Среди придворных, как водится, поползли на ее счет всевозможные слухи. Например, что девица на редкость безобразна и мало кто может, увидев ее вблизи, устоять на ногах от ужаса. Что у нее имеется какой-то серьезный физический недостаток. Что она слабоумная, вернее, буйнопомешанная и опасна для окружающих. Но никто, повторяю, ничего не знал наверняка. И никто не мог похвастаться, что видел ее живьем хоть разок.
Всю вышеприведенную информацию я добывал буквально по крупицам, но в результате затраченных усилий убедился только в одном: нам предстояло иметь дело с очень и очень странной юной особой. Одним словом, с живой загадкой. Это открытие, как вы легко можете догадаться, радости мне не доставило. И еще одно я узнал о принцессе Энтипи совершенно наверняка — она пользовалась услугами ученых мужей и наемных наставниц с такой же расточительностью, с какой иные расходуют воду и дрова. Все то время, что она проживала в своих покоях при дворе, они сменяли друг друга с калейдоскопической скоростью. Ни один не задержался дольше месяца. Еще говорили, что эти несчастные покидали свою должность, очень заметно переменившись внешне — каждый из уходящих выглядел на несколько лет старше, чем когда заступал на этот почетный пост. Но в один прекрасный день этот парад учителей прекратился, и на вопрос о самочувствии принцессы, заданный одним из придворных, король Рунсибел напыщенно ответил, что его дочь отправлена для продолжения своего образования и совершенствования в манерах в обитель благочестивых жен.
— Ей это пойдет на пользу, — уверенным тоном прибавил его величество.
Никакой иной информацией в добавление к сказанному он ни с кем не поделился, и все обитатели крепости удовольствовались этим скупым объяснением. А что еще им оставалось делать? Донимать короля вопросами, тем более на такую щекотливую тему, никому и в голову не пришло. Это было бы неслыханной дерзостью.
Поздним вечером накануне нашего отъезда в обитель я чистил в конюшне Титана. Готовил его к дальнему походу. И вдруг в разгар этого занятия услыхал позади себя сдавленный смешок. Я оглянулся. В дверях, прислонясь к косяку, стоял Булат Морнингстар собственной персоной и злорадно ухмылялся. Я инстинктивно протянул руку к посоху, стоявшему у дощатой стены, но Булат замахал на меня руками, давая понять, что намерения у него вовсе не воинственные.
— Пришел пожелать тебе попутного ветра, Невпопад, — сказал он, продолжая ухмыляться. — Тебе хоть лошадь-то дадут или пешком похромаешь?
— Обещали привести маленького конька перед самым выступлением, — хмуро ответил я, поглядывая на посох. С Морнингстаром следовало держаться начеку.
— Вот это хорошо. Просто здорово. — Ухмылка на его нагловатой физиономии сделалась еще более торжествующей. — Что ж, спокойной тебе ночи, оруженосец.
— Погоди! — Мне теперь только пришло в голову, что Булат оставался едва ли не единственным в крепости, кого я не расспросил о принцессе. И то лишь потому, что неизменно старался его избегать. Но раз уж он сам заявился… Да и что мне, собственно говоря, терять? — Ты хоть что-нибудь знаешь о нашей принцессе?
— Я? Да откуда, скажи на милость? — Но по его тону, по тому, как он внезапно отвел глаза, я понял: он что-то утаивает.
Учитывая ситуацию, а также все, что мне было известно о Морнингстаре и о подобных ему самовлюбленных, надутых болванах, я с самым невозмутимым видом постарался спровоцировать его на откровенность, слегка кольнув его самолюбие:
— Твоя правда. Извини, не сообразил: и впрямь, откуда тебе, простому оруженосцу, может быть хоть что-то о ней известно. О самой принцессе!
Я кивнул ему и вернулся к своему занятию.
Разумеется, моя уловка сработала на все сто! Нет, Булат отреагировал на прозвучавший в моих словах вызов не мгновенно, он помедлил, задумчиво пожевал соломинку, выдернутую из кормушки, а после лениво, вразвалочку подошел к нам с Титаном.
Я сделал вид, что удивлен:
— Как, ты, оказывается, еще не ушел?
— Она красивая, — сказал Булат.
— Да ну? И где ж это тебе удалось ее увидеть?
— Здесь, в замке. Несколько лет назад дело было, я еще не был оруженосцем, меня тогда в первый раз сюда привез отец. Я сказал другим мальчишкам, что смогу взобраться на любую стену, ну, мы и поспорили. Пришлось мне карабкаться по боковой стене замка.
— И ты, конечно же, добрался до самого верха?
