Барышников покряхтел, еще раз полистал тетрадь и презрительно скривил губы.
– Ну? – спросил Белов.
– Если честно, Игорь Иванович, – Барышников отодвинул тетрадь, – херня на постном масле. Работал непрофессионал.
– Это я знаю. Что еще?
– Для меня ничего нового нет. Ну, бродят по Чуйской долине бригады наркош, косят коноплю. Сбрасывают снопы у скал. За ними спускаются альпинисты, поднимают наверх, перетаскивают к оборудованной в горах площадке. Сдают с рук на руки охране. Та ждет вертолет. И так далее, пока товар не прибудет в Москву.
Никто никого не знает, никто ни с кем не пересекается. Схема старая. Даже то, что обеспечивает цепь местное МВД, ни для кого не новость. Если они засекли, что этот любитель копал информашку, угрозу утечки информации уже давно ликвидировали. Просчитали и обрубили засвеченные звенья, вместо них задействовали заранее заготовленные варианты.
– Как тараканы. Мутируют с бешеной скоростью. Если отрава не сработала, на новое поколение она уже не действует. Бьемся, ночами не спим, а все псу под хвост! – Белов в сердцах так размял сигарету, что сквозь треснувшую бумагу на стол просыпалась струйка табака.
– У меня на сей счет своя философия, – Барышников прищурил хитрые глазки. – Таскать воду в решете можно, но перед этим нужно суметь доказать, что и в этом есть смысл. Желательно, высший. Чтобы приятнее было.
– На что намекаешь? – Белов смахнул табачное крошево в пепельницу.
– На нас. И вам, и мне, да и начальству ясно, что эта проблема решения не имеет. Человечество во все времена пило, ширялось и блудило. И никто еще его не отучил. И плевали они на десять заповедей и кодекс строителя коммунизма. Потому наркомафия так легко и приспосабливается, что паразитирует на живом. На вечно живой потребности человека закосить и на какое-то время забыть, что он быдло и тягловая скотина.
– Ты, Барышников, и впрямь философ. Бренчишь, как Троцкий. – Белов закрутил хрустальную пепельницу, по столешнице заиграли острые лучики.
– Это все от тягот и лишений службы, которые, как написано в уставе, я должен мужественно преодолевать. – Он посмотрел на дверь, в кабинете они были одни, но почему-то продолжил шепотом:
– А решение есть! Стрелять из пулемета, как в Таиланде. За грамм анаши. За одно поколение выработаем условный рефлекс отторжения, как у закодированного алкоголика.
– Так тебе и дадут пулемет, дождешься! – Белов накрыл широкой ладонью крутящуюся юлой пепельницу.
– Попомни мои слова, Иванович, еще дождемся, когда производство наркоты обложат налогом! И будем мы с тобой героически гонять наркобаронов за, неуплату налогов.
– Типун тебе на язык! Я тогда сам за пулемет возьмусь.
– Так тебе его и дадут! – передразнил его интонацию Барышников. – Ох, Иванович, давай не будем о грустном. А по писанине этой... Что тут сказать?
Информации – ноль. Но за сам факт интереса автора ждет пуля. Это в Москве. Если отловят в Азии, отрежут уши, вырвут язык и выколют глаза. Сделают живым символом восточной мудрости: «Ничего не слышу, ничего не вижу, ничего никому не скажу». Такие у них порядки.
– М-да. Восток – дело тонкое. С операцией «Тропа» эта писанина хоть как-то стыкуется, как считаешь?
– К нашей «Тропе» она имеет такое же отношение, как медицинская энциклопедия к запущенному трипперу. – Барышников никогда не упускал случая ввернуть образные выражения, оставшиеся со времен службы на флоте. – Там умные разговоры, а тут – жизнь. В тетрадке общие слова, но яйца за них оторвут в два счета.
– Понял. – Белов встал, открыл сейф и бросил в переполненное бумагами нутро тетрадку. «Глупая девчонка! Нет, у нее просто талант какой-то искать на свой тощий зад приключения».
– Иванович, ты давно урюк не ел?
– Какой урюк? – Белов повернулся к хитро улыбающемуся Барышникову.
– Обыкновенный. Желудок прочищает, потенция опять же... – голосом Кота Матроскина начал Барышников, доставая из портфеля тонкую папочку. – Гость из Азии приехал. Я тут со знакомым пересекся, он мне его и заложил. Гостя зовут Рафик Теймуразович Рахмонов. Наводка стопроцентная, можем брать хоть сейчас. Уж извини, агентурное сообщение как следует еще не успел оформить. – Глаза у него вдруг стали. как у кота, готового прыгнуть на мышь. – Пулеметик бы нам. Хоть один на отдел. Боюсь, пригодится.
– Так, старый хрен, опять твои фокусы! – Белов вернулся в кресло. – Давай бумаженцию.
Прочитав, он поднял тяжелый взгляд на Барышникова.
– И ты молчал?
– Почему? Я шел докладывать, а ты тетрадку... Зачем же гневить начальство?
– Ладно, кончай ерничать! Сведения точные? – Белов с удовольствием ощутил, как собрались мышцы спины – наклевывалось дело.
– Я уже немолодой, ленивый стал. Но по такому случаю стариной тряхнул и сгонял по этому адресу. Там у меня старый агент установки числится. Вроде все сходится. Три дня назад появились в четырнадцатой квартире пять черных. Сидят тихо. В ларек за жратвой – и назад. Водку не пьют, малолеток не сильничают.
Образцовые гости столицы.
– Ясно, охрана. Интересно, товар у них?
– Нету товара, Иванович! – Барышников навалился грудью на стол и зашептал:
– И не будет. Это не курьер, а инспектор. Контролирует прибытие крупной партии.
Идут три фуры с урюком. В грузе до полутора тонн героина. Торят новый маршрут, улавливаешь? Это тебе не через Прибалтику гнать, а прямиком из Афгана! Сплошная экономия. У кого-то большие деньги завелись, если он в новый маршрут вложился.
– Надеюсь, ты это не написал? – понизил голос Белов.
– Что я – первый день замужем? Как надо, так и оформим сигнал. Агент свой парень, проблем не будет. Я старый рыбак, знаю: чем крупнее рыба, тем тише надо тянуть. В этом деле шум ни к чему. Какая им, – он ткнул толстым пальцем в потолок, – разница, кого мы берем. Скажем, мальков, а вытащим сома. Пусть потом что хотят с нами, то и делают.
– Когда? – одними губами прошептал Белов.
– Сегодня, – так же тихо ответил Барышников. – В одиннадцать вечера он приедет к охране. Другого шанса не будет. Больше брать не на чем. А в квартире – Агент, собирающий информацию по месту жительства; сфера оперативного интереса: род занятий соседей, распорядок дня, поведение в быту, контакты, возможная причастность к противоправной деятельности, наверняка оружие. Бог даст, граммулька анаши завалялась. Нам бы только его прижать к ногтю. На крайний случай, ствол, конечно, это круто. А десять граммов анаши я сам организую. Главное, был бы человек, статью ему всегда подберем. Так я понимаю, Иванович?
Белов достал сигарету, задумавшись, покрутил в пальцах, потом медленно раскрошил над пепельницей. Взял новую, прикурил, выдохнул вместе с дымом:
– Слушай меня, старый черт. Сейчас же метись к своим агентам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181