Пришлось благословить, причём отсутствие у травника тонзуры её нисколько не смутило. Вечером Жуга насобирал на лопухах улиток, и эти «устрицы бедноты» вкупе с кореньями, мучной подливой, молодыми побегами папоротников и дикой черемшёй составили их ужин. Странник и девочка уже совсем собрались устраиваться спать, как вдруг Жуга насторожился, сел и потянул к себе посох.
— Что случилось? — встревожилась Сусанна.
Травник не ответил, только продолжал пристально всматриваться в ночь.
Пологий склон холма, с той стороны, где громоздились остатки стены, порос кустарником — чертополохом, бузиной и куманикой, шиповником — колючими, невысокими зарослями; такими всегда зарастают развалины и пустыри. Спрятаться вроде было негде.
— Там кто-то есть, наконец сказал Жуга. — Сиди тихо, я схожу посмотрю.
— Ой, не надо!
— Я не уйду. Я только до стены. А то костёр мешает, понимаешь?
Девчушка натянула одеяло до глаз, будто оно могло послужить защитой, и испуганно кивнула, однако только травник встал, выпростала руку и вцепилась в рукав его рясы.
— Успокойся. Я быстро, только взгляну и вернусь.
— Не надо смотреть, — сказали вдруг из-за развалин.
Травника будто подбросило — через мгновение он уже стоял в разрушенном дверном проёме — боком, с посохом на изготовку.
— Кто здесь?
— Я, — сказала Зерги, выходя из темноты. — То есть мы. Из темноты выступил ещё один силуэт, приземистый, мохнатый. Собака, понял травник. Впрочем, нет, пожалуй, не собака… Неужели волк?
— Не подходи, Зерги, — угрюмо сказал травник, — стой, где стоишь. Что тебе нужно?
Одежда девушки была измята, в грязи, на куртке спереди зиял разрез, сама куртка — в бурых пятнах, о происхождении которых можно было даже не гадать, лицо осунулось, свалявшиеся волосы связаны сзади в пучок, а чёлка срезана под корень и разве что не сбрита. От неё за пять шагов разило конским потом и засохшей кровью.
— Жуга, Жуга, — устало сказала она, — ты всё такой же.
Не доверяешь никому.
— Не подходи: ударю, — ещё раз предупредил её травник. Быстро оглянулся — нет ли кого сзади — и тотчас повернулся обратно, ибо сзади никого не было.
Арбалетчица осталась неподвижной.
— Можно я присяду? — попросила она.
— Садись.
Зерги кивнула и опустилась на обломки рухнувшей стены. Морщась от боли, стала стаскивать сапог. Собака неподвижно замерла чуть в стороне, Жуга с трудом гнал желание рассмотреть её получше — что-то в ней было странное, привлекало внимание… Но сейчас он опасался потерять из виду основного противника.
— Девчонка с тобой? — безразлично спросила арбалетчица.
— Зачем ты спрашиваешь? Ведь знаешь, что со мной.
— Нет, но… она жива? С ней всё в порядке?
— Не надейся закончить своё дело. Второго раза не будет, ты меня знаешь.
Зерги, казалось, не обратила внимания на его слова.
— Тогда бедняжке повезло, — сказала она, стягивая второй сапог. — Слушай, тут кругом кирпич и камни, ты же не думаешь, что я нападу на тебя босиком? — Она перевернула обувку, вытряхивая камешки. — Врукопашную против тебя мне не продержаться и минуты. Может, хоть это заставит тебя меня выслушать.
Странник поколебался.
— Хорошо. Я выслушаю тебя, — наконец сказал он. — Положи оружие и отзови собаку. Тогда будем говорить…
Проклятие, Сусанна, ляг обратно! У неё арбалет!
Девочка послушно юркнула обратно за камень, под одеяло. Зерги снова покачала головой.
— Нет у меня арбалета, — понуро сказала она. — И нож я потеряла. И драться не хочу. И собака не моя. И вообще, это не собака. Хотя тебе всё равно… Мы не враги, Жуга. Тот, в сером, ведь и нас хотел убить. Так что теперь мы с ним врозь. Поверь, я не вру. Я тебя никогда не обманывала.
— Всё когда-нибудь случается впервые… — проворчал Жуга. Посоха, однако, не опустил. — Зачем тогда ты ехала за нами, Белая Стрела?
Арбалетчица в изнеможении откинулась к стене и закрыла глаза. — Я не знаю… Айе, сама не знаю… Наверно, так надо.
Только не спрашивай, кому и зачем: я страшно устала, страшно, ни черта не соображаю… Я бы развела костёр здесь, ты не против? Завтра вечером я всё тебе расскажу.
— Вечером? — нахмурив лоб, переспросил Жуга. — Почему — вечером?
Зерги повернула голову к травнику.
— Потому, что днём я не смогу говорить, — ответила она, открывая глаза. — Жуга, послушай, я не думала, что всё зайдёт так далеко. Я думала, тот тип просто хочет убедиться, что ты жив, поговорить и всё такое, а он… Ох, чёрт… — Она потёрла живот и поморщилась. — Нам нужно было отыскать тебя, Жуга. Позарез. Хотя бы потому, что Андерсон теперь и мой враг тоже. Мой… и Рутгера.