— Конечно, — кивнул Булат. — Я высоты не боюсь. Да и вообще ничего, между прочим.
— Поздравляю.
— И где-то на полпути, — продолжал он, словно не слыхав моей реплики, — встретилось мне окошко. Ну, я возьми и загляни в него.
— Ты, поди, рассчитывал увидеть там полуголую фрейлину — предположил я.
— Именно, — подтвердил Булат, нимало не смутившись. Чувство неловкости вообще, по-видимому, было ему неведомо. Мне, по правде говоря, тоже, но насколько с моей стороны это было осознанной линией поведения, настолько у Морнингстара — одним из проявлений его природной тупости. — А наткнулся взглядом на принцессу. Волосы у нее были цвета осенних листьев, глаза — как бушующее море, а голос, когда она заговорила, показался мне похожим на шелест южного ветра в кронах деревьев…
— Прямо какой-то прогноз погоды… — вставил я.
— Она разговаривала с учительницей-иностранкой, толстой теткой с родинкой на подбородке. Родинка была преогромная, черная, из нее росли седые волосы. Бр-р-р… Принцесса о чем-то ее спрашивала, и когда учительница повысила голос, отвечая на вопрос, принцесса…
— Что?!
— И тогда она как даст ей! У меня глаза на лоб полезли.
— Погоди, что ты такое мелешь? Кто кого ударил?
— Да принцесса же, говорю тебе! О, ничего серьезного, никаких увечий и тем более убийства! Она просто схватила перо и воткнула острие учительнице в руку. Та ее как раз на стол положила ладонью вниз.
— Боже правый! — с чувством воскликнул я. — Но постой, ты, часом, не придумал ли все это, а? С тебя ведь станется!
— Жизнью отца клянусь, так все и было! — торжественно произнес Булат, и я ему поверил. — Прямо на моих глазах взяла и воткнула чертово перо учительнице в руку. Я и не думал, что его острие может так глубоко войти в тело! На добрый дюйм, представляешь? Ну, тетка завизжала, как свинья недорезанная, стала что-то лопотать на своем родном языке, и в комнату вбежала наша королева и спросила, что случилось, а та орать сразу перестала и только кивала в сторону принцессы. А наша Энтипи спокойно так подняла голову от книги и сказала: «Вот ведь какая она неловкая, мама! Что тут поделаешь?»
— И ты все это видел собственными глазами? — уточнил я.
— Вот этими своими собственными зоркими, как у сокола, глазами, в которые ты сейчас так подозрительно уставился. Королева и толстая учительница быстро ушли, а я полез дальше, окно осталось чуть в стороне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189
Всю вышеприведенную информацию я добывал буквально по крупицам, но в результате затраченных усилий убедился только в одном: нам предстояло иметь дело с очень и очень странной юной особой. Одним словом, с живой загадкой. Это открытие, как вы легко можете догадаться, радости мне не доставило. И еще одно я узнал о принцессе Энтипи совершенно наверняка — она пользовалась услугами ученых мужей и наемных наставниц с такой же расточительностью, с какой иные расходуют воду и дрова. Все то время, что она проживала в своих покоях при дворе, они сменяли друг друга с калейдоскопической скоростью. Ни один не задержался дольше месяца. Еще говорили, что эти несчастные покидали свою должность, очень заметно переменившись внешне — каждый из уходящих выглядел на несколько лет старше, чем когда заступал на этот почетный пост. Но в один прекрасный день этот парад учителей прекратился, и на вопрос о самочувствии принцессы, заданный одним из придворных, король Рунсибел напыщенно ответил, что его дочь отправлена для продолжения своего образования и совершенствования в манерах в обитель благочестивых жен.
— Ей это пойдет на пользу, — уверенным тоном прибавил его величество.
Никакой иной информацией в добавление к сказанному он ни с кем не поделился, и все обитатели крепости удовольствовались этим скупым объяснением. А что еще им оставалось делать? Донимать короля вопросами, тем более на такую щекотливую тему, никому и в голову не пришло. Это было бы неслыханной дерзостью.
Поздним вечером накануне нашего отъезда в обитель я чистил в конюшне Титана. Готовил его к дальнему походу. И вдруг в разгар этого занятия услыхал позади себя сдавленный смешок. Я оглянулся. В дверях, прислонясь к косяку, стоял Булат Морнингстар собственной персоной и злорадно ухмылялся. Я инстинктивно протянул руку к посоху, стоявшему у дощатой стены, но Булат замахал на меня руками, давая понять, что намерения у него вовсе не воинственные.
— Пришел пожелать тебе попутного ветра, Невпопад, — сказал он, продолжая ухмыляться. — Тебе хоть лошадь-то дадут или пешком похромаешь?
