При виде его вороны улетают прочь. Яркий свет заливает все кругом, в вышине поет жаворонок. Широко раскинулось чистое поле. Отец останавливается рядом с сыном. На нем все та же овчинная шуба с черным воротником. Лицо немного осунулось, но глаза по- прежнему сияют добротой.
— Где ты был, отец? Где пропадал?
Кутуйан безмерно рад встрече с отцом, о котором тосковал столько времени.
— Где мне пропадать, сынок. Я все время здесь.— И отец, обернувшись, показывает в сторону кладбища.
Но Кутуйан не понимает. Ему представляется, что отец говорит о предгорьях Джельди-Колота.
— Я очень по тебе соскучился, папа. Я соскучился по горам, по Кумбез-Ташу, который ты мне показывал, по нашему озеру и по Белому верблюжонку. Возьми меня с собой, отец.
— С собой? — Отец улыбается и грустно качает головой.— Горы... И горы, и Кумбез-Таш, и озеро... все это твое. Если будешь здоров, увидишь все, побродишь там вволю. Да сохранит тебя аллах от улетающих бабочек, от злых ворон. Будь осторожен, сынок, будь осмотрителен. Желаю тебе счастья и благополучия...
Кутуйан пробудился. Рядом сидела мать.
— Сыночек, да что это с тобой, у меня вся душа изболела...
Кутуйан приподнялся на подушке, огляделся. В глазах у
него стояли слезы, рыдание перехватило горло.
— Ляг, милый, ляг. Молочка выпьешь?
Но мальчик, должно быть, не слышал мать. Широко раскрыв глаза, он все смотрел по сторонам, будто бы искал кого-то. Мээркан в страхе следила за ним и, стараясь успокоить, взяла сына за руки. „
— Ну, что ты? Спал бы себе да спал. С кем это ты разговаривал?
Кутуйан, хмурый, сосредоточенный, разжал наконец губы:
— С отцом.
— Что?!
Мальчик начал рассказывать ей свой сон.
— Он так и сказал: «Желаю тебе счастья и благополучия»...— закончил мальчик свой рассказ и тяжело вздохнул.
Ему казалось, будто он второй раз потерял отца.
Мээркан слушала, вся замерев и почти не смея дышать. Сон ребенка представлялся ей полным тайного смысла. Должно быть, отец беспокоится на том свете о сыне... и о ней тоже. Потому он и привиделся мальчику осунувшимся с лица. А слова какие... хочет поддержать сына, благословить.
Женщина молилась, беззвучно шевеля губами. Следом за ней начал молиться и Кутуйан:
— Кланяюсь моему отцу Ормону и всем духам предков, аминь...
Мээркан обняла его и поцеловала в лоб.
— Встань-ка теперь, сынок, давай выйдем. Гроза прошла, утро-то какое...
Они вышли за дверь. Утро и впрямь начиналось погожее, ясное. Ярко зеленела освеженная дождем трава, усыпанная цветами. Птицы заливались, встречая зарю. Солнце только- только поднялось из-за гор. Чуть веял легкий ветер. Неподалеку, довольно пофыркивая, пасся на траве Чобур, рыжая корова еще не выходила из загона, но Мээркан уже успела ее подоить и подпустила теленка. Он то отбегал в сторонку, дурашливо взбрыкивая ногами и задрав хвост с белой кисточкой на конце, то снова возвращался к материнскому вымени и самозабвенно сосал, прижав уши.
Скоро все собрались за чаем.
— Ну как ты нынче, Кукентай? — участливо глядя на мальчика, спросил Асеин.
— Хорошо.
— Вот и слава богу. Жара у тебя нет?
— Н-нет...— не совсем уверенно отвечал Кутуйан.
— Нет, нет,— подтвердила Мээркан.— Во сне напугался чего-то. Ну и потом... Аке, я хочу вас попросить, чтобы вы почитали Коран по вашему младшему брату1.
— Почитаю, родная, почитаю. Как не почитать? — Асеин принял молитвенную позу и начал нараспев произносить суры2 Корана.
Все опустили глаза и слушали молча, в доме звучал лишь голос Асеина. Только Кутуйан поднял голову и смотрел в пустоту застывшим, немигающим взглядом. Все его мысли и чувства были в эти минуты с отцом, мальчик так живо представлял себе его, словно тот был рядом...
— Аминь,— закончил молитву Асеин, и все повторили за ним это слово.
— Пусть успокоится его душа,— продолжал Асеин и поклонился.— Рано ушел из жизни, такое несчастье.
Принялись было за чай, но тут послышался громкий лай Каралы и еще какой-то шум во дворе.
Асеин прислушался.
— Казаттай, погляди-ка, кто там,— обратился он к сыну.
Оказалось, что пришел Сары. Он и Казат вместе вошли в
комнату, причем Сары о чем-то препирался с парнишкой, забыв о разнице в возрасте.
1 Мээркан имеет в виду своего покойного мужа.
2 Отдельные главы Корана именуются сурами; каждая из них имеет свое название.
— Салам алейкум,— поздоровался Сары.— Асаке, ты только послушай, что говорит твой сын, а?
