Возвратный удар... Могу представить, что с машиной стало», – мелькнуло в голове.
А он уже бежал проходным двором туда, где на все лады заливались сигнализации машин их соседей по «крысятнику».
* * *
Он влетел в тупичок, на ходу отряхивая мокрую куртку. Бросил на стол Леночки пакет с печеньем и коньяком.
– Быстро убери.
– А что там на улице? – Взрыв был такой силы, что она расслышала даже сквозь наушники.
– Дождь. И махновцы балуют, – на ходу бросил Максимов, подмигнув обиженно поджавшей губы Леночке, и постучал в кабинет Журавлева.
– Что случилось? – Журавлев приоткрыл дверь и встал так, чтобы закрыть от Максимова сидящего в комнате.
– На два слова, срочно, – выдохнул Максимов.
– Что там стряслось? – недовольно поморщился Журавлев, выйдя в коридор.
– Слышите? – Максимов кивнул на окно. На улице еще во всю орала разноголосица сигнализаций, забиваемая матом выскочивших под дождь хозяев машин. – Рядом бомбу рванули.
Журавлев пожевал толстыми губами, пристально посмотрел в глаза Максимову.
– Сам видел? – спросил он.
– Только слышал.
– И я слышал. А почему говоришь – бомба?
– Да бросьте вы, Кирилл Алексеевич, в ЧК играть! Что я, первый день родился? Как спец говорю, на двести грамм тротила, минимум. – Максимов придвинулся ближе. – Уходить надо. Сейчас менты по домам побегут: кто что видел, кто что слышал. Нам это надо?
Журавлев понимающе кивнул.
– А что такой мокрый? Такой сильный дождь?
– Нет, сильный ветер! – огрызнулся Максимов, по наитию вспомнив анекдот о выходившем до ветра поручике Ржевском.
– Хм, – покачал головой Журавлев. – В ларек бегал без спроса?
– За печеньем, блин, – Максимов, играя нетерпение, нервно перебрал ногами.Сейчас менты нагрянут. Мне что – валить их по одному, да? Пока вы с Кротовым крышами уходить будете.
Попал в точку. Журавлев невольно покосился на дверь. Светить Кротова он явно не хотел.
– Леночка, есть что к чаю? – Он заглянул в комнатушку, отведенную для секретаря.
– Печенье. Максим только что принес, – раздался голосок из-за перегородки.
– И еще коньяк к кофе, – добавила она после секундной паузы.
«Ну, блин, стервоза!» – закатил глаза Максимов.
– Не скучаешь, а? – ткнул его пальцем в живот Журавлев. Попал в кобуру и сразу же стал серьезным:
– Живо буди Стаса, пусть заводит машину. Потом поднимайся сюда, звони оперативному Гаврилова. Пусть даст «дорожку».
«Дорожкой» они называли маршрут, на котором в условленных точках можно было пересесть в другие машины. Стас отправлялся по своему контрольному маршруту, а они кружили по городу, время от времени пересаживаясь из машины в машину. Достаточно было качественно провести две-три пересадки, чтобы сбить со следа чужих. Машины шли по заранее отработанным маршрутам, проходя невидимые для чужих контрольные посты. Через некоторое время данные контрнаблюдения обобщались, и с центрального поста в офисе Гаврилова шла команда: «Домой».
Тогда они прямиком ехали на Можайское шоссе, где у спорткомплекса «Крылья Советов» их поджидал так же проверенный до стерильности Стас. На его «Волге» и возвращались на дачу.
«Если бы ты знал, что мне рассказал этот жлоб, – подумал Максимов, спускаясь по стершимся от времени ступенькам. – Ты бы не „дорожку“, а бункер себе заказал! ЧеКа, на фиг! Привез на пошушу Крота, а обеспечение по улице не раскидал. Или Гаврилов зажал? Этот мог, тот еще жук!»
Олаф уходил последним. В полумраке коридора никто не обратил внимание, что он сжал до щелчка маленький цилиндрик и подбросил его под дверь комнаты, где без сознания лежал связанный рэкетир. На двери заранее нацарапал знак. Те, кто придет сюда, запеленговав сигнал, сумеют его понять.
Через семнадцать минут после их отъезда в «крысятник» вошел мужчина с «дипломатом» в руке. Еще через пятнадцать минут к дому подъехал пикап. Из него вышли пять человек в рабочих спецовках. Через три минуты они вынесли из подъезда и положили в пикап два больших мешка. Никто не обратил на них внимания. В этом муравейнике все были озабочены лишь одним – деланием денег. А вахтер так и продолжал спать.
* * *
Экстренная связь Печоре
На месте выхода в эфир мною обнаружен неизвестный, по всем признакам подвергнутый допросу максимальной степени воздействия. Принял решение зачистить место выхода в эфир и эвакуировать задержанного на объект «Лазурь». Снял первичные показания.