— Обещали привести маленького конька перед самым выступлением, — хмуро ответил я, поглядывая на посох. С Морнингстаром следовало держаться начеку.
— Вот это хорошо. Просто здорово. — Ухмылка на его нагловатой физиономии сделалась еще более торжествующей. — Что ж, спокойной тебе ночи, оруженосец.
— Погоди! — Мне теперь только пришло в голову, что Булат оставался едва ли не единственным в крепости, кого я не расспросил о принцессе. И то лишь потому, что неизменно старался его избегать. Но раз уж он сам заявился… Да и что мне, собственно говоря, терять? — Ты хоть что-нибудь знаешь о нашей принцессе?
— Я? Да откуда, скажи на милость? — Но по его тону, по тому, как он внезапно отвел глаза, я понял: он что-то утаивает.
Учитывая ситуацию, а также все, что мне было известно о Морнингстаре и о подобных ему самовлюбленных, надутых болванах, я с самым невозмутимым видом постарался спровоцировать его на откровенность, слегка кольнув его самолюбие:
— Твоя правда. Извини, не сообразил: и впрямь, откуда тебе, простому оруженосцу, может быть хоть что-то о ней известно. О самой принцессе!
Я кивнул ему и вернулся к своему занятию.
Разумеется, моя уловка сработала на все сто! Нет, Булат отреагировал на прозвучавший в моих словах вызов не мгновенно, он помедлил, задумчиво пожевал соломинку, выдернутую из кормушки, а после лениво, вразвалочку подошел к нам с Титаном.
Я сделал вид, что удивлен:
— Как, ты, оказывается, еще не ушел?
— Она красивая, — сказал Булат.
— Да ну? И где ж это тебе удалось ее увидеть?
— Здесь, в замке. Несколько лет назад дело было, я еще не был оруженосцем, меня тогда в первый раз сюда привез отец. Я сказал другим мальчишкам, что смогу взобраться на любую стену, ну, мы и поспорили. Пришлось мне карабкаться по боковой стене замка.
— И ты, конечно же, добрался до самого верха?
— Конечно, — кивнул Булат. — Я высоты не боюсь. Да и вообще ничего, между прочим.
— Поздравляю.
— И где-то на полпути, — продолжал он, словно не слыхав моей реплики, — встретилось мне окошко. Ну, я возьми и загляни в него.
— Ты, поди, рассчитывал увидеть там полуголую фрейлину — предположил я.
— Именно, — подтвердил Булат, нимало не смутившись. Чувство неловкости вообще, по-видимому, было ему неведомо. Мне, по правде говоря, тоже, но насколько с моей стороны это было осознанной линией поведения, настолько у Морнингстара — одним из проявлений его природной тупости. — А наткнулся взглядом на принцессу. Волосы у нее были цвета осенних листьев, глаза — как бушующее море, а голос, когда она заговорила, показался мне похожим на шелест южного ветра в кронах деревьев…
— Прямо какой-то прогноз погоды… — вставил я.
— Она разговаривала с учительницей-иностранкой, толстой теткой с родинкой на подбородке. Родинка была преогромная, черная, из нее росли седые волосы. Бр-р-р… Принцесса о чем-то ее спрашивала, и когда учительница повысила голос, отвечая на вопрос, принцесса…
— Что?!
— И тогда она как даст ей! У меня глаза на лоб полезли.
— Погоди, что ты такое мелешь? Кто кого ударил?
— Да принцесса же, говорю тебе! О, ничего серьезного, никаких увечий и тем более убийства! Она просто схватила перо и воткнула острие учительнице в руку. Та ее как раз на стол положила ладонью вниз.
— Боже правый! — с чувством воскликнул я. — Но постой, ты, часом, не придумал ли все это, а? С тебя ведь станется!
— Жизнью отца клянусь, так все и было! — торжественно произнес Булат, и я ему поверил. — Прямо на моих глазах взяла и воткнула чертово перо учительнице в руку. Я и не думал, что его острие может так глубоко войти в тело! На добрый дюйм, представляешь? Ну, тетка завизжала, как свинья недорезанная, стала что-то лопотать на своем родном языке, и в комнату вбежала наша королева и спросила, что случилось, а та орать сразу перестала и только кивала в сторону принцессы. А наша Энтипи спокойно так подняла голову от книги и сказала: «Вот ведь какая она неловкая, мама! Что тут поделаешь?»
— И ты все это видел собственными глазами? — уточнил я.
— Вот этими своими собственными зоркими, как у сокола, глазами, в которые ты сейчас так подозрительно уставился. Королева и толстая учительница быстро ушли, а я полез дальше, окно осталось чуть в стороне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189