искренне радовался этому повышению, но от волнения не мог найти слов. Весь экипаж стоял здесь же, рядом, и никто не сумел сказать того, что следовало. Одного Шарика не смутила новая звездочка — он прыгнул передними лапами на грудь генералу, замахал хвостом и радостно залаял.
— Вижу, все целы и здоровы, — сказал генерал и вдруг поднял брови. — Маруся — в польском мундире? Я думал, что буду первым, кто тебе об этом скажет, но, как вижу, ты уже знаешь о приказе.
— Нет, — покраснела девушка. — Это чтобы из госпиталя на фронт…
— Ну, теперь пора получить официальное разрешение на брак.
— Буду вам очень благодарен, гражданин генерал, — произнес Янек.
— Лажевского с вами нет?
— Есть! — выдвинулся вперед подхорунжий.
— Хорошо. У меня имеется кое-что для вас обоих, для тебя и для Коса. — Генерал вынул из планшета бумагу и, разворачивая ее, проворчал: — Нужна бы сабля.
— Есть, гражданин генерал! — радостно закричал Саакашвили.
— Довоенная, пан генерал, — добавил стоявший навытяжку Константин Шавелло.
Грузин, достав оружие из танка, вынул саблю из ножен и подал генералу, держа ее за клинок.
Генерал взял обнаженную саблю в руки.
— От имени Главного Командования Войска Польского… — произнес он и стал по стойке «смирно».
Следуя его примеру, застыли и солдаты.
— …Присвоения званий. Сразу звание подпоручника, потому что время военное, а заслуг у вас хватает на три продвижения сразу. В корпусе офицеров пехоты — капрал подхорунжий Даниель Лажевский. В корпусе бронетанковых войск — сержант Ян Кос.
Оба опустились на левое колено. Дважды блеснула в воздухе сабля, опускаясь посвящаемым в офицерское звание на плечо.
— Ура-а! — рявкнул Вихура.
Его поддержали все остальные.
Генерал обнял обоих, прижал к сердцу, а потом, скрывая волнение, протянул им на ладони вытащенные из кармана звездочки.
— Вот, привез, — перекрикивал он гвалт вокруг, — потому что у вас наверняка нет, а лучше сразу прикрепить.
Лажевский начал прикреплять звездочки с помощью Вихуры; Густлик вытянул было руку в сторону Коса, но Янек не сумел справиться с волнением.
— Не сейчас, — покачал он головой. — Я вернусь через минуту.
Через передний люк он забрался в танк, взял фуражку ротмистра с малиновым околышем и побежал в сторону колоннады Бранденбургских ворот.
Маруся сделала несколько шагов вслед за ним, но Густлик задержал ее:
— Подожди. Пусть соберется с мыслями.
— Лидка не приехала? — спросил Григорий.
— Нет. Обожглась при бомбардировке…
— Сколько раз ей говорил, чтобы была осторожней, наливая чай… — вмешался Елень, но тут же умолк, встретив взгляд генерала.
— Не чаем, — сказал генерал. — Обожгла руки и спалила все волосы в огне.
— Что? — не на шутку испугался Саакашвили.
— Под утро самолеты атаковали штаб армии. От зажигалок сгорело несколько домов. Лидка бросилась спасать бумаги. Я в это время был на совещании у командующего, и, когда вернулся, ее уже забрали в госпиталь, — объяснил генерал. — Врачи обещают, что скоро выйдет.
— Другая это уже девушка, совсем не та, какой была, когда мы с Янеком познакомились с ней в поезде, — задумчиво произнес Елень.
— Не другая, — яростно возразил Григорий. — Надо только глаза держать открытыми. Такую вторую девушку, как Лидка, днем с огнем не найдешь.
— Командир танка удрал, — сказал генерал, обращаясь к экипажу, — а у меня к вам еще два важных дела.
— Я за него, — вытянулся Елень и, погруженный в размышления о Лидке, пробормотал тихо себе под нос: — Зачем она полезла в этот огонь?
