единороги и впрямь прекратили нас преследовать.
— Мы спасены! — воскликнула Энтипи, которая, как и я, повернулась лицом к наступавшему стаду.
Принцесса была права, и я не мог с ней не согласиться, вот только…
Вот только…
Вместо топота копыт единорогов отовсюду слышался не менее грозный шум. Казалось, что вокруг нас трещат и грохочут раскаты грома. Мы с Энтипи очутились словно бы в середине грозового облака. Неистовый гул раздавался отовсюду — сверху, снизу, спереди и сзади. Комья снега, падавшие на тропу, становились все крупнее. Один из них краем своим задел мое плечо. Я чуть было не полетел вниз, в пропасть, которая разверзлась слева от нас, и лишь чудом сумел сохранить равновесие.
Задрав голову, я с ужасом увидел, как огромная снежная шапка, укрывавшая вершину горы, вдруг съехала набекрень и, набирая скорость, устремилась вниз по склону.
Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что произошло: рассвирепевшие единороги своим оглушительным топотом спровоцировали горный обвал.
— Лавина! — крикнул я принцессе.
Она, как и я, взглянула наверх и в страхе всплеснула руками. Нам некуда было податься, кроме как рвануть вперед со всех ног. Что мы и сделали. Но, к сожалению, скорость лавины была значительно выше той, которую мы при всем своем желании способны были развить.
Снежная шапка устремилась вниз, в пропасть, это было безбрежное сверкающее море, целый океан снега, цветом своим лавина походила на стадо единорогов, преследовавшее нас еще пару секунд назад. Обе эти стихии, ополчившиеся против нас с принцессой, были неуправляемы и смертоносны. Избежав столкновения с одной из них, мы тотчас же сделались жертвой другой.
Тропа впереди нас внезапно оказалась погребена под густым снегом. Мы остановились в растерянности. Бежать было некуда. И тотчас же лавина накрыла нас, подхватила и понесла вниз, в пропасть. Я крепко держал Энтипи за руку, кувыркаясь в воздухе, но сила снежной массы превосходила мою — в конце концов пальцы мои разжались. Я слышал, как Энтипи несколько раз выкрикнула мое имя исполненным отчаяния голосом, звуки которого вскоре заглушил рокот лавины.
«Господи, ничего ужасней этого на свете быть не может», — только и успел я подумать, прежде чем мое падение прекратилось.
Я не представлял, насколько глубока пропасть, в которую угодил, увязнув в снегу по пояс. Едва придя в себя после падения, я попытался выбраться наружу из снежной западни. Сверху на меня сыпались куски льда и смерзшегося снега. Понадеявшись, что смогу выкарабкаться из этой ловушки, придерживаясь за них, я принялся барахтаться в сугробе, налегая на посох, который по счастливой случайности не выпустил из рук во время падения. Но все мои усилия оказались тщетны: с каждым движением, с каждым взмахом посоха я только глубже погружался в снежную западню.
Следующая лавина, обрушившаяся со склона вслед за первой, накрыла меня с головой. Я оказался заживо похоронен под толщей снега. И как ни силился, не мог вспомнить, в каком направлении следовало копать, чтобы выбраться наружу, где, хотя бы предположительно, находилось дно пропасти, а где — путь к свободе, к свету и воздуху. Но невзирая на это, я стал с сумасшедшей скоростью разгребать руками снег. Просто чтобы не задохнуться. Я понимал, что если толща снега над моей головой составляет футов двенадцать, то мне нипочем не выбраться из этой смертельной ловушки: я успею задохнуться, прежде чем пробьюсь наверх. К тому же у меня не было уверенности, что я рою ход в верном направлении. Но не мог же я сдаться на милость стихии и покорно умереть, не предприняв ни малейших усилий для своего спасения.
Между моим телом и снегом оставался небольшой зазор, тонкий воздушный слой, благодаря которому я не задохнулся в первые же секунды моего пленения. И я рыл ладонями снег, чтобы увеличить это пространство, стараясь прежде всего мыслить здраво и логически и не поддаваться панике. Главное — не паниковать. Иначе мне уж точно конец. Начав беспорядочно метаться из стороны в сторону, я мигом и причем без всякого толка израсходую скудный запас воздуха, каким располагаю.
Я глубоко погружал пальцы в холодную белую массу над головой и выкорчевывал ее небольшими кусками, которые утрамбовывал вокруг себя локтями и посохом, пока ладони не уперлись в твердый лед. Тогда я стал орудовать посохом, выдвинув из желоба острый клинок. Он вгрызался в лед и понемногу его крошил. Ледяные крошки падали мне на лицо, таяли и стекали вниз прозрачными каплями.
