Ведь она догадывается, что не было бы тогда на свете более счастливого отца...
В столовой Ольга посадила сына слева от себя — на то место, где он сидел когда-то. Поэтому Федор Ипполитович торжественнее, чем когда-либо, поцеловал жене руку и притронулся губами к ее щеке. Пусть видит нераскаявшийся сын — его уход из дома на взаимоотношениях матери и отца не отразился. Свое он получит сполна, как только отец останется с ним после завтрака с глазу на глаз. И хоть сердце у Федора Ипполитовича часто теперь пошаливает, придется ему кое-что выдержать. Будет закончен и ночной разговор с Татьяной: отец поставит ее на место...
— А наша молодая госпожа изволит еще спать? — поинтересовался глава семьи.
И встретился с задумчивым взглядом сына, Ничего дерзкого в этом взгляде не было. Очевидно, отрезанный ломоть не прочь посидеть в родном доме подольше, полакомиться приготовленным матерью завтраком. Даже иронии в глазах Игоря Федор Ипполитович не заметил.
Ну, нет, это ему не поможет!
Притворяясь, будто справа пустой стул, Федор Ипполитович перевел взгляд на жену. Но лучше бы он не делал этого...
К еде Ольга не притронулась. Не заметил Федор Ипполитович ни мелких морщин у жены под глазами, ни чуть обвислых щек. Зато глаза... Так и есть, перед ним та самая сестра милосердия, которая тридцать шесть лет назад приглянулась молодому хирургу в Екатеринодаре... и та Оля, которая вдруг узнала, что за четыре года ее муж ни разу не написал своему учителю.
По спине Федора Ипполитовича пробежал холодок. Но он пренебрежительно пожал плечами: в чем, в конце концов, дело? Три года ее сынок носа сюда не показывал, и ничего с ней не случалось. А сейчас — подумаешь, какое событие!
Испуганный выражением материнских глаз, Игорь встал из-за стола.
— Извини, папа. Теперь я вижу, что нам лучше поговорить не здесь. Сейчас я только об одном прошу: прими меня сразу, как только придешь в институт. Поверь, дело у меня не терпит отлагательства...
Немного полегчало бы Федору Ипполитовичу, если бы он не сдержался,— ударил, скажем, кулаком по столу и крикнул: «Пошел вон». Вместо этого он весьма сдержанно бросил:
— Не выгнали тебя отсюда сразу — сиди. И пока к тебе не обратились, помалкивай.
— Сядь, Игорь,— тихо сказала Ольга.— После завтрака отец выслушает тебя. Или...— К мужу она обратилась еще тише, но каждое слово было как удар: — Не лицемерь, Федор. К тебе сын пришел, а ты... Милицию позовешь? Ждешь, что Игорь упадет перед тобой на колени? Снова начнешь драться?
Игорь низко опустил голову. Кажется, совесть у него еще есть.
Но опустил голову и отец. Федор Ипполитович вдруг почувствовал себя тем самым молодоженом, который стоял перед своей юной женой, боясь сказать слово, а через минуту кинулся писать покаянное письмо Дмитрию Кирилловичу... Но тогда Ольга молча смотрела на него, а сегодня ее слова падают, как куски льда на разгоряченное тело.
— Ты выслушаешь Игоря здесь, Федор. Очень внимательно выслушаешь. Разговаривать будете без меня. И ты, Игорь, трижды подумаешь, прежде чем ответить отцу. Кто из вас больше виноват, мне все равно. Но если вы не придете пусть к самому худому миру, если сегодня за этот стол не сядет обедать вся наша семья, ни ты, Федор, ни ты, Игорь, мне больше не нужны. Тогда хоть горло друг другу перегрызите...
Произнося свой ультиматум, Ольга налила два стакана чаю, придвинула их мужу и сыну.
Федор Ипполитович мрачно следил за женой. Сохраняя свое достоинство, он должен был небрежно бросить: «Прошу прощенья» — и выйти из-за стола с высоко поднятой головой. Но он не шевельнулся. Если в Ольге действительно проснулась Оля, самое безопасное — сосредоточить все свое внимание на стакане чая.
Как же неразумно устроила природа женскую половину человечества! Каждая всю себя отдает тому, кого любит, от кого родила детей. Чего только не вытерпит, даже если любовь ее начала угасать! И как неожиданно и неудержимо вспыхивает в женщине ярость, если затронешь рожденное ею. Вопреки всякой логике, жгучей ненавистью становится тогда самая преданная любовь!
Истуканом сидел над недоеденным завтраком и Игорь — виновник этой нелепой сцены...
Кто знает, чем кончилось бы это напряженное молчание, если бы в столовую не вошла Татьяна.
— Почему ты не разбудила меня, мама? — сказала она с порога.
Но увидела Игоря, разглядела, как сосредоточенно брат и отец уставились в свои стаканы, громко вздохнула:
— А-а...
Смирнехонько села против брата.