— Рутгера? Какого Рутгера? А, того беловолосого… Он с тобой?
— Айе. Пообещай, что не тронешь его.
— Я ничего не буду обещать. Пусть он сам за себя попросит, если хочет.
— Ладно, — устало согласилась Зерги, поднимая руки в знак согласия. — Он тебя попросит… только потом. Сейчас у нас нет выбора. — Она обернулась. — Рутгер… подойди.
Жуга напрягся, ожидая появления из темноты наёмника, зашарил взглядом по кустам, но тут вперёд шагнул… белый волк. Приблизился без малейшего звука и всё в той же абсолютной тишине улёгся у Зерги в ногах. Вытянул передние лапы, положил на них тяжёлую лобастую голову и замер так, настороженно глядя на травника снизу вверх из-под насупленных бровей. Глаза у волка были ярко-голубые.
— Что за… начал было травник и умолк.
Повисла тишина.
Какую-то минуту травник медлил, словно взвешивая «за» и «против», потом решительно перехватил посох в левую руку, сделал шаг и тронул Зерги за плечо. Та не воспротивилась, не пошевелилась, осталась сидеть как сидела. Жуга наклонился, заглянул ей в лицо — в один глаз, в другой, потрогал запястье, поводил у неё над головой раскрытой ладонью, пробежался пальцами вниз по хребту, коснулся живота и сжал пальцы в горсть, будто собрал невидимые нити. Закрыл глаза и некоторое время так стоял, каменея лицом. Текли минуты. Ни волк, ни арбалетчица не шевелились. Девчушка у костра смотрела на всё это чуть ли не с суеверным ужасом.
Наконец травник выдохнул, шумно и прерывисто, будто он перемёрз и у него дрожала челюсть. На пальцах, сжавших посох, проскакивали искорки.
— Теперь ты мне веришь? — едва ли не с мольбой спросила Зерги. — Веришь? А?
— Яд и пламя… — тихо выругался травник вместо ответа, опускаясь перед девушкой в зелёном на колени. Сусанна не видела лица травника и потому невольно вздрогнула, когда он вновь заговорил. И поразилась — столько изумления, растерянности и неверия было в его голосе. — Что ты сделала с собой? — Он перевёл взгляд на волка. — Что ж вы оба натворили…
Зерги подалась вперёд, уткнулась травнику в рукав рясы и тихо заплакала.
Десятая кружка пива шла с трудом, можно сказать — в мучениях. Иоахим Шнырь сопел и отдувался, наконец всё-таки сдался и поставил её на стол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186
— Что случилось? — встревожилась Сусанна.
Травник не ответил, только продолжал пристально всматриваться в ночь.
Пологий склон холма, с той стороны, где громоздились остатки стены, порос кустарником — чертополохом, бузиной и куманикой, шиповником — колючими, невысокими зарослями; такими всегда зарастают развалины и пустыри. Спрятаться вроде было негде.
— Там кто-то есть, наконец сказал Жуга. — Сиди тихо, я схожу посмотрю.
— Ой, не надо!
— Я не уйду. Я только до стены. А то костёр мешает, понимаешь?
Девчушка натянула одеяло до глаз, будто оно могло послужить защитой, и испуганно кивнула, однако только травник встал, выпростала руку и вцепилась в рукав его рясы.
— Успокойся. Я быстро, только взгляну и вернусь.
— Не надо смотреть, — сказали вдруг из-за развалин.
Травника будто подбросило — через мгновение он уже стоял в разрушенном дверном проёме — боком, с посохом на изготовку.
— Кто здесь?
— Я, — сказала Зерги, выходя из темноты. — То есть мы. Из темноты выступил ещё один силуэт, приземистый, мохнатый. Собака, понял травник. Впрочем, нет, пожалуй, не собака… Неужели волк?
— Не подходи, Зерги, — угрюмо сказал травник, — стой, где стоишь. Что тебе нужно?
Одежда девушки была измята, в грязи, на куртке спереди зиял разрез, сама куртка — в бурых пятнах, о происхождении которых можно было даже не гадать, лицо осунулось, свалявшиеся волосы связаны сзади в пучок, а чёлка срезана под корень и разве что не сбрита. От неё за пять шагов разило конским потом и засохшей кровью.
— Жуга, Жуга, — устало сказала она, — ты всё такой же.
Не доверяешь никому.
— Не подходи: ударю, — ещё раз предупредил её травник. Быстро оглянулся — нет ли кого сзади — и тотчас повернулся обратно, ибо сзади никого не было.
Арбалетчица осталась неподвижной.
— Можно я присяду? — попросила она.
— Садись.
Зерги кивнула и опустилась на обломки рухнувшей стены. Морщась от боли, стала стаскивать сапог. Собака неподвижно замерла чуть в стороне, Жуга с трудом гнал желание рассмотреть её получше — что-то в ней было странное, привлекало внимание… Но сейчас он опасался потерять из виду основного противника.