— Сегодня делегация Первой армии едет в Варшаву, чтобы доложить Крайовой Раде Народовой о взятии Берлина, — говорил тем временем генерал. — От разных частей едет по одному солдату, а от танковой бригады, может быть, кого-нибудь из вашего экипажа…
Елень взглянул на Григория, который поглаживал свои усы, на Вихуру, который понимающе подмигнул ему, и наконец на Томаша, хлопавшего глазами.
— Рядовой Черешняк пусть едет. У него там отец недалеко.
— Неси, Томаш, свои вещи на мой транспортер, — приказал генерал, кивнув головой.
Томаш уже двинулся с места, но Елень попридержал его за рукав:
— Запомни: если хоть на час опоздаешь, все кости тебе переломаю. А половину своего хлама оставь, а то надорвешься.
— Не надорвусь, — заверил его Черешняк.
— Елень! — позвал генерал.
— Я!
— А кого на его место?
Густлик вместо ответа оглянулся на сапера, который все это время стоял шагах в двух в стороне и наблюдал за происходившим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233
Бранденбургские ворота с обеих сторон поддерживаются псевдоклассическими, украшенными колоннами строениями с фронтонами, долженствующими напоминать собою греческие храмы. Строения эти, загнутые, как короткие крылья, образуют с восточной стороны площадь, где поздним утром 2 мая 1945 года собралось несколько сот советских солдат.
Около пролетов между колоннами Бранденбургских ворот, забаррикадированных до высоты четырех или пяти метров, стояли грузовики и два танка. Перед ними — два прицепа для перевозки мебели, опрокинутые набок. Ближе, вокруг тяжелого танка ИС и бронетранспортера, вокруг торчащей высоко вверх мачты радиостанции, стояла шумная группа веселых солдат, к которым с танка обращался полный офицер.
Когда из-за южного крыла, гремя обереком, играемым на всю мощь гармошки, выехал «Рыжий» с бело-красным флагом над башней, все головы повернулись в его сторону.
— Это кто?
— Что за черт!
— Американцы?
— Нет, белое с красным и орел — это поляки.
— Товарищ генерал! — кричал полный полковник с танка. — Правду говорили! Вот ваш танк приехал!
Часть пехотинцев побежала встречать «Рыжего», около танка стало просторней, и теперь можно было рассмотреть орла на броне транспортера и польскую фуражку с серебряной змейкой. Генерал помахал рукой, повернулся и пошел навстречу своим.
Тем временем подъезжали все новые танки с польской пехотой, останавливались, на площади становилось все шумнее и теснее.
Когда генерал подошел к «Рыжему», все члены экипажа стояли навытяжку в решительных позах, а перед ними, на расстоянии нескольких метров, приседал, опускаясь на колено, фотограф, снимая их вместе с советскими солдатами.
— В газете напечатаем! — кричал он. — Внимание, товарищи! Улыбочка, и… готово!
Генерал положил руку на плечо Косу. Сержант обернулся и радостно закричал:
— Гражданин генерал, задание выполнено…
Он внезапно замолчал, увидев над генеральской змейкой не одну, а две звездочки. Он понимал, что надо поздравить, он искренне радовался этому повышению, но от волнения не мог найти слов. Весь экипаж стоял здесь же, рядом, и никто не сумел сказать того, что следовало. Одного Шарика не смутила новая звездочка — он прыгнул передними лапами на грудь генералу, замахал хвостом и радостно залаял.
— Вижу, все целы и здоровы, — сказал генерал и вдруг поднял брови. — Маруся — в польском мундире? Я думал, что буду первым, кто тебе об этом скажет, но, как вижу, ты уже знаешь о приказе.
— Нет, — покраснела девушка. — Это чтобы из госпиталя на фронт…
— Ну, теперь пора получить официальное разрешение на брак.
— Буду вам очень благодарен, гражданин генерал, — произнес Янек.
— Лажевского с вами нет?
— Есть! — выдвинулся вперед подхорунжий.
— Хорошо. У меня имеется кое-что для вас обоих, для тебя и для Коса. — Генерал вынул из планшета бумагу и, разворачивая ее, проворчал: — Нужна бы сабля.