Отцу улыбнулась, будто ночью ничего между ними не произошло. Брату едва заметно подмигнула: держись, мол, братец. Настроение у нее — лучшего не надо. Выглядит чудесно. Еще бы, отлично выспалась, свежа, румяна, даже лохмы свои усмирила. Можно подумать, начисто забыла, как ночью чуть не довела отца до исступления...
Не успела дочь оглядеться, как Ольга поднялась из-за стола.
. — Идем, Таня. Я покормлю тебя в кухне.
И вышла из столовой.
Татьяна разочарованно проследовала за матерью. На ходу нежно, кончиками пальцев, пригладила у отца еще влажные после душа волосы. Брата легонько потрепала за ухо: ни пуха, мол, ни пера.
Как только дверь за женой и дочерью закрылась, Федор Ипполитович немедленно бросился в атаку:
— Долго ли я буду ждать? Что у тебя за спешка?
С толку Игоря это не сбило. Опустив глаза — сама
невинность! — он попросил:
— Позволь мне поработать с Сергеем. Субординатором, что ли...
Только и всего? На редкость скромное желание. Игорю хорошо известно, что до вчерашнего дня Сергей ни одним проблеском таланта себя не проявил. Неужели не понимает, что вчерашнее — чистая случайность? На одно все же у него ума хватило: отказал бывшему приятелю в дружеской услуге, не посмел стать между отцом и сыном. Да и чем он помог бы Игорю? А себе — ого как напортил бы.
Выходит, ночью Татьяна сказала правду: Игорь никому на отца не пожаловался, к секретарю партбюро в поисках справедливости не побежал. С какой же стати, не встретив поддержки у приятеля, примчался искать помощи у того, для кого столько лет не находил доброго слова? Похоже на то, что Игорь совсем потерял голову.
Федор Ипполитович саркастически прищурился:
— Санкции на зачисление тебя в стажеры я еще не давал. И вряд ли Сергей станет за тебя хлопотать.
— Я не об этом,— сказал Игорь.—Я хочу поработать с Сергеем лишь до тех пор, пока станет ясной судьба человека, которого ты вчера оперировал. Вот и все.
Федор Ипполитович пожал одним плечом.
— Ты уверен, что он еще жив?
На мгновенье Игорь покрепче сжал губы, чтобы не выскочило лишнее слово.
— Выслушай меня, пожалуйста. С такой болезнью, как у Черемашко, я встречаюсь второй раз. В первом случае больной после операции не прожил и четырех суток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
В столовой Ольга посадила сына слева от себя — на то место, где он сидел когда-то. Поэтому Федор Ипполитович торжественнее, чем когда-либо, поцеловал жене руку и притронулся губами к ее щеке. Пусть видит нераскаявшийся сын — его уход из дома на взаимоотношениях матери и отца не отразился. Свое он получит сполна, как только отец останется с ним после завтрака с глазу на глаз. И хоть сердце у Федора Ипполитовича часто теперь пошаливает, придется ему кое-что выдержать. Будет закончен и ночной разговор с Татьяной: отец поставит ее на место...
— А наша молодая госпожа изволит еще спать? — поинтересовался глава семьи.
И встретился с задумчивым взглядом сына, Ничего дерзкого в этом взгляде не было. Очевидно, отрезанный ломоть не прочь посидеть в родном доме подольше, полакомиться приготовленным матерью завтраком. Даже иронии в глазах Игоря Федор Ипполитович не заметил.
Ну, нет, это ему не поможет!
Притворяясь, будто справа пустой стул, Федор Ипполитович перевел взгляд на жену. Но лучше бы он не делал этого...
К еде Ольга не притронулась. Не заметил Федор Ипполитович ни мелких морщин у жены под глазами, ни чуть обвислых щек. Зато глаза... Так и есть, перед ним та самая сестра милосердия, которая тридцать шесть лет назад приглянулась молодому хирургу в Екатеринодаре... и та Оля, которая вдруг узнала, что за четыре года ее муж ни разу не написал своему учителю.
По спине Федора Ипполитовича пробежал холодок. Но он пренебрежительно пожал плечами: в чем, в конце концов, дело? Три года ее сынок носа сюда не показывал, и ничего с ней не случалось. А сейчас — подумаешь, какое событие!
Испуганный выражением материнских глаз, Игорь встал из-за стола.
— Извини, папа. Теперь я вижу, что нам лучше поговорить не здесь. Сейчас я только об одном прошу: прими меня сразу, как только придешь в институт. Поверь, дело у меня не терпит отлагательства...
Немного полегчало бы Федору Ипполитовичу, если бы он не сдержался,— ударил, скажем, кулаком по столу и крикнул: «Пошел вон». Вместо этого он весьма сдержанно бросил:
— Не выгнали тебя отсюда сразу — сиди. И пока к тебе не обратились, помалкивай.