— Девчонка с тобой? — безразлично спросила арбалетчица.
— Зачем ты спрашиваешь? Ведь знаешь, что со мной.
— Нет, но… она жива? С ней всё в порядке?
— Не надейся закончить своё дело. Второго раза не будет, ты меня знаешь.
Зерги, казалось, не обратила внимания на его слова.
— Тогда бедняжке повезло, — сказала она, стягивая второй сапог. — Слушай, тут кругом кирпич и камни, ты же не думаешь, что я нападу на тебя босиком? — Она перевернула обувку, вытряхивая камешки. — Врукопашную против тебя мне не продержаться и минуты. Может, хоть это заставит тебя меня выслушать.
Странник поколебался.
— Хорошо. Я выслушаю тебя, — наконец сказал он. — Положи оружие и отзови собаку. Тогда будем говорить…
Проклятие, Сусанна, ляг обратно! У неё арбалет!
Девочка послушно юркнула обратно за камень, под одеяло. Зерги снова покачала головой.
— Нет у меня арбалета, — понуро сказала она. — И нож я потеряла. И драться не хочу. И собака не моя. И вообще, это не собака. Хотя тебе всё равно… Мы не враги, Жуга. Тот, в сером, ведь и нас хотел убить. Так что теперь мы с ним врозь. Поверь, я не вру. Я тебя никогда не обманывала.
— Всё когда-нибудь случается впервые… — проворчал Жуга. Посоха, однако, не опустил. — Зачем тогда ты ехала за нами, Белая Стрела?
Арбалетчица в изнеможении откинулась к стене и закрыла глаза. — Я не знаю… Айе, сама не знаю… Наверно, так надо.
Только не спрашивай, кому и зачем: я страшно устала, страшно, ни черта не соображаю… Я бы развела костёр здесь, ты не против? Завтра вечером я всё тебе расскажу.
— Вечером? — нахмурив лоб, переспросил Жуга. — Почему — вечером?
Зерги повернула голову к травнику.
— Потому, что днём я не смогу говорить, — ответила она, открывая глаза. — Жуга, послушай, я не думала, что всё зайдёт так далеко. Я думала, тот тип просто хочет убедиться, что ты жив, поговорить и всё такое, а он… Ох, чёрт… — Она потёрла живот и поморщилась. — Нам нужно было отыскать тебя, Жуга. Позарез. Хотя бы потому, что Андерсон теперь и мой враг тоже. Мой… и Рутгера.
— Рутгера? Какого Рутгера? А, того беловолосого… Он с тобой?
— Айе. Пообещай, что не тронешь его.
— Я ничего не буду обещать. Пусть он сам за себя попросит, если хочет.
— Ладно, — устало согласилась Зерги, поднимая руки в знак согласия. — Он тебя попросит… только потом. Сейчас у нас нет выбора. — Она обернулась. — Рутгер… подойди.
Жуга напрягся, ожидая появления из темноты наёмника, зашарил взглядом по кустам, но тут вперёд шагнул… белый волк. Приблизился без малейшего звука и всё в той же абсолютной тишине улёгся у Зерги в ногах. Вытянул передние лапы, положил на них тяжёлую лобастую голову и замер так, настороженно глядя на травника снизу вверх из-под насупленных бровей. Глаза у волка были ярко-голубые.
— Что за… начал было травник и умолк.
Повисла тишина.
Какую-то минуту травник медлил, словно взвешивая «за» и «против», потом решительно перехватил посох в левую руку, сделал шаг и тронул Зерги за плечо. Та не воспротивилась, не пошевелилась, осталась сидеть как сидела. Жуга наклонился, заглянул ей в лицо — в один глаз, в другой, потрогал запястье, поводил у неё над головой раскрытой ладонью, пробежался пальцами вниз по хребту, коснулся живота и сжал пальцы в горсть, будто собрал невидимые нити. Закрыл глаза и некоторое время так стоял, каменея лицом. Текли минуты. Ни волк, ни арбалетчица не шевелились. Девчушка у костра смотрела на всё это чуть ли не с суеверным ужасом.
Наконец травник выдохнул, шумно и прерывисто, будто он перемёрз и у него дрожала челюсть. На пальцах, сжавших посох, проскакивали искорки.
— Теперь ты мне веришь? — едва ли не с мольбой спросила Зерги. — Веришь? А?
— Яд и пламя… — тихо выругался травник вместо ответа, опускаясь перед девушкой в зелёном на колени. Сусанна не видела лица травника и потому невольно вздрогнула, когда он вновь заговорил. И поразилась — столько изумления, растерянности и неверия было в его голосе. — Что ты сделала с собой? — Он перевёл взгляд на волка. — Что ж вы оба натворили…
Зерги подалась вперёд, уткнулась травнику в рукав рясы и тихо заплакала.
Десятая кружка пива шла с трудом, можно сказать — в мучениях. Иоахим Шнырь сопел и отдувался, наконец всё-таки сдался и поставил её на стол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186