- Слушай, Рейст, иди к нам, - сказал великан. - Тас уже пошел за
дровами, а я, может быть, подстрелю кролика...
- Не смей стрелять! - Рейстлин в кои веки раз говорил в полный голос,
а не шептал, и слышавшие невольно вздрогнули. - Не трогайте никого и
ничего в Омраченном Лесу! Ни травинку, ни дерево, ни зверя, ни птицу!
- Я согласен с Рейстлином, - сказал Танис. - Нам придется провести
здесь ночь, и, по-моему, без крайней нужды не следует убивать ни одно
животное...
- Уж эти мне эльфы, вечно стараются обойтись без кровопролития, -
пробурчал Флинт. - Мало того, что волшебник нагоняет на нас страху, ты
хочешь еще и уморить нас голодом! Ладно, если что-нибудь на нас нападет -
будем надеяться, оно хоть окажется съедобным!
- Твои слова да Богам в уши, гном, - вздохнул Карамон. Отошел к
ручейку и попытался утопить голод, раз уж нечем было его утолить.
Тассельхоф вернулся с хворостом.
- Я ничего не рубил, - заверил он Рейстлина. - Я только собирал.
Однако разжечь костер не удалось даже Речному Ветру.
- Слишком сырое дерево, - сказал он, пряча кремень и кресало обратно
в мешок.
- А свет нам не помешал бы, - поеживаясь, заметил Флинт. Ночная тьма
быстро сгущалась, и все шорохи леса, такие безобидные днем, начинали
казаться зловещими и исполненными угрозы.
- Детские сказочки по-прежнему никого не страшат... - прошипел
Рейстлин.
- Нет! - огрызнулся гном. - Я только боюсь, как бы кендер не начал
рыться в моих вещах, пользуясь темнотой!
- Ну что ж, - с необычной кротостью ответил Рейстлин и повелел: -
Ширак!
В хрустальном шарике на конце посоха мага зажглось бледное пламя.
Мертвенный свет не столько разгонял, сколько подчеркивал грозную тьму.
- Вот вам свет, - прошептал маг и воткнул посох в мягкую землю.
И тут-то Танис понял, что эльфийское зрение ему изменило. Он больше
не видел теплых красноватых ореолов спутников: лишь смутные тени на
залитой звездным светом поляне. Полуэльф промолчал, но умиротворенное
состояние, которым он наслаждался весь вечер, сменилось тревогой.
- Первая стража - моя, - мрачно проговорил Стурм. - С моей раной
лучше не спать... Я знал одного, который уснул, да так и не проснулся.
- Будем караулить по двое, - сказал Танис. - Я с тобой.
Остальные развязали мешки и принялись устраивать себе постели - все,
за исключением Рейстлина. Маг по-прежнему сидел на тропинке, хрустальный
шарик заливал светом его склоненную голову в надвинутом капюшоне. Стурм
устроился под деревом. Танис наклонился к ручью и принялся жадно пить...
когда сзади вдруг раздался придушенный крик, Танис мгновенно обернулся,
выхватывая меч. Другие тоже схватились за оружие, и только Рейстлин
остался сидеть неподвижно.
- Спрячьте мечи, - сказал он. - Они все равно вам не помогут. Чтобы с
ними драться, нужны клинки, напоенные могущественным волшебством...
Их окружала целая армия воинов в полном вооружении! Одного этого уже
хватило бы, чтобы кого угодно вогнать в дрожь. Но никакой враг еще не
вселял в сердца спутников подобного ужаса. Ошеломленные, припоминали они
легкомысленное замечание Карамона: "Я готов день и ночь биться с живыми.
Но с мертвыми?.."
Ибо воины, обступившие их, были мертвы.
Неверное беловатое сияние обрисовывало контуры их тел, как если бы
тепло, сопутствовавшее им при жизни, непостижимым и ужасным образом
задержалось и в посмертии. Истлевшая плоть давно обнажила кости, и лишь
светящиеся очертания тел остались такими, какими помнили их души.
И было похоже, что души помнили еще кое о чем.
Каждый воин был облачен в древние латы, памятные его душе. Призрачные
руки сжимали оружие, способное убивать. Однако неупокоенным не было особой
нужды в оружии. Достаточно было смертоносного прикосновения
могильно-холодных рук и даже страха, который они внушали.
Как же драться с такими?.. Танис, не привыкший бояться никаких
противников из плоти и крови, едва не поддался панике. Он уже открыл рот,
чтобы крикнуть друзьям: "Спасайтесь бегством!.." С большим трудом
удержавшись, он попытался рассуждать трезво. Бегство было бессмысленно:
они потеряют друг друга и тотчас заблудятся. Нет, надо остаться на
месте... и что-нибудь придумать.
Медленным шагом направился Танис навстречу призрачным воинам... Они
стояли молча и неподвижно - просто стояли, загораживая дорогу. Их было
невозможно сосчитать: одни, мерцая, возникали перед ним, другие, наоборот,
меркли и пропадали, чтобы вновь появиться, когда исчезали их товарищи.
"Впрочем, какая разница, - обливаясь холодным потом, сказал себе Танис. -
Любой из них способен уничтожить всех нас одним мановением руки..."
Огонек на посохе мага по-прежнему ярко горел. Маленький отряд тесно
сгрудился вокруг Рейстлина. Танис подошел к ним. В мертвенном свете
хрустального шарика лицо волшебника мало чем отличалось от лиц привидений.
- Итак, добро пожаловать в Омраченный Лес, Танис, - сказал маг.
- Рейстлин... - У Таниса перехватило горло. Он еле выговорил
пересохшими губами: - Кто эти...
- Призрачные создания, - не сводя с них взгляда, ответил Рейстлин. -
Похоже, нам повезло.
- Повезло? - не веря своим ушам, переспросил Танис. - Это еще почему?
- Перед нами души людей, поклявшихся совершить некое дело, но не
исполнивших клятву. Они обречены совершать то, в чем поклялись, пока не
заслужат освобождения и не обретут покоя истинной смерти.
- Но как, во имя Бездны, из этого следует, что нам повезло? - спросил
Танис сердито, давая выход страху. - Может быть, они поклялись истреблять
всех, кто войдет в этот лес?
- Возможно, - Рейстлин бросил быстрый взгляд на полуэльфа, - хотя
навряд ли. Сейчас мы это выясним...
И прежде, чем Танис успел что-либо сказать или сделать, маг шагнул
вперед, оказавшись лицом к лицу с призраками.
- Рейст!.. - сдавленно ахнул Карамон, протискиваясь за ним.
- Придержи его, Танис, - резко скомандовал Рейстлин. - От этого
зависят наши жизни!
Танис крепко взял воина за плечо и спросил мага:
- Что ты собираешься делать?..
- Хочу произнести заклятие, которое позволило бы нам с ними общаться.
Я смогу проникнуть в их мысли, а они будут говорить моими устами...
Он откинул голову, сбросив на плечи капюшон. Простер руки и произнес:
- Аст билак пар-билакар. Сух тангус моилар!
Он повторил это трижды. Толпа воинов расступилась, и вперед вышел
один, исполненный жуткого, пугающего величия. Он был выше всех, а на
голове у него мерцала корона. Бледные латы были богато украшены темными
самоцветами, а лицо носило печать невероятного горя и муки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133