Со слов задержанного, он является членом устойчивой преступной группы, организационно подчиненной некоему Давиду, человеку из ближайшего окружения Осташвили. Давид дал команду «наехать на Журавлева». Задержанный имел только словесный портрет и адрес офиса фирмы «Рус-Ин». Кто дал наводку на Журавлева, он не знает, т.к. с Давидом общался старший группы – некто Черныш.
Согласно плану, задержанный должен был войти в офис и завязать с Журавлевым разговор, оказывая на него психологическое давление. После десяти минут «развода» (термин, употребленный задержанным) он по мобильному телефону должен был вызвать остальных участников группы. Далее планировалось действовать по обстановке: при благоприятных условиях – вывести Журавлева из здания и «увести на природу для последнего базара», при осложнении ситуации – ликвидировать Журавлева на месте, остальных блокировать в офисе или ликвидировать.
Неизвестный напал на задержанного и, применив меры физического воздействия, снял аналогичные вышеприведенным сведения.
Обращаю Ваше внимание, что на соседней улице взрывом полностью уничтожен автомобиль «Джип-Чероки». Имеются человеческие жертвы.
На двери комнаты, где был блокирован задержанный, мною считан знак связи «Нагалас».
Иртыш
Норду
Олафом оставлен знак «Нагалас» – «силы разрушения». Письменного сообщения нет.
Предполагаю, что Олаф решил предпринять активные действия по срыву операции противника. Им ликвидирована преступная группа в составе пяти человек.
Информация, снятая с задержанного, оставленного Олафом на точке связи, заставляет предположить, что проводящими операцию допущена утечка информации о группе, в которую внедрен Олаф. Разрабатываю версию о существовании устойчивой связи одного из участников операции с окружением Осташвили.
Печора
Печоре
Примите меры по прикрытию действий Олафа. Задержанного ликвидировать.
Норд
Глава девятнадцатая
МЕНЬШЕ ЗНАЕШЬ – КРЕПЧЕ СПИШЬ
Неприкасаемые
По крыше барабанил дождь. На краю поселка завыла, набирая ход, электричка.
Потом опять нахлынула тишина, вязкая и осязаемая, такая бывает только осенним дождливым вечером.
Кротов лежал, боясь пошевелиться. Сердце неожиданно стало тяжелым, оно мучительно медленно, как раненый зверь в душной норе, ворочалось в груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181
А он уже бежал проходным двором туда, где на все лады заливались сигнализации машин их соседей по «крысятнику».
* * *
Он влетел в тупичок, на ходу отряхивая мокрую куртку. Бросил на стол Леночки пакет с печеньем и коньяком.
– Быстро убери.
– А что там на улице? – Взрыв был такой силы, что она расслышала даже сквозь наушники.
– Дождь. И махновцы балуют, – на ходу бросил Максимов, подмигнув обиженно поджавшей губы Леночке, и постучал в кабинет Журавлева.
– Что случилось? – Журавлев приоткрыл дверь и встал так, чтобы закрыть от Максимова сидящего в комнате.
– На два слова, срочно, – выдохнул Максимов.
– Что там стряслось? – недовольно поморщился Журавлев, выйдя в коридор.
– Слышите? – Максимов кивнул на окно. На улице еще во всю орала разноголосица сигнализаций, забиваемая матом выскочивших под дождь хозяев машин. – Рядом бомбу рванули.
Журавлев пожевал толстыми губами, пристально посмотрел в глаза Максимову.
– Сам видел? – спросил он.
– Только слышал.
– И я слышал. А почему говоришь – бомба?
– Да бросьте вы, Кирилл Алексеевич, в ЧК играть! Что я, первый день родился? Как спец говорю, на двести грамм тротила, минимум. – Максимов придвинулся ближе. – Уходить надо. Сейчас менты по домам побегут: кто что видел, кто что слышал. Нам это надо?
Журавлев понимающе кивнул.
– А что такой мокрый? Такой сильный дождь?
– Нет, сильный ветер! – огрызнулся Максимов, по наитию вспомнив анекдот о выходившем до ветра поручике Ржевском.
– Хм, – покачал головой Журавлев. – В ларек бегал без спроса?
– За печеньем, блин, – Максимов, играя нетерпение, нервно перебрал ногами.Сейчас менты нагрянут. Мне что – валить их по одному, да? Пока вы с Кротовым крышами уходить будете.
Попал в точку. Журавлев невольно покосился на дверь. Светить Кротова он явно не хотел.
– Леночка, есть что к чаю? – Он заглянул в комнатушку, отведенную для секретаря.
– Печенье. Максим только что принес, – раздался голосок из-за перегородки.
– И еще коньяк к кофе, – добавила она после секундной паузы.
