— Это всё ночное нападение. Он только успел выйти из п-палатки, обернулся, и тут пушкари гёзов дали залп. Оно ударило его сюда, он упал и больше не встал.
— В некотором роде ему ещё повезло, — пробормотал лекарь. — Если бы удар пришёлся в левую сторону, он был бы уже мёртв. Это чудо, что он жив сейчас!
— Вы м-можете ему помочь?
Мармадьюк Лессо не ответил.
— Вы можете ему помочь? — ещё настойчивее спросил брат Томас. От волнения он даже перестал заикаться.
— Я могу сделать что-нибудь для облегчения его страданий, дать настойку лауданума, но скажу вам прямо — медицина здесь бессильна. Vita aegroti in periculo est. Чуть позже я попробую вернуть на место два или три ребра… остальные два, наверное, придётся удалить: вряд ли такие мелкие обломки срастутся. Здесь потребна операция, святой отец, очень тяжёлая операция. Потребуется ваше дозволение… и, конечно, согласие больного.
Томас не ответил. Через откинутый полог палатки внутрь лился серый утренний свет. Лицо отца Себастьяна было таким же серым и бескровным. Палатка была полна народу — ложе раненого обступили солдаты и стражники, среди которых был и сам Филиппо да Сильвестра.
— Какое-то проклятие на этом шатре, не иначе, — посетовал он, когда Мармадьюк Лессо закончил свою тираду. — В прошлый раз моего бедного Фернандо убило ядром, теперь святой отец остановился здесь и тоже получил такую рану. Всё-таки как жаль, что времена рыцарства миновали! Это огнестрельное оружие — страшная штука, его давно надо запретить; оно годится только против черни и бьёт всех без разбору, невзирая на возраст и сан. Теперь и мастерство, и доблесть уже ничего не значат! Христос всеблагий, что за времена настали, что за времена!..
Стоявшие за его спиной два или три аркебузира втихую поморщились, но возражать не стали: португалец был в чём-то прав. Он был романтиком, болтуном и мужеложцем (ни для кого не было секретом, какие отношения связывали его с убитым ординарцем), но дураком он не был. В самом деле, уж монаха-то ядро настигло совершенно незаслуженно. Хотя чего греха таить — гёзы были бы только рады пустить кровь католическому святоше. Всем ещё было памятно, как зеландцы взяли Хоркум и перевешали всех монахов из тамошнего монастыря, наплевав на собственное обещание сохранить им жизни.
— Ах, оставьте, фра Филиппе, — отмахнулся Мармадьюк. — Вы думаете, ряса монаха остановила бы руку с ножом или дубиной? Это рок. Злой рок и невезение.
— Так вы сумеете ему помочь? — спросил брат Томас.
— Всё в руце Божьей, — сказал Мармадьюк.
— Вы что-то говорили об операции. Если нужно м-моё согласие, то я его даю. Что ещё т-требуется от меня?
— От вас — ничего. Сейчас я схожу за инструментами и попробую ему помочь.
— Ne noceas, si juvare non potes! — вдруг прозвучало из-за солдатских спин.
Все заоглядывались и задвигались, давая дорогу рыжему монаху в бернардинском облачении с белым посохом в руке. Собаки на сей раз с ним не было. Словно эхо пронеслось по толпе: «Брат Якоб… брат Якоб…» Многие стали креститься. И только брат Томас безотрывно смотрел пришельцу в лицо и молчал.
— Что вы сказали, брат? — переспросил слегка раздражённый Мармадьюк.
— Я сказал: ne tentas aut perfice, — блеснув глазами, ответил он. — Расступитесь. Дайте мне пройти к раненому. Я хочу помочь.
Мармадьюк не стал спорить и молча отошёл в сторону.
Монах опустился возле раненого, положил рядом посох и приподнял одеяло. Не касаясь раны, осмотрел её, пощупал пульс и заглянул отцу Себастьяну в глаза.
И тут вдруг раненый зашевелился, захрипел и стал приподниматься на локтях, явно пытаясь что-то сказать. На губах его запузырилась пена. Брат Томас бросился к нему.
— Учитель!..
— Это… он… — еле вымолвил брат Себастьян.
— Что?
Инквизитор не сводил взгляда с брата Якоба.
— Это он…— тихо повторил отец-инквизитор, закашлялся и сделал слабый знак стоящим в изножье кровати Кипперу и Родригесу. — Арестуйте… его… Это ОН!
— Арестовать монаха? — удивился да Сильвестра. — Что за странная идея, святой отец! Но зачем?
— Он… не монах…
Хосе-Фернандес всмотрелся монаху в лицо и вдруг ахнул.
— Zorro!!! — выкрикнул он так, что все в палатке вздрогнули. — Родригес, хватай его! Лопни моя селезёнка — это же тот самый brujo! Это Лис! Как я его раньше не узнал?!
Родригес замешкался, но бородатый каталонец и десятник Мартин Киппер сами уже подскочили и крепко схватили фальшивого монаха с двух сторон.
— Я хочу помочь, — настойчиво повторил тот, даже не пытаясь вырваться. — Он умрёт, если не оказать ему помощи.
— Замолчи, проклятый колдун! У нас есть свой лекарь!
— Ваш лекарь здесь бессилен, — ответил травник.
Доктор Мармадьюк стиснул зубы, но спрятал глаза и промолчал.
Филиппо да Сильвестра непонимающе переводил взгляд с инквизитора на его солдат и обратно.
— Я ничего не понимаю, — сказал он. — Что здесь происходит? Если это не монах, то кто?
— Это еретик, колдун и заговорщик! Мы преследовали его по всей стране, — ответил за всех Мартин Киппер и громко икнул. — У святого отца есть хартия с круглой печатью на его арест, я покажу её вам, как только… Ик!.. мы эту тварь под замок посадим… Эй, вы! — прикрикнул он на солдат, которые настороженно молчали и не спешили пропускать их. — Дайте дорогу! Ик… Donnerwetter! Расступитесь, вашу мать, или нам придётся по вашим головам пройти!!!
— А где доказательства? — раздался голос из толпы. — Я сам видел, как он лечил людей!
— И я видел!
— И я!
— Мы все это видели! Двоих или троих он поднял на ноги, когда они уже не откликались. Колдун должен вредить, а не помогать людям!
— Отпусти монаха!
Рожа Киппера налилась багрянцем.
— Молчать, крысиное отродье, молчать! — завопил он. — А вы, герр командующий, уж