Мне стало трудно дышать. Глаза болели от беспрестанно забивавшихся в них острых льдинок, ноги и руки почти онемели от холода. Снег вокруг своего тела я больше не пытался разгребать — просто утрамбовывал его кулаками, потерявшими всякую чувствительность. В голове стоял легкий звон, но на сей раз его вызвал не аромат цветущей сирени, а запах моей собственной близкой смерти. Я понимал, что буду заживо похоронен в этих снегах и мое тело никто никогда не найдет. Люди Рунсибела будут понапрасну дожидаться нас в форте Терракота. Интересно, как скоро они его покинут, утвердившись в мысли, что Невпопад, этот хромоногий шлюхин сын, не оправдал оказанного ему доверия, не сберег «ценный пакет» и сам сгинул неведомо где. Как скоро имя мое окажется внесено в позорный список истерийских антигероев, неудачников, причинивших урон королевству и его величеству?
Но быть может, Энтипи повезло больше, чем мне? Что, если она не так глубоко провалилась в снег и сумела выбраться наружу? Хотя, возможно, она увязла еще гораздо глубже, чем я, и находится теперь у самого дна пропасти. Впрочем, даже если она совсем рядом со мной, в нескольких дюймах справа, слева или снизу, я могу так никогда об этом и не узнать. Как не узнаю еще очень и очень многого. Моя жизнь оборвется в этой тесной пещере в толще снега, и все вопросы, которые я пытался разрешить, так навеки и останутся без ответов…
Свет в моих глазах начал понемногу тускнеть, удары, которые я наносил посохом по корке льда над головой, становились все менее уверенными. Я говорил себе, что нельзя поддаваться слабости, что я должен продолжать бороться за свою жизнь, должен высвободиться отсюда во что бы то ни стало — ради Энтипи… ради покойной Маделайн… ради…
«Ради себя самого. Единственного, кто тебе по-настоящему дорог. И нечего делать вид, будто это не так».
Голос, который произнес эти слова, принадлежал Шейри. Молоденькой колдунье, которую я спас от позорной смерти на костре целую жизнь тому назад… и теперь она появилась здесь, возникла из ниоткуда перед моим внутренним взором и глядела на меня с презрительной усмешкой.
«Все, что имеет для тебя хоть какое-то значение, — это ты сам. Ты. Можешь других водить за нос сколько угодно, а со мной этот номер не пройдет».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189
— Мы спасены! — воскликнула Энтипи, которая, как и я, повернулась лицом к наступавшему стаду.
Принцесса была права, и я не мог с ней не согласиться, вот только…
Вот только…
Вместо топота копыт единорогов отовсюду слышался не менее грозный шум. Казалось, что вокруг нас трещат и грохочут раскаты грома. Мы с Энтипи очутились словно бы в середине грозового облака. Неистовый гул раздавался отовсюду — сверху, снизу, спереди и сзади. Комья снега, падавшие на тропу, становились все крупнее. Один из них краем своим задел мое плечо. Я чуть было не полетел вниз, в пропасть, которая разверзлась слева от нас, и лишь чудом сумел сохранить равновесие.
Задрав голову, я с ужасом увидел, как огромная снежная шапка, укрывавшая вершину горы, вдруг съехала набекрень и, набирая скорость, устремилась вниз по склону.
Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что произошло: рассвирепевшие единороги своим оглушительным топотом спровоцировали горный обвал.
— Лавина! — крикнул я принцессе.
Она, как и я, взглянула наверх и в страхе всплеснула руками. Нам некуда было податься, кроме как рвануть вперед со всех ног. Что мы и сделали. Но, к сожалению, скорость лавины была значительно выше той, которую мы при всем своем желании способны были развить.
Снежная шапка устремилась вниз, в пропасть, это было безбрежное сверкающее море, целый океан снега, цветом своим лавина походила на стадо единорогов, преследовавшее нас еще пару секунд назад. Обе эти стихии, ополчившиеся против нас с принцессой, были неуправляемы и смертоносны. Избежав столкновения с одной из них, мы тотчас же сделались жертвой другой.
Тропа впереди нас внезапно оказалась погребена под густым снегом. Мы остановились в растерянности. Бежать было некуда. И тотчас же лавина накрыла нас, подхватила и понесла вниз, в пропасть. Я крепко держал Энтипи за руку, кувыркаясь в воздухе, но сила снежной массы превосходила мою — в конце концов пальцы мои разжались. Я слышал, как Энтипи несколько раз выкрикнула мое имя исполненным отчаяния голосом, звуки которого вскоре заглушил рокот лавины.
«Господи, ничего ужасней этого на свете быть не может», — только и успел я подумать, прежде чем мое падение прекратилось.