«Ну, блин, стервоза!» – закатил глаза Максимов.
– Не скучаешь, а? – ткнул его пальцем в живот Журавлев. Попал в кобуру и сразу же стал серьезным:
– Живо буди Стаса, пусть заводит машину. Потом поднимайся сюда, звони оперативному Гаврилова. Пусть даст «дорожку».
«Дорожкой» они называли маршрут, на котором в условленных точках можно было пересесть в другие машины. Стас отправлялся по своему контрольному маршруту, а они кружили по городу, время от времени пересаживаясь из машины в машину. Достаточно было качественно провести две-три пересадки, чтобы сбить со следа чужих. Машины шли по заранее отработанным маршрутам, проходя невидимые для чужих контрольные посты. Через некоторое время данные контрнаблюдения обобщались, и с центрального поста в офисе Гаврилова шла команда: «Домой».
Тогда они прямиком ехали на Можайское шоссе, где у спорткомплекса «Крылья Советов» их поджидал так же проверенный до стерильности Стас. На его «Волге» и возвращались на дачу.
«Если бы ты знал, что мне рассказал этот жлоб, – подумал Максимов, спускаясь по стершимся от времени ступенькам. – Ты бы не „дорожку“, а бункер себе заказал! ЧеКа, на фиг! Привез на пошушу Крота, а обеспечение по улице не раскидал. Или Гаврилов зажал? Этот мог, тот еще жук!»
Олаф уходил последним. В полумраке коридора никто не обратил внимание, что он сжал до щелчка маленький цилиндрик и подбросил его под дверь комнаты, где без сознания лежал связанный рэкетир. На двери заранее нацарапал знак. Те, кто придет сюда, запеленговав сигнал, сумеют его понять.
Через семнадцать минут после их отъезда в «крысятник» вошел мужчина с «дипломатом» в руке. Еще через пятнадцать минут к дому подъехал пикап. Из него вышли пять человек в рабочих спецовках. Через три минуты они вынесли из подъезда и положили в пикап два больших мешка. Никто не обратил на них внимания. В этом муравейнике все были озабочены лишь одним – деланием денег. А вахтер так и продолжал спать.
* * *
Экстренная связь Печоре
На месте выхода в эфир мною обнаружен неизвестный, по всем признакам подвергнутый допросу максимальной степени воздействия. Принял решение зачистить место выхода в эфир и эвакуировать задержанного на объект «Лазурь». Снял первичные показания.
Со слов задержанного, он является членом устойчивой преступной группы, организационно подчиненной некоему Давиду, человеку из ближайшего окружения Осташвили. Давид дал команду «наехать на Журавлева». Задержанный имел только словесный портрет и адрес офиса фирмы «Рус-Ин». Кто дал наводку на Журавлева, он не знает, т.к. с Давидом общался старший группы – некто Черныш.
Согласно плану, задержанный должен был войти в офис и завязать с Журавлевым разговор, оказывая на него психологическое давление. После десяти минут «развода» (термин, употребленный задержанным) он по мобильному телефону должен был вызвать остальных участников группы. Далее планировалось действовать по обстановке: при благоприятных условиях – вывести Журавлева из здания и «увести на природу для последнего базара», при осложнении ситуации – ликвидировать Журавлева на месте, остальных блокировать в офисе или ликвидировать.
Неизвестный напал на задержанного и, применив меры физического воздействия, снял аналогичные вышеприведенным сведения.
Обращаю Ваше внимание, что на соседней улице взрывом полностью уничтожен автомобиль «Джип-Чероки». Имеются человеческие жертвы.
На двери комнаты, где был блокирован задержанный, мною считан знак связи «Нагалас».
Иртыш
Норду
Олафом оставлен знак «Нагалас» – «силы разрушения». Письменного сообщения нет.
Предполагаю, что Олаф решил предпринять активные действия по срыву операции противника. Им ликвидирована преступная группа в составе пяти человек.
Информация, снятая с задержанного, оставленного Олафом на точке связи, заставляет предположить, что проводящими операцию допущена утечка информации о группе, в которую внедрен Олаф. Разрабатываю версию о существовании устойчивой связи одного из участников операции с окружением Осташвили.
Печора
Печоре
Примите меры по прикрытию действий Олафа. Задержанного ликвидировать.
Норд
Глава девятнадцатая
МЕНЬШЕ ЗНАЕШЬ – КРЕПЧЕ СПИШЬ
Неприкасаемые
По крыше барабанил дождь. На краю поселка завыла, набирая ход, электричка.
Потом опять нахлынула тишина, вязкая и осязаемая, такая бывает только осенним дождливым вечером.
Кротов лежал, боясь пошевелиться. Сердце неожиданно стало тяжелым, оно мучительно медленно, как раненый зверь в душной норе, ворочалось в груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181