Как всегда, меня угораздило, избежав одной опасности, тотчас же лицом к лицу столкнуться с другой. Сумев выдать случайную гибель Грэнитца за самоубийство, я предстал пред очами его величества героем, которому будет поручено ответственное и опасное задание. Только этого мне еще не хватало! Явиться к королю через час? Как же, дождется он меня! Я к этому времени буду уже в нескольких милях от крепости — разумеется, если сумею раздобыть себе быстроногого коня. Нет, вы только подумайте, Рунсибел решил, что для выполнения его поручения во всей Истерии никого лучше меня не сыскать! Да он просто понятия не имеет, каков я на самом деле и насколько мало гожусь для чего-либо серьезного, ответственного и тем паче опасного!
Я уже не раз упоминал, что вещей у меня было раз-два и обчелся, поэтому, когда в мою каморку заявился сэр Умбреж, я успел уже все собрать и уложить. С момента своего саморазоблачения он в моем присутствии больше не прикидывался слабоумным и не пытался придать своему взгляду выражение рассеянного, идиотского благодушия. Увидав, чем я занимаюсь, он прямо-таки насквозь прожег меня злобным, презрительным взглядом старческих глаз.
— Я только что говорил с королем, — мрачно сообщил он. — И пытался внушить его величеству, что ты, по моему скромному мнению, непригоден для того дела, которое он решил тебе поручить…
— Вы… В самом деле, милорд?.. Не могу выразить, как я вам благодарен! Просто, что называется, от всего сердца вас…
— … И тогда король, вняв моим доводам, повелел мне составить тебе компанию.
Я из вежливости немного помедлил, словно обдумывая эту новость, потом забросил за плечо свой узел и поклонился старику:
— Что ж, всего вам наилучшего, сэр.
— И куда, позволь полюбопытствовать, ты направляешься? — В голосе Умбрежа зазвучал металл.
— Куда угодно, лишь бы подальше отсюда, — с горьким смешком ответил я. И повернулся к двери.
Старик вцепился в мое запястье с такой силой, что я подумал: ну все, сейчас кости хрустнут, — и развернул к себе лицом. Свободной рукой я инстинктивно прикрыл свой многострадальный нос, но Умбреж, как оказалось, не собирался меня дубасить.
«Хоть на этом спасибо», — пронеслось у меня в голове.
— Ты, — старик грозно сдвинул брови, — устраивает это тебя или нет, являешься моим оруженосцем. И потому я отвечаю за твои поступки. Одно дело — прикидываться выжившим из ума слабосильным старцем, и совсем другое — покрыть себя позором, воспитав оруженосца, готового сбежать из крепости, лишь бы не участвовать в выполнении миссии, которая на него возложена лично королем. Такого я не потерплю!
— Значит, по-вашему, мне придется рисковать своей шкурой ради идиотских и превратно толкуемых понятий о чести и доблести?! — запальчиво воскликнул я.
— Именно так, Невпопад. Как раз это тебе и предстоит. — Он насмешливо улыбнулся и погрозил мне пальцем. — Ведь не кто иной, как ты, привел всю махину в движение, по твоей, а не по чьей-либо еще вине закрутились все эти колеса и шестерни. И я тебе не позволю позорно удрать, нанеся мне этим бесчестье, и оставить меня одного расхлебывать последствия твоих поступков. Вспомни, я ведь помешал Морнингстару и его прихвостням вышибить из тебя дух. Но при желании… Что ж, эту свою оплошность я еще вполне мог бы исправить. Итак… Его величество король Рунсибел ждет нас с тобой в своих покоях через десять минут. И мы оба туда явимся, иначе, молодой человек, тебе же будет хуже. Ты понял меня, оруженосец?
Тут мне снова пришло на ум, до чего ж некоторые жаждут удержать меня в этой проклятой крепости, не дать мне удрать. И при этом движут ими отнюдь не добрые чувства ко мне.
Я швырнул свой узел на пол, и сэр Умбреж одобрительно кивнул. А что, скажите на милость, мне еще оставалось? Покачав головой, я тоскливо пробормотал:
— Наверняка эта дурацкая миссия окажется мне не по силам и я погибну ни за грош. Вот будет весело, да?
— Ну-ну, дружочек, — с жизнерадостной ухмылкой, показавшейся мне отвратительной, ответил Умбреж и похлопал меня по плечу, — лучше уж ты, чем я. Вот тебе мое слово.
Можете себе представить, как меня это воодушевило.
Мы не мешкая отправились в королевскую личную приемную. Рунсибел далеко не все государственные дела вершил, сидя в огромном парадном зале на своем троне. Во всяком случае, для того чтобы послать бог весть куда на верную гибель несчастного хромоногого оруженосца, вполне годились и личные покои. Так что выслушать свой смертный приговор мне предстояло, так сказать, в камерной, интимной обстановке. Но все в жизни относительно, и даже самые небольшие из помещений, занимаемых в крепости его величеством, раза в три превосходили нормальное жилище целой семьи.
У входа в покои навытяжку стоял часовой. Просто потому, что так полагалось. На самом же деле охранять Рунсибела ему было не от кого: проникнуть в эту часть крепости могли только свои, доверенные лица, не представлявшие для его величества никакой угрозы. Вроде Умбрежа и меня, например. Часовой нас приветствовал едва заметным кивком, и мы поклонились ему в ответ. Никакого оружия при нас, разумеется, не было, даже обыкновенных кинжалов. Ношение оружия в покоях их королевских величеств не допускалось. На всякий случай.
Страж, не поворачиваясь к нам спиной, протянул руку и легонько постучал в дверь костяшками пальцев. Еще одна мера предосторожности. Хотя, говоря по правде, в данном случае ею можно было бы и пренебречь — едва ли во всей крепости можно было сыскать еще двоих столь же безобидных существ, как мы с Умбрежем. Изнутри донеслось властное:
— Пусть войдут!
Мы повиновались. Умбреж ткнул кулаком мне в спину. Хоть и не сильно, но чувствительно. Это чтобы я держался прямо. Просторное помещение, в котором мы очутились, было обставлено роскошно и вместе с тем изящно. Оно условно делилось на две зоны — для работы и отдыха. Слева виднелся огромный письменный стол в окружении нескольких стульев с высокими спинками, справа вдоль стен стояли низкие кушетки и мягкие кресла, а между ними в центре — невысокий чайный столик. Всю мебель украшали богатые инкрустации из золота и слоновой кости, кушетки и кресла были обиты темно-пурпурным плюшем. Окна оказались полуприкрыты тяжелыми пурпурными шторами, что придавало приемной уютный, мирный и какой-то домашний вид. Это впечатление усиливалось еще и тем, что за чайным столиком в скромном и простом наряде сидела ее величество и с улыбкой разливала в три фарфоровые чашки ароматный горячий чай. Две из них, судя по всему, предназначались для меня и Умбрежа.
— Джентльмены, — произнесла Беатрис, и улыбка на ее лице стала шире, — прошу садиться. — Жестом она указала на низкий диванчик подле себя.
Я украдкой огляделся по сторонам, что не ускользнуло от взора королевы, и она своим мелодичным голосом ответила на мой невысказанный вопрос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189