Я не представлял, насколько глубока пропасть, в которую угодил, увязнув в снегу по пояс. Едва придя в себя после падения, я попытался выбраться наружу из снежной западни. Сверху на меня сыпались куски льда и смерзшегося снега. Понадеявшись, что смогу выкарабкаться из этой ловушки, придерживаясь за них, я принялся барахтаться в сугробе, налегая на посох, который по счастливой случайности не выпустил из рук во время падения. Но все мои усилия оказались тщетны: с каждым движением, с каждым взмахом посоха я только глубже погружался в снежную западню.
Следующая лавина, обрушившаяся со склона вслед за первой, накрыла меня с головой. Я оказался заживо похоронен под толщей снега. И как ни силился, не мог вспомнить, в каком направлении следовало копать, чтобы выбраться наружу, где, хотя бы предположительно, находилось дно пропасти, а где — путь к свободе, к свету и воздуху. Но невзирая на это, я стал с сумасшедшей скоростью разгребать руками снег. Просто чтобы не задохнуться. Я понимал, что если толща снега над моей головой составляет футов двенадцать, то мне нипочем не выбраться из этой смертельной ловушки: я успею задохнуться, прежде чем пробьюсь наверх. К тому же у меня не было уверенности, что я рою ход в верном направлении. Но не мог же я сдаться на милость стихии и покорно умереть, не предприняв ни малейших усилий для своего спасения.
Между моим телом и снегом оставался небольшой зазор, тонкий воздушный слой, благодаря которому я не задохнулся в первые же секунды моего пленения. И я рыл ладонями снег, чтобы увеличить это пространство, стараясь прежде всего мыслить здраво и логически и не поддаваться панике. Главное — не паниковать. Иначе мне уж точно конец. Начав беспорядочно метаться из стороны в сторону, я мигом и причем без всякого толка израсходую скудный запас воздуха, каким располагаю.
Я глубоко погружал пальцы в холодную белую массу над головой и выкорчевывал ее небольшими кусками, которые утрамбовывал вокруг себя локтями и посохом, пока ладони не уперлись в твердый лед. Тогда я стал орудовать посохом, выдвинув из желоба острый клинок. Он вгрызался в лед и понемногу его крошил. Ледяные крошки падали мне на лицо, таяли и стекали вниз прозрачными каплями.
Мне стало трудно дышать. Глаза болели от беспрестанно забивавшихся в них острых льдинок, ноги и руки почти онемели от холода. Снег вокруг своего тела я больше не пытался разгребать — просто утрамбовывал его кулаками, потерявшими всякую чувствительность. В голове стоял легкий звон, но на сей раз его вызвал не аромат цветущей сирени, а запах моей собственной близкой смерти. Я понимал, что буду заживо похоронен в этих снегах и мое тело никто никогда не найдет. Люди Рунсибела будут понапрасну дожидаться нас в форте Терракота. Интересно, как скоро они его покинут, утвердившись в мысли, что Невпопад, этот хромоногий шлюхин сын, не оправдал оказанного ему доверия, не сберег «ценный пакет» и сам сгинул неведомо где. Как скоро имя мое окажется внесено в позорный список истерийских антигероев, неудачников, причинивших урон королевству и его величеству?
Но быть может, Энтипи повезло больше, чем мне? Что, если она не так глубоко провалилась в снег и сумела выбраться наружу? Хотя, возможно, она увязла еще гораздо глубже, чем я, и находится теперь у самого дна пропасти. Впрочем, даже если она совсем рядом со мной, в нескольких дюймах справа, слева или снизу, я могу так никогда об этом и не узнать. Как не узнаю еще очень и очень многого. Моя жизнь оборвется в этой тесной пещере в толще снега, и все вопросы, которые я пытался разрешить, так навеки и останутся без ответов…
Свет в моих глазах начал понемногу тускнеть, удары, которые я наносил посохом по корке льда над головой, становились все менее уверенными. Я говорил себе, что нельзя поддаваться слабости, что я должен продолжать бороться за свою жизнь, должен высвободиться отсюда во что бы то ни стало — ради Энтипи… ради покойной Маделайн… ради…
«Ради себя самого. Единственного, кто тебе по-настоящему дорог. И нечего делать вид, будто это не так».
Голос, который произнес эти слова, принадлежал Шейри. Молоденькой колдунье, которую я спас от позорной смерти на костре целую жизнь тому назад… и теперь она появилась здесь, возникла из ниоткуда перед моим внутренним взором и глядела на меня с презрительной усмешкой.
«Все, что имеет для тебя хоть какое-то значение, — это ты сам. Ты. Можешь других водить за нос сколько угодно, а со мной этот номер не пройдет».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189