— Сядь, Игорь,— тихо сказала Ольга.— После завтрака отец выслушает тебя. Или...— К мужу она обратилась еще тише, но каждое слово было как удар: — Не лицемерь, Федор. К тебе сын пришел, а ты... Милицию позовешь? Ждешь, что Игорь упадет перед тобой на колени? Снова начнешь драться?
Игорь низко опустил голову. Кажется, совесть у него еще есть.
Но опустил голову и отец. Федор Ипполитович вдруг почувствовал себя тем самым молодоженом, который стоял перед своей юной женой, боясь сказать слово, а через минуту кинулся писать покаянное письмо Дмитрию Кирилловичу... Но тогда Ольга молча смотрела на него, а сегодня ее слова падают, как куски льда на разгоряченное тело.
— Ты выслушаешь Игоря здесь, Федор. Очень внимательно выслушаешь. Разговаривать будете без меня. И ты, Игорь, трижды подумаешь, прежде чем ответить отцу. Кто из вас больше виноват, мне все равно. Но если вы не придете пусть к самому худому миру, если сегодня за этот стол не сядет обедать вся наша семья, ни ты, Федор, ни ты, Игорь, мне больше не нужны. Тогда хоть горло друг другу перегрызите...
Произнося свой ультиматум, Ольга налила два стакана чаю, придвинула их мужу и сыну.
Федор Ипполитович мрачно следил за женой. Сохраняя свое достоинство, он должен был небрежно бросить: «Прошу прощенья» — и выйти из-за стола с высоко поднятой головой. Но он не шевельнулся. Если в Ольге действительно проснулась Оля, самое безопасное — сосредоточить все свое внимание на стакане чая.
Как же неразумно устроила природа женскую половину человечества! Каждая всю себя отдает тому, кого любит, от кого родила детей. Чего только не вытерпит, даже если любовь ее начала угасать! И как неожиданно и неудержимо вспыхивает в женщине ярость, если затронешь рожденное ею. Вопреки всякой логике, жгучей ненавистью становится тогда самая преданная любовь!
Истуканом сидел над недоеденным завтраком и Игорь — виновник этой нелепой сцены...
Кто знает, чем кончилось бы это напряженное молчание, если бы в столовую не вошла Татьяна.
— Почему ты не разбудила меня, мама? — сказала она с порога.
Но увидела Игоря, разглядела, как сосредоточенно брат и отец уставились в свои стаканы, громко вздохнула:
— А-а...
Смирнехонько села против брата.
Отцу улыбнулась, будто ночью ничего между ними не произошло. Брату едва заметно подмигнула: держись, мол, братец. Настроение у нее — лучшего не надо. Выглядит чудесно. Еще бы, отлично выспалась, свежа, румяна, даже лохмы свои усмирила. Можно подумать, начисто забыла, как ночью чуть не довела отца до исступления...
Не успела дочь оглядеться, как Ольга поднялась из-за стола.
. — Идем, Таня. Я покормлю тебя в кухне.
И вышла из столовой.
Татьяна разочарованно проследовала за матерью. На ходу нежно, кончиками пальцев, пригладила у отца еще влажные после душа волосы. Брата легонько потрепала за ухо: ни пуха, мол, ни пера.
Как только дверь за женой и дочерью закрылась, Федор Ипполитович немедленно бросился в атаку:
— Долго ли я буду ждать? Что у тебя за спешка?
С толку Игоря это не сбило. Опустив глаза — сама
невинность! — он попросил:
— Позволь мне поработать с Сергеем. Субординатором, что ли...
Только и всего? На редкость скромное желание. Игорю хорошо известно, что до вчерашнего дня Сергей ни одним проблеском таланта себя не проявил. Неужели не понимает, что вчерашнее — чистая случайность? На одно все же у него ума хватило: отказал бывшему приятелю в дружеской услуге, не посмел стать между отцом и сыном. Да и чем он помог бы Игорю? А себе — ого как напортил бы.
Выходит, ночью Татьяна сказала правду: Игорь никому на отца не пожаловался, к секретарю партбюро в поисках справедливости не побежал. С какой же стати, не встретив поддержки у приятеля, примчался искать помощи у того, для кого столько лет не находил доброго слова? Похоже на то, что Игорь совсем потерял голову.
Федор Ипполитович саркастически прищурился:
— Санкции на зачисление тебя в стажеры я еще не давал. И вряд ли Сергей станет за тебя хлопотать.
— Я не об этом,— сказал Игорь.—Я хочу поработать с Сергеем лишь до тех пор, пока станет ясной судьба человека, которого ты вчера оперировал. Вот и все.
Федор Ипполитович пожал одним плечом.
— Ты уверен, что он еще жив?
На мгновенье Игорь покрепче сжал губы, чтобы не выскочило лишнее слово.
— Выслушай меня, пожалуйста. С такой болезнью, как у Черемашко, я встречаюсь второй раз. В первом случае больной после операции не прожил и четырех суток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66