Так на полной скорости, время от времени ныряя в крайний левый ряд, он и пролетел ярко освещенные окна китайского ресторанчика, где обычно стояла машина ГАИ, едва расслышав трель милицейского свистка. Послушно принял к обочине и даже вежливо сдал задом, подрулив прямо к насупившемуся гаишнику.
Дел было на одну минуту. Он уже достал из нагрудного кармана удостоверение внештатного сотрудника Службы, еще раз помянув барскую щедрость Подседерцева.
Машинально отметил, что он не единственный, кого тормознули гаишники. Вдоль обочины выстроились еще три машины, две иномарки и желтый газовский фургон.
Водители, переминаясь с ноги на ногу, в меру таланта и опыта разыгрывали сценку «Да не виноват я, товарищ сержант».
Гаврилов приспустил стекло, но выходить из машины не стал. Знал, что эта пришедшая из-за границы мода доводит гаишников до белого каления, но с таким удостоверением можно ничего не бояться.
Гаишник поправил на груди белый ремень и подошел к машине.
– Старшина Петренко. – Он небрежно козырнул. Выражение его лица, красного от холодного ветра, ничего хорошего не обещало. Гаврилов отметил, какие невыразительные у него глаза, как две стальные пуговицы. – Документы – пожалуйста.
– Я спешу, старшина! – Гаврилов высунул в окно полураскрытое удостоверение.
– А это что у вас там? – Старшина указал жезлом в салон.
– Где? – Гаврилов невольно повернул голову. Старшина ткнул жезлом ему в плечо, Гаврилов вздрогнул всем телом, до хруста закинул голову, но крика не получилось, из горла с кашлем вылетели белые хлопья пены.
Гаишник распахнул дверь, перевалил Гаврилова на соседнее сиденье и сам сел за руль. Сзади дружно захлопали двери машин. И «гаишники», и «водители» занимали свои места.
* * *
Он пришел в себя от нестерпимого жжения в левой руке. Первое, что увидел, были глаза. Напрочь лишенные какого-либо выражения, словно два стальных шарика.
Гаврилов рванулся, но тут же застонал от боли.
– Сиди спокойно. От электрошока еще никто не умирал, – спокойно сказал тот, кого Гаврилов запомнил в форме старшины ГАИ.
Гаврилов осмотрелся. Неизвестно как он оказался внутри фургона и намертво прикрученным кожаными ремнями к креслу. В кресле напротив сидел успевший переодеться в черные джинсы и свитер «старшина». В фургоне еще кто-то был, но Гаврилов разглядеть не смог. Мощный фонарь бил прямо в лицо.
На банальных беспределыциков похитители похожи не были. Да и сняли его профессионально. Странно, но удостоверение не произвело на них никакого впечатления. Даже очень странно, круче «ксивы» в России просто не существовало.
– Эй, отмороженные, а вам не кажется, что вы нашли приключения на свою задницу? – Гаврилов пошевелил кистями рук, пытаясь ослабить ремни-За меня же отвечать придется.
«Старшина» с минуту молча разглядывал Гаврилова, потом резко выбросил руку. Острый, твердый, как гвоздь, палец впился в мякоть под правой ключицей.
Гаврилов изогнулся от боли, кто-то стоявший за спиной широкой ладонью закрыл ему рот.
«Старшина» опасной бритвой вспорол рукав гавриловской куртки до самого локтя. Гаврилов вытаращил глаза, пытаясь разглядеть, что будет дальше. Тонко пискнул, когда лезвие, вспоров рубашку, холодом царапнуло по коже. Из-за спины свесилась рука со шприцем. Гаврилов что было сил уперся ногами в пол, выгнулся дугой. «Старшина» небрежно ткнул его кулаком в живот. Гаврилов сипло выдохнул и согнулся от боли, насколько позволили ремни.
Прямо перед глазами увидел шприц, уткнувшийся стальным жалом в вену. В стеклянном цилиндрике бурые водоворотики крови смешивались с прозрачной жидкостью. Укол «старшина» делал профессионально.
– С ума сошли, гады? – прошептал Гаврилов.
Руку со рта убрали, но кричать он не рискнул.
«Старшина» передал кому-то в темноту использованный шприц, достал из кармана часы на цепочке, щелкнул крышкой.
– У тебя есть две минуты подумать. – Голос у него был такой же невыразительный, как и глаза. – Потом начнет действовать препарат, и станет больно. Очень больно. Почувствуешь, как от жара плавятся нервы и мышцы отслаиваются от костей. Будешь врать или в молчанку играть, введу еще дозу.
– Что вам надо, сволочи?! – Гаврилов уже почувствовал первый удар жара, показалось, кровь превратилась в кипяток, и сердце теперь гонит по венам обжигающие струи.
– Все о Подседерцеве, Самвеле Сигуа, Максимове и Журавлеве, – как автомат произнес «старшина», уставившись своими стальными глазами в мокрое от пота лицо Гаврилова.
Ад оказался рядом слишком неожиданно, не было мучительного ожидания, бессонницы, требовательного звонка в дверь. Не было медленно распахивающихся створок ворот. Он еще не умер, еще отчетливо помнил жизнь, но уже необратимо проваливался в бездну. И геенна огненная, растекаясь по венам, уже жгла изнутри взмокшее от боли и страха тело.
«Конец! Это не проверка Подседерцева... Это чужие. Долго выжидали, а в оборот взяли в самом конце. И „жучок“ они в машину сунули, они, а не Подседерцев! Суки, вывернут же наизнанку, но своего добьются». – Гаврилов прислушался к себе и вдруг понял, что можно не играть в героя, ни сил, не желания сопротивляться не было, он уже сломался, его сделали.
По ожившим глазам «старшины», смотревшим теперь с нескрываемым интересом, понял, что сейчас его собственное лицо мертвеет, как у того скрипача перед воротами Лефортова.
Он знал, что по его заострившемуся лицу, уже ставшему безжизненной маской, крупными градинами текут слезы, смешиваясь с липким потом. Живот свело от спазма, Гаврилов машинально сдвинул колени, не удержался, да и не хотел сдерживаться, и тонко, по-бабьи завыл.

Глава сорок шестая
КАК ОХОТЯТСЯ СТАРЫЕ ЛЬВЫ
Неприкасаемые
С простыми людьми работать проще. С агентурой из дворников лучше всего встречаться в пивной. Интеллигента-технаря сам бог велел окучивать поближе к библиотеке. Собачника – на собачьей площадке. Если напряг с конспиративной квартирой, снятой в многоэтажке, можно посидеть в парке на лавочке, простой человек не обидится. А где тихо и неспешно побеседовать с людьми непростыми, обремененными связями в элитных кругах и привыкшими к тонкому обхождению? Не в кабак же его тащить, тем более что у него и там, наверняка, все знакомые – от бармена до последней шлюхи. «Коронные» агенты, поставляющие уникальную информацию из высших сфер, требуют, как диковинные оранжерейные цветы, особой атмосферы и микроклимата.
На контакте у Подседерцева были два таких агента. Кое-кто в службе имел и больше. Сам собой возник вопрос: где с ними работать. От идеи закрытого клуба отказались сразу, денег не напасешься. Как всегда, выручил случай.
На таможне погорел мало кому известный галерейщик. Ему бы, глупому, сначала стать купцом первой гильдии, как Третьяков, а потом уже открывать галерею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181