— Что такое? — Асеин подвинулся, освобождая гостю место рядом с собой.— Проходи.
— Не знаю, кажется, он в союзе с твоим псом. Нападает на меня! Хватит вам и одного сторожа или как?
Асеин засмеялся.
— А ну тебя!.. Чего ты о собаке речь завел, не стоит она того... Иди садись, выпей чаю. Что расшумелся? Или с женой поссорился?
— Пропади они пропадом, эти долговолосые! — Сары прошел на место рядом с хозяином.— Что собака, что баба, одна цена!
Асеин приосанился, нахмурил брови.
— Это ты зря. Дело, конечно, известное, что имеем — не храним, потерявши плачем. Смотри, как бы не лишил тебя бог жены. Что случилось, спрашиваю?
— Да чтоб ей, пилит меня с утра до вечера! И то, и это... Словно она одна обо всем заботу имеет, все на ней держится. Кто бы советы давал... Объясни поди ей, что в такой ливень идти невозможно. Завтра, говорю, тоже день будет, живы останемся, отнесу. Договорился ведь. Так нет, гудит и гудит. Деваться некуда.
— На то она и женщина, хочет, чтобы все было вовремя.— Асеин принял из рук Мээркан пиалу с чаем и протянул Сары.— Ладно, все в порядке. Пей чай. Значит, нынче ты принес соху?
— Попробуй не принеси...
— Ну вот и ладно.— Асеин с улыбкой оперся спиной на стопку одеял и подушек, уложенную у стены.
Допили чай и вышли во двор.
Время шло к полудню, но пахать было невозможно: земля раскисла после ливня. Не поле — болото... А речка-то, речка — разлилась вовсю и шумит, шумит. Следы дождевых потоков видны повсюду. Самое скверное — берега арыка во многих местах размыло, яма на яме... Эх, как говорится, не было печали! Прямо как назло... Сколько времени и сил надо, чтобы поправить дело. Эх-эх-эх!
Сары повернул соху, чтобы Асеин мог осмотреть поломку. Сошник своротило на сторону, деревянная колодка треснула по всей длине.
— А, чтоб тебе! Тут не чинить, а выбрасывать впору. Как тебе помогло? — Асеин с огорченным видом поворачивал соху так и эдак, ощупывал ее со всех сторон. Махнул рукой
и зашагал к мельнице.— Ладно, не бывает драки без побитых. За дело. Казат, сходи-ка принеси мехи, а я уголь поищу, оставался вроде.
8
Только через неделю закончил Асеин пахоту. Посеял пшеницу, просо, ячмень. Пшеница, конечно, вещь хорошая, да не годится она, чтобы приготовить максым1 или похлебку, тут ячмень подавай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— Где ты был, отец? Где пропадал?
Кутуйан безмерно рад встрече с отцом, о котором тосковал столько времени.
— Где мне пропадать, сынок. Я все время здесь.— И отец, обернувшись, показывает в сторону кладбища.
Но Кутуйан не понимает. Ему представляется, что отец говорит о предгорьях Джельди-Колота.
— Я очень по тебе соскучился, папа. Я соскучился по горам, по Кумбез-Ташу, который ты мне показывал, по нашему озеру и по Белому верблюжонку. Возьми меня с собой, отец.
— С собой? — Отец улыбается и грустно качает головой.— Горы... И горы, и Кумбез-Таш, и озеро... все это твое. Если будешь здоров, увидишь все, побродишь там вволю. Да сохранит тебя аллах от улетающих бабочек, от злых ворон. Будь осторожен, сынок, будь осмотрителен. Желаю тебе счастья и благополучия...
Кутуйан пробудился. Рядом сидела мать.
— Сыночек, да что это с тобой, у меня вся душа изболела...
Кутуйан приподнялся на подушке, огляделся. В глазах у
него стояли слезы, рыдание перехватило горло.
— Ляг, милый, ляг. Молочка выпьешь?
Но мальчик, должно быть, не слышал мать. Широко раскрыв глаза, он все смотрел по сторонам, будто бы искал кого-то. Мээркан в страхе следила за ним и, стараясь успокоить, взяла сына за руки. „
— Ну, что ты? Спал бы себе да спал. С кем это ты разговаривал?
Кутуйан, хмурый, сосредоточенный, разжал наконец губы:
— С отцом.
— Что?!
Мальчик начал рассказывать ей свой сон.
— Он так и сказал: «Желаю тебе счастья и благополучия»...— закончил мальчик свой рассказ и тяжело вздохнул.
Ему казалось, будто он второй раз потерял отца.
Мээркан слушала, вся замерев и почти не смея дышать. Сон ребенка представлялся ей полным тайного смысла. Должно быть, отец беспокоится на том свете о сыне... и о ней тоже. Потому он и привиделся мальчику осунувшимся с лица. А слова какие... хочет поддержать сына, благословить.
Женщина молилась, беззвучно шевеля губами. Следом за ней начал молиться и Кутуйан:
— Кланяюсь моему отцу Ормону и всем духам предков, аминь...
Мээркан обняла его и поцеловала в лоб.