— Есть, гражданин генерал! — радостно закричал Саакашвили.
— Довоенная, пан генерал, — добавил стоявший навытяжку Константин Шавелло.
Грузин, достав оружие из танка, вынул саблю из ножен и подал генералу, держа ее за клинок.
Генерал взял обнаженную саблю в руки.
— От имени Главного Командования Войска Польского… — произнес он и стал по стойке «смирно».
Следуя его примеру, застыли и солдаты.
— …Присвоения званий. Сразу звание подпоручника, потому что время военное, а заслуг у вас хватает на три продвижения сразу. В корпусе офицеров пехоты — капрал подхорунжий Даниель Лажевский. В корпусе бронетанковых войск — сержант Ян Кос.
Оба опустились на левое колено. Дважды блеснула в воздухе сабля, опускаясь посвящаемым в офицерское звание на плечо.
— Ура-а! — рявкнул Вихура.
Его поддержали все остальные.
Генерал обнял обоих, прижал к сердцу, а потом, скрывая волнение, протянул им на ладони вытащенные из кармана звездочки.
— Вот, привез, — перекрикивал он гвалт вокруг, — потому что у вас наверняка нет, а лучше сразу прикрепить.
Лажевский начал прикреплять звездочки с помощью Вихуры; Густлик вытянул было руку в сторону Коса, но Янек не сумел справиться с волнением.
— Не сейчас, — покачал он головой. — Я вернусь через минуту.
Через передний люк он забрался в танк, взял фуражку ротмистра с малиновым околышем и побежал в сторону колоннады Бранденбургских ворот.
Маруся сделала несколько шагов вслед за ним, но Густлик задержал ее:
— Подожди. Пусть соберется с мыслями.
— Лидка не приехала? — спросил Григорий.
— Нет. Обожглась при бомбардировке…
— Сколько раз ей говорил, чтобы была осторожней, наливая чай… — вмешался Елень, но тут же умолк, встретив взгляд генерала.
— Не чаем, — сказал генерал. — Обожгла руки и спалила все волосы в огне.
— Что? — не на шутку испугался Саакашвили.
— Под утро самолеты атаковали штаб армии. От зажигалок сгорело несколько домов. Лидка бросилась спасать бумаги. Я в это время был на совещании у командующего, и, когда вернулся, ее уже забрали в госпиталь, — объяснил генерал. — Врачи обещают, что скоро выйдет.
— Другая это уже девушка, совсем не та, какой была, когда мы с Янеком познакомились с ней в поезде, — задумчиво произнес Елень.
— Не другая, — яростно возразил Григорий. — Надо только глаза держать открытыми. Такую вторую девушку, как Лидка, днем с огнем не найдешь.
— Командир танка удрал, — сказал генерал, обращаясь к экипажу, — а у меня к вам еще два важных дела.
— Я за него, — вытянулся Елень и, погруженный в размышления о Лидке, пробормотал тихо себе под нос: — Зачем она полезла в этот огонь?
— Сегодня делегация Первой армии едет в Варшаву, чтобы доложить Крайовой Раде Народовой о взятии Берлина, — говорил тем временем генерал. — От разных частей едет по одному солдату, а от танковой бригады, может быть, кого-нибудь из вашего экипажа…
Елень взглянул на Григория, который поглаживал свои усы, на Вихуру, который понимающе подмигнул ему, и наконец на Томаша, хлопавшего глазами.
— Рядовой Черешняк пусть едет. У него там отец недалеко.
— Неси, Томаш, свои вещи на мой транспортер, — приказал генерал, кивнув головой.
Томаш уже двинулся с места, но Елень попридержал его за рукав:
— Запомни: если хоть на час опоздаешь, все кости тебе переломаю. А половину своего хлама оставь, а то надорвешься.
— Не надорвусь, — заверил его Черешняк.
— Елень! — позвал генерал.
— Я!
— А кого на его место?
Густлик вместо ответа оглянулся на сапера, который все это время стоял шагах в двух в стороне и наблюдал за происходившим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233