— Прошу прощения, — твердо заявил я. — Но это послание сугубо личного характера.
Чудачка хмыкнула и покачала головой:
— Ишь, чего захотел! Чтобы я, не читая, доставила письмо нашему грозному господину и повелителю? А почем мне знать, вдруг тут про меня написано, что меня убить надобно? Нет, сынок, лучше прими назад свои денежки…
— Да ладно уж, читайте, — вздохнул я. — К вам это не имеет отношения, но, коли желаете, можете сами убедиться.
Колдунья пробежала письмо глазами, свернула его и снова погрозила мне пальцем.
— Не надейся, что я его лично отнесу диктатору. За доставку таких новостей он любого на месте прикончит. Прихлопнет, как муху. — Она поморгала своими маленькими полусонными глазками, живо вообразив себе картину этой расправы. — Птицу пошлю. Она-то успеет упорхнуть, прежде чем диктатор Шенк развернет твое письмецо.
— Вы имеете в виду своего красавца сокола?
Чудачка молча кивнула.
Что ж, мне было все равно, каким образом послание попадет в руки Шенка.
— Так тому и быть. — Я поклонился. — Еще раз благодарю вас за…
Старуха не стала меня слушать. Махнув рукой, вышла во двор и со всей поспешностью, на какую была способна, зашагала к дому. Ветер вздувал полы ее потрепанного линялого суконного плаща, и это делало колдунью похожей на дряхлую, обессилевшую птицу, которая тщетно пытается взлететь.
— Позвольте полюбопытствовать, — произнесла Энтипи, — что там было? В вашем послании Шенку?
— Да ничего особенного. — Я небрежно махнул рукой. — Всего лишь некоторая информация о его супруге. Кем она была в прошлом и чем отличилась. Факты биографии, которые она из скромности предпочла не разглашать.
— Колдунья здорово испугалась. Значит, сведения, которые вы сообщаете Шенку, бросают тень на его жену.
— Во всяком случае, там нет ни слова лжи. Только правда. Без каких-либо оценочных суждений. Пусть диктатор сам решает, радоваться ли ему этим новостям или печалиться.
Энтипи светло улыбнулась. Лицо ее сразу сделалось на удивление хорошеньким. Даже красивым.
— Выходит, Шенку теперь станет известна вся подноготная его нареченной. И он вряд ли придет в восторг от этих сведений.
— Верно. Но ведь у них через неделю свадьба. Когда Шенк получит мое письмо, она успеет уже сделаться его супругой. Так что кое-какой шанс сохранить жизнь я ей дал, согласитесь.
— Но ведь она щедро заплатила вам за молчание.
В словах Энтипи звучал упрек, и я горячо возразил:
— А вот и нет! Молчать я ей не обещал, клянусь! Сказал только, что больше не стану искать с ней встреч, требовать денег. И сдержал слово. Но до сего момента мы все еще не были с ней в расчете. Слишком суровый урок она мне тогда преподала. Теперь только я наконец полностью с ней расплатился. Привык, знаете ли, всегда погашать свои долги.
21

ЛОШАДКИ, которых приобрела для нас Мари, да благословят ее боги, оказались на диво выносливыми и быстроногими. Они резво и неутомимо несли нас с Энтипи по дорогам Приграничного царства Произвола к форту Терракота. Единственным, что вызывало у меня неизменную досаду, оставалась погода. Вот уж никогда бы не подумал, что зима может оказаться такой долгой и такой свирепой. Ведь мы были не на Холодном Севере, где других сезонов просто не существует. Пора бы и весне наступить. Но с этим я ничего не мог поделать. Оставалось только смириться и терпеть морозы и ледяные ветры. В остальном путешествие наше проходило спокойно, без приключений и неприятных неожиданностей.
Мы с принцессой, как и прежде, старались по возможности не привлекать к себе ничьего внимания. Она даже волосы подстригла и стала, во всяком случае издали, похожа на мальчишку. Мы ни с кем из путников, лавочников, зевак старались не встречаться взглядами, а если к нам обращались с вопросами, отвечали невнятным бормотанием, чтобы у собеседников сложилось впечатление, будто мы не владеем цивилизованной речью, а говорим на каком-то неведомом диком языке. От нас в таких случаях сразу же отставали.
Для ночлега мы стали теперь выбирать самые шумные и многолюдные постоялые дворы. Благодаря вынужденной щедрости Астел мы могли себе позволить нанимать вполне приличные комнаты, более того, принцесса и я проводили ночи в разных помещениях. На этом я настоял, уверив Энтипи, что нам такая роскошь вполне по карману. Дело в том, что в последнее время я стал замечать, что ее высочество все больше ко мне привязывается. Меня это не радовало, а напротив, тревожило. Я уже вам объяснял почему.
Мне, в свою очередь, стали доставлять все большее удовольствие долгие беседы с ней. Во-первых, она давно перестала то и дело поминать своего героя Тэсита. Одно это сделало наше общение куда более приятным. А с тех пор, как мы покинули амбар Чудачки, устремившись в Терракоту, она вообще ни одного раза не произнесла это имя. Принцесса, думаю, полностью утратила веру в него. И в этом не было ничего удивительного. Очутившись на таком высоком пьедестале, на какой она мысленно вознесла Тэсита, любой почувствует головокружение и рано или поздно сверзится на грешную землю.
И еще Энтипи с большим интересом слушала меня, когда я говорил о своем детстве и отрочестве. Ей ужасно нравилось узнавать подробности моей прежней жизни. Все, о чем я говорил, было ей в новинку, и, требуя все новых рассказов, она поясняла, что никогда прежде ей не доводилось беседовать с таким необычным человеком. Дескать, я здорово отличался от всех тех рыцарей и оруженосцев, кого ее высочеству довелось встречать в истерийской крепости. Вот уж что правда, то правда. Я и сам знал, как мало на них похожу.
По вполне понятным причинам я был далек от того, чтобы пересказать ей все до единого события своей жизни без утайки. Кое что держал про себя. К примеру, скрыл от принцессы обстоятельства моего зачатия. Только упомянул мимоходом, что, дескать, мать настойчиво твердила о моей великой судьбе, о том, что меня ждет славное будущее. Я не счел нужным скрывать от нее и то, что Маделайн незадолго до того, как мной забеременеть, видела феникса. Услыхав об этом, Энтипи вытаращила на меня глаза.
— Так, выходит, она стала свидетельницей возрождения феникса еще до того, как вы родились! Получается, у вас куда больше оснований считать себя избранником судьбы, чем у… — Тут она запнулась. Хотела сказать: «Тэсита», но язык не повернулся. Тряхнула головой и потребовала: — Продолжайте.
Что ж, я без утайки поведал ей о злодейском умерщвлении моей матери каким-то скитальцем и об обстоятельствах, которые привели меня в замок короля Рунсибела.
Я подметил, что ей нравилось заглазно обсуждать тех, с кем она общалась в родительском доме. Вернее, подвергать их нещадной критике. В этом мы с ней были очень похожи. Но если ей, по сути еще ребенку, доводилось видеть всех этих людей лишь из окон своих комнат да жадно ловить сплетни, пересказываемые друг другу фрейлинами и слугами, то я за время моей службы оруженосцем со многими из обсуждаемых лиц свел достаточно короткое знакомство, чтобы стать для принцессы источником ценной информации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189