— Встань-ка теперь, сынок, давай выйдем. Гроза прошла, утро-то какое...
Они вышли за дверь. Утро и впрямь начиналось погожее, ясное. Ярко зеленела освеженная дождем трава, усыпанная цветами. Птицы заливались, встречая зарю. Солнце только- только поднялось из-за гор. Чуть веял легкий ветер. Неподалеку, довольно пофыркивая, пасся на траве Чобур, рыжая корова еще не выходила из загона, но Мээркан уже успела ее подоить и подпустила теленка. Он то отбегал в сторонку, дурашливо взбрыкивая ногами и задрав хвост с белой кисточкой на конце, то снова возвращался к материнскому вымени и самозабвенно сосал, прижав уши.
Скоро все собрались за чаем.
— Ну как ты нынче, Кукентай? — участливо глядя на мальчика, спросил Асеин.
— Хорошо.
— Вот и слава богу. Жара у тебя нет?
— Н-нет...— не совсем уверенно отвечал Кутуйан.
— Нет, нет,— подтвердила Мээркан.— Во сне напугался чего-то. Ну и потом... Аке, я хочу вас попросить, чтобы вы почитали Коран по вашему младшему брату1.
— Почитаю, родная, почитаю. Как не почитать? — Асеин принял молитвенную позу и начал нараспев произносить суры2 Корана.
Все опустили глаза и слушали молча, в доме звучал лишь голос Асеина. Только Кутуйан поднял голову и смотрел в пустоту застывшим, немигающим взглядом. Все его мысли и чувства были в эти минуты с отцом, мальчик так живо представлял себе его, словно тот был рядом...
— Аминь,— закончил молитву Асеин, и все повторили за ним это слово.
— Пусть успокоится его душа,— продолжал Асеин и поклонился.— Рано ушел из жизни, такое несчастье.
Принялись было за чай, но тут послышался громкий лай Каралы и еще какой-то шум во дворе.
Асеин прислушался.
— Казаттай, погляди-ка, кто там,— обратился он к сыну.
Оказалось, что пришел Сары. Он и Казат вместе вошли в
комнату, причем Сары о чем-то препирался с парнишкой, забыв о разнице в возрасте.
1 Мээркан имеет в виду своего покойного мужа.
2 Отдельные главы Корана именуются сурами; каждая из них имеет свое название.
— Салам алейкум,— поздоровался Сары.— Асаке, ты только послушай, что говорит твой сын, а?
— Что такое? — Асеин подвинулся, освобождая гостю место рядом с собой.— Проходи.
— Не знаю, кажется, он в союзе с твоим псом. Нападает на меня! Хватит вам и одного сторожа или как?
Асеин засмеялся.
— А ну тебя!.. Чего ты о собаке речь завел, не стоит она того... Иди садись, выпей чаю. Что расшумелся? Или с женой поссорился?
— Пропади они пропадом, эти долговолосые! — Сары прошел на место рядом с хозяином.— Что собака, что баба, одна цена!
Асеин приосанился, нахмурил брови.
— Это ты зря. Дело, конечно, известное, что имеем — не храним, потерявши плачем. Смотри, как бы не лишил тебя бог жены. Что случилось, спрашиваю?
— Да чтоб ей, пилит меня с утра до вечера! И то, и это... Словно она одна обо всем заботу имеет, все на ней держится. Кто бы советы давал... Объясни поди ей, что в такой ливень идти невозможно. Завтра, говорю, тоже день будет, живы останемся, отнесу. Договорился ведь. Так нет, гудит и гудит. Деваться некуда.
— На то она и женщина, хочет, чтобы все было вовремя.— Асеин принял из рук Мээркан пиалу с чаем и протянул Сары.— Ладно, все в порядке. Пей чай. Значит, нынче ты принес соху?
— Попробуй не принеси...
— Ну вот и ладно.— Асеин с улыбкой оперся спиной на стопку одеял и подушек, уложенную у стены.
Допили чай и вышли во двор.
Время шло к полудню, но пахать было невозможно: земля раскисла после ливня. Не поле — болото... А речка-то, речка — разлилась вовсю и шумит, шумит. Следы дождевых потоков видны повсюду. Самое скверное — берега арыка во многих местах размыло, яма на яме... Эх, как говорится, не было печали! Прямо как назло... Сколько времени и сил надо, чтобы поправить дело. Эх-эх-эх!
Сары повернул соху, чтобы Асеин мог осмотреть поломку. Сошник своротило на сторону, деревянная колодка треснула по всей длине.
— А, чтоб тебе! Тут не чинить, а выбрасывать впору. Как тебе помогло? — Асеин с огорченным видом поворачивал соху так и эдак, ощупывал ее со всех сторон. Махнул рукой
и зашагал к мельнице.— Ладно, не бывает драки без побитых. За дело. Казат, сходи-ка принеси мехи, а я уголь поищу, оставался вроде.
8
Только через неделю закончил Асеин пахоту. Посеял пшеницу, просо, ячмень. Пшеница, конечно, вещь хорошая, да не годится она, чтобы приготовить максым1 или похлебку, тут ячмень подавай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77