Так могла подумать мама, узнай она о неожиданном увлечении сына. Но Яровой мог дать руку на отсечение – даму Саше подвели не для этого. И регулярные встречи именно по пятницам, когда в банке царит предвыходной бардак, были, естественно, не прихотью дамы, а точным расчетом закрутивших эту операцию.
«Сегодня пятница, – прошептал Яровой, покосившись на экран. – Только он может дать показания, что я отказался проверять доверенность. А так... Нет человека – нет проблем».
Адрес дамы сердца в досье был: Волгоградский проспект, дом семь.
Глава тридцать шестая
ИМПРОВИЗАЦИЯ НА ЗАДАННУЮ ТЕМУ
Когти Орла
Далеко от банка отъезжать не стали, проскочив перед тупоносым бетоновозом, сворачивающим к ярко освещенному остову Храма, дружно свернули за музей.
Вспышки электросварки и блики прожекторов близкой стройки долетали даже сюда, всполохи призрачного свечения плясали на мокрых от дождя стенах. Район этот издавна пользовался дурной славой, одно имя чего стоит – Чертолье. Редко кто из забредших в эти тихие переулки не вздрагивал от явственного прикосновения чужого взгляда, а оглянешься – никого, только под сердцем холодок от близкой, но неведомой опасности. Чертовщина, да и только.
Максимов осмотрел вымерший переулок. Ничего. кроме рубиновых огоньков стоящей впереди машины. Он не верил в чертовщину; ложных страхов просто не существует, беда всегда предупреждает о своем приближении. Он заставил себя забыть о скорой и легкой победе над Яровым, и предчувствие западни стало настолько отчетливым, что мышцы сами собой сжались в комок и грудь обожгло волной ярости.
«Тихо, Макс, – приказал он себе. – Затаись! Они же тоже люди, могут почувствовать».
Он намеренно медленно, давая себе время расслабиться, расстегнул левый манжет куртки. Пальцы погладили горячую рукоять стилета. Он дождался, пока они стали мягкими, и лишь тогда, распахнув дверь машины, выскочил под дождь.
Водитель стоявшего впереди «опеля» дал газ, прибавляя обороты двигателя, а боковое стекло на пассажирском месте медленно поехало вниз: готовились передать кейс с векселями и тут же сорваться с места.
«Все, я угадал! У ребят не выдержали нервы». – Он резко бросился вперед, нырнул в окно, правой рукой сбил на колени пассажира протянутый ему кейс, левая скользнула в бок, на ходу защелкнув кнопку стопора двери.
– Сидеть и не дышать! – Стилет вырвался из рукава и чуть ли не уткнулся острием в глаз сидевшего на пассажирском месте. Тот дрогнул от неожиданности, откинул голову назад, но Максимов, осторожно двинув стилетом, прижал его затылком к подголовнику кресла. – Не вздумай рвануть с места. Это я тебе говорю, водила!
Тот ошалело таращил глаза на нож в руке Максимова.
– Скажи этому уроду, пусть заглушит движок и вытащит ключи, – зло прошептал Максимов в перекошенное от боли и страха лицо пассажира. Сейчас ему был нужен именно он, явно старший в паре, посетившей депозитарий банка.
– Делай, как сказали, Богдан, – чуть слышно прошептал старший, бешено вращая свободным глазом.
Двигатель чихнул и заглох. Стали отчетливо слышны звуки близкой стройки.
– Открой окошко и выбрось ключи, Богдан, – приказал Максимов.
Связка ключей забренчала в дрожащих руках водителя, потом клацнула по мокрому асфальту.
– Что же вы, братья, такие бабки без пересчета отдать решили, а? Мне же за них головой отвечать. «Куклу» впарить решили, кидалы дешевые? – зло усмехнулся Максимов.
Водитель коротко вздохнул, дрогнув широкой грудью, с трудом оторвал взгляд от тускло отсвечивающего стилета в руке Максимова.
– Ты не гони, парень. Делаем, как велено. Убери пикало, перетрем по-людски, – с трудом выдавил он.
– Не будет терок, фраер это! Кончать его надо, – зашипел старший. Его рука соскользнула с кейса и вцепилась в ручку двери.
Максимов убрал стилет, резко рванул старшего за шиворот и приложил лицом о панель. Отбросил голову вверх и опять заставил вжать затылок в подголовник, уткнув стилет под глаз.
– Сидеть, урод!
– Хана тебе, олень клешастый, бивни на асфальт выложишь, чтобы мне мамы не видеть! – на одной ноте зашептал старший, причмокивая разбитыми в кровь губами.
«Минимум две ходки», – прикинул Максимов, всмотревшись в его морщинистое лицо. Печать лагерной жизни сейчас отчетливо проступила сквозь внешний лоск удачливого бизнесмена. – Это не люди Гаврилова. Что ж, можно не церемониться".
