Когда они с матерью перебрались сюда, Кутуйан чувствовал себя не на своем месте. Люди в аиле казались ему совсем чужими. «Зачем это? — недоумевал он.— Что здесь хорошего? Жили бы себе в горах, тихо, спокойно, свободно...»
Мало-помалу он начал привыкать к жизни в аиле. К многолюдью, к сборищам — либо спокойным и тихим на облюбованном аильчанами пригорке, где велись неторопливые вечерние разговоры, либо к шумным и веселым во время свадеб или других праздников, привык к тому, что по утрам из загонов выгоняют скот на пастбище, а к концу дня стадо возвращается в аил. Привык и к лаю собак, и ко многому другому.
Хотя о стаде что говорить. Когда они жили в горах, отару тоже каждый день выгоняли пастись с утра, а вечером она возвращалась. Кутуйана занимали люди, особенно дети, их игры. В горах он играл один-одинешенек, жил как дикарь.
Сказать по правде, поначалу он не смел к ребятам подступиться, сторонился их, остерегался. Были среди них и постарше его, были и помоложе, но все они не считали его своим, цеплялись к нему по пустякам, иногда и поколачивали, в играх старались обмануть, обидеть. Ему иной раз до того было невтерпеж, что, кажется, вот-вот не выдержит, расплачется. Почему они так с ним поступают? За что ненавидят? Мама говорила, он того же роду-племени, что и все в аиле. Может, ребята этого не знают? Считают пришлым, чужим? Или обижают его потому, что он сирота, некому за него заступиться?.. Иногда, особенно во время игры в альчики, ему от обиды и злости хотелось раскидать, расшвырять ногами бабки с кона, наподдать как надо этим молокососам и убежать.
Но он сдерживался. Изо всех сил сдерживался, до дрожи во всем теле. Закусив губу, терпел. И матери ни о чем таком не рассказывал. Разве можно ее огорчать? Она и так высохла вся, кожа да кости. Глаза запали, лицо бледное, больное. Каждое утро, читая молитву, просит у аллаха счастья для
него, Кутуйана, для своего единственного сына. В нем весь смысл ее жизни.
С утра до ночи она только и видит миткаль да нитки — занята своим рукодельем, своим ремеслом, другого она не знает. Слава богу, что хоть это уменье есть. Чем иначе снискать пропитание? Нет близкого человека, которому можно довериться, на которого положиться, ни достатка хоть мало-малого. Была бы одна, так прожила бы кое-как, не велика беда. Но надо думать о будущем сына. Надо, никуда не денешься. Оставить его на произвол судьбы — разве можно вытерпеть это?
Нет, она не вытерпит. Не хочет терпеть! Пусть бог ее покарает, но она вырастит своего единственного. Пока видят глаза, станет работать день и ночь, вышивать, шубы шить, да что там — она на любую работу согласна.
Своим трудолюбием, как и своим умением Мээркан славилась на всю округу. Какие настенные ковры-тушкийизы она вышивала, какие мешки для посуды1 — залюбуешься! И любовались люди, глаз не могли подолгу отвести, иной даже языком прищелкнет от восхищения. Есть такое присловье у киргизов: «Если ты готовишь коней на байгу2, будь таким же знатоком, как Толубай, если слагаешь стихи, будь таким поэтом, как Токтогул»3. В аиле Бая к этому присловью любили добавлять: «...а если ты рукодельница, будь такой, как Мээркан ».
Правда, с просьбами и заказами к ней чаще всего обращались бедняки, а им что надо? Циновку сплести для ашканы, рубаху либо еще что немудрое скроить да сшить... Какая работа, такая и плата. Но Мээркан и тем была довольна. Много ли, мало, все слава богу.
В народе молва расходится быстро. Как на крыльях летит. Как видно, слух об искусных руках Мээркан долетел до мельника Асеина, потому что в один прекрасный день явился он к ней в юрту. Мээркан знала мельника и раньше.
Порядочно бусинок отбросил Асеке4 на четках своей жизни, был он, как говорят, уже в возрасте пророка5. Полуседая
1 Кочевники-киргизы пользовались обычно деревянной резной посудой, которую складывали в расшитые узором мешки.
Байга — скачки с объявленными призами.
3 Толубай — знаток и тренер коней, имя которого сделалось легендарным; Токтогул — прославленный киргизский народный поэт.
4 А с е к е — уважительное от имени Асеин.
5 Имеется в виду возраст в 63 года, до которого дожил пророк Мухаммед, основатель религии ислама.
борода, пышная и окладистая, была почти такая же сивая, как и старая лисья шапка на голове у мельника, крепкого и статного телом. В молодости он, должно быть, отличался незаурядной силой и высоким ростом; даже и теперь, исхудавший, по-стариковски осунувшийся, он имел вид основательный и солидный. И лицо приятное: красивый, чуть горбатый нос, спокойные, с добрым выражением глаза.
Судьба его оказалась сходной с судьбой Мээркан: в прошлом году схоронил он жену, остался вдовцом с единственным сыном. Асеин тяжело переживал свое горе, но никому не жаловался. Что проку? С жизнью не поспоришь, от беды не уйдешь, не спрячешься. Есть такая злая поговорка: «Сирота при матери — балованное дитятко, а при отце — бедолага». Ничего не поделаешь, сиротство никому не в радость.
Асеин — человек не без достатка/И от отца получил наследство, и сам трудолюбив. Сын его ни в еде, ни в одежде нужды не терпит. Но без матери все равно тяжело... На чужой роток не накинешь платок, всегда кто-нибудь найдется, кто попрекнет мальчика сиротством, а другой пожалеет, да еще на людях. Каково это ребенку терпеть, да и отцу не легче. Лучше умереть, кажется! Вот он и старается, всячески старается убедить сына, что тот не хуже других, ничуть не ниже. Весь отцовский достаток — только для него, для сына отец ничего не пожалеет.
Мээркан расстелила полотенце, наломала ячменных лепешек. Подала чай.
Асеин сначала прочел молитву, потом, как велит обычай, выразил сочувствие недавно овдовевшей женщине:
— Такова была воля аллаха, добрая моя. Хороший он был человек, черной змее и то не пожелал бы худого. Что поделаешь, всем сынам человеческим суждена смерть.— Он медленно и важно погладил бороду и продолжал: — Приходится терпеть божью кару. Горе, как и радость, идет полосой, ты лишилась мужа, я — жены. Овдовели мы. И у обоих осталось по ребенку... единственному. Что и говорить, несчастные мы с тобой, Мээркан. Но ты как-никак женщина, тебе с хозяйством справиться легче. Мне тяжело приходится, ой, тяжело. Пищу приготовить, убрать, постирать... Мужчине с этим справляться трудно, ты согласна?
Мээркан в знак согласия только чуть наклонила голову. Однако, если правду сказать, она считала, что на все надо смотреть с двух сторон. Женщина, конечно-, и есть женщина... Только с чего бы е^ гость загадки загадывает? Знает он ее совсем мало... Нет, нет! Она еще и траур не сняла. Правда,
что покойный муж был человек маленький, скромный, простой пастух, но он отец ее ребенка, он был хозяином этой юрты! И на его могиле земля еще не села.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77