Он еще раз приложил старшего лицом о панель, вновь отбросил в кресло.
– Где векселя, урод? Говори! Долго мне тут раком стоять?!
Максимов, чтобы быстрее дошло, хотел чиркнуть стилетом по его подбородку, но по вдруг изменившемуся лицу водителя понял, что сейчас все пойдет наперекосяк. Радостно загоревшиеся глаза водителя смотрели за его спину.
Он успел вынырнуть из салона, краем глаза зацепил надвигающуюся тень, развернулся, и ноги сами собой закрутили «карусель». Первый удар правой ногой снес готовую вцепиться в него руку, нападавший потерял равновесие, оступился, левая нога Максимова, описав широкую дугу, врезалась ему в основание шеи.
Нападавший крякнул, просел на ногах и рухнул головой на капот. Второго он остановил ударом в пах, в этот момент Максимов услышал, как распахнулась дверь водителя, оттолкнулся ногой от груди нападавшего и скользнул спиной вперед на низкую крышу «опеля». Куртка взвизгнула на влажном металле, когда он волчком закрутился на крыше. Удар правой пятки пришелся точно в висок водителю, тот без крика рухнул вниз, так и не успев поднять руку с пистолетом. Не прекращая вращения, Максимов перевернулся на живот и, успев схватить за волосы выскочившего из салона старшего, с силой рванул на себя, до хруста ударив затылком об острый край крыши.
Как и предполагал, в кейсе была пачка чистой бумаги. Пакет с векселями он нашел под задним сиденьем.
Максимов перевернул сипло дышавшего водителя, дважды наотмашь шлепнул по щекам, заглянул в распахнувшиеся мутные глаза и прошептал:
– Колись, Богдан! Кто подослал?
– Змей, – выдохнул тот и закатил глаза.
– А в миру как его кличут?
– Самвел.
* * *
Он гнал машину к Дому художника на Крымском валу, где его должен был ждать Ашкенази. Дважды проверился, покружив по арбатским переулкам.
"Бестолку, – сказал сам себе Максимов, выруливая на проспект. – Если Самвел не дурак, то Ашкенази уже под плотным контролем. Интересно, почему он решил сорвать операцию? Жаба, наверное, задушила. Как ни крути, а на полтора лимона его банк выставили. Можно сказать, сам себя серпом по яйцам... Жадный он, значит, подсознательно труслив, вот и испугался, что дело слишком далеко зашло.
Ничего, ничего! Сейчас я его протолкну еще глубже, только бы не поперхнулись!"
Он притормозил у метро, купил в ларьке две упаковки импортного пива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181
«Сегодня пятница, – прошептал Яровой, покосившись на экран. – Только он может дать показания, что я отказался проверять доверенность. А так... Нет человека – нет проблем».
Адрес дамы сердца в досье был: Волгоградский проспект, дом семь.
Глава тридцать шестая
ИМПРОВИЗАЦИЯ НА ЗАДАННУЮ ТЕМУ
Когти Орла
Далеко от банка отъезжать не стали, проскочив перед тупоносым бетоновозом, сворачивающим к ярко освещенному остову Храма, дружно свернули за музей.
Вспышки электросварки и блики прожекторов близкой стройки долетали даже сюда, всполохи призрачного свечения плясали на мокрых от дождя стенах. Район этот издавна пользовался дурной славой, одно имя чего стоит – Чертолье. Редко кто из забредших в эти тихие переулки не вздрагивал от явственного прикосновения чужого взгляда, а оглянешься – никого, только под сердцем холодок от близкой, но неведомой опасности. Чертовщина, да и только.
Максимов осмотрел вымерший переулок. Ничего. кроме рубиновых огоньков стоящей впереди машины. Он не верил в чертовщину; ложных страхов просто не существует, беда всегда предупреждает о своем приближении. Он заставил себя забыть о скорой и легкой победе над Яровым, и предчувствие западни стало настолько отчетливым, что мышцы сами собой сжались в комок и грудь обожгло волной ярости.
«Тихо, Макс, – приказал он себе. – Затаись! Они же тоже люди, могут почувствовать».
Он намеренно медленно, давая себе время расслабиться, расстегнул левый манжет куртки. Пальцы погладили горячую рукоять стилета. Он дождался, пока они стали мягкими, и лишь тогда, распахнув дверь машины, выскочил под дождь.
Водитель стоявшего впереди «опеля» дал газ, прибавляя обороты двигателя, а боковое стекло на пассажирском месте медленно поехало вниз: готовились передать кейс с векселями и тут же сорваться с места.
«Все, я угадал! У ребят не выдержали нервы». – Он резко бросился вперед, нырнул в окно, правой рукой сбил на колени пассажира протянутый ему кейс, левая скользнула в бок, на ходу защелкнув кнопку стопора двери.
– Сидеть и не дышать! – Стилет вырвался из рукава и чуть ли не уткнулся острием в глаз сидевшего на пассажирском месте. Тот дрогнул от неожиданности, откинул голову назад, но Максимов, осторожно двинув стилетом, прижал его затылком к подголовнику кресла. – Не вздумай рвануть с места. Это я тебе говорю, водила!
Тот ошалело таращил глаза на нож в руке Максимова.
– Скажи этому уроду, пусть заглушит движок и вытащит ключи, – зло прошептал Максимов в перекошенное от боли и страха лицо пассажира. Сейчас ему был нужен именно он, явно старший в паре, посетившей депозитарий банка.
– Делай, как сказали, Богдан, – чуть слышно прошептал старший, бешено вращая свободным глазом.
Двигатель чихнул и заглох. Стали отчетливо слышны звуки близкой стройки.
– Открой окошко и выбрось ключи, Богдан, – приказал Максимов.
Связка ключей забренчала в дрожащих руках водителя, потом клацнула по мокрому асфальту.
– Что же вы, братья, такие бабки без пересчета отдать решили, а? Мне же за них головой отвечать. «Куклу» впарить решили, кидалы дешевые? – зло усмехнулся Максимов.
Водитель коротко вздохнул, дрогнув широкой грудью, с трудом оторвал взгляд от тускло отсвечивающего стилета в руке Максимова.
– Ты не гони, парень. Делаем, как велено. Убери пикало, перетрем по-людски, – с трудом выдавил он.
– Не будет терок, фраер это! Кончать его надо, – зашипел старший. Его рука соскользнула с кейса и вцепилась в ручку двери.
Максимов убрал стилет, резко рванул старшего за шиворот и приложил лицом о панель. Отбросил голову вверх и опять заставил вжать затылок в подголовник, уткнув стилет под глаз.
– Сидеть, урод!
– Хана тебе, олень клешастый, бивни на асфальт выложишь, чтобы мне мамы не видеть! – на одной ноте зашептал старший, причмокивая разбитыми в кровь губами.
«Минимум две ходки», – прикинул Максимов, всмотревшись в его морщинистое лицо. Печать лагерной жизни сейчас отчетливо проступила сквозь внешний лоск удачливого бизнесмена. – Это не люди Гаврилова. Что ж, можно не церемониться".
Он еще раз приложил старшего лицом о панель, вновь отбросил в кресло.
– Где векселя, урод? Говори! Долго мне тут раком стоять?!
Максимов, чтобы быстрее дошло, хотел чиркнуть стилетом по его подбородку, но по вдруг изменившемуся лицу водителя понял, что сейчас все пойдет наперекосяк. Радостно загоревшиеся глаза водителя смотрели за его спину.
Он успел вынырнуть из салона, краем глаза зацепил надвигающуюся тень, развернулся, и ноги сами собой закрутили «карусель». Первый удар правой ногой снес готовую вцепиться в него руку, нападавший потерял равновесие, оступился, левая нога Максимова, описав широкую дугу, врезалась ему в основание шеи.
Нападавший крякнул, просел на ногах и рухнул головой на капот. Второго он остановил ударом в пах, в этот момент Максимов услышал, как распахнулась дверь водителя, оттолкнулся ногой от груди нападавшего и скользнул спиной вперед на низкую крышу «опеля». Куртка взвизгнула на влажном металле, когда он волчком закрутился на крыше. Удар правой пятки пришелся точно в висок водителю, тот без крика рухнул вниз, так и не успев поднять руку с пистолетом. Не прекращая вращения, Максимов перевернулся на живот и, успев схватить за волосы выскочившего из салона старшего, с силой рванул на себя, до хруста ударив затылком об острый край крыши.
Как и предполагал, в кейсе была пачка чистой бумаги. Пакет с векселями он нашел под задним сиденьем.
Максимов перевернул сипло дышавшего водителя, дважды наотмашь шлепнул по щекам, заглянул в распахнувшиеся мутные глаза и прошептал:
– Колись, Богдан! Кто подослал?
– Змей, – выдохнул тот и закатил глаза.
– А в миру как его кличут?
– Самвел.
* * *
Он гнал машину к Дому художника на Крымском валу, где его должен был ждать Ашкенази. Дважды проверился, покружив по арбатским переулкам.
"Бестолку, – сказал сам себе Максимов, выруливая на проспект. – Если Самвел не дурак, то Ашкенази уже под плотным контролем. Интересно, почему он решил сорвать операцию? Жаба, наверное, задушила. Как ни крути, а на полтора лимона его банк выставили. Можно сказать, сам себя серпом по яйцам... Жадный он, значит, подсознательно труслив, вот и испугался, что дело слишком далеко зашло.
Ничего, ничего! Сейчас я его протолкну еще глубже, только бы не поперхнулись!"
Он притормозил у метро, купил в ларьке две упаковки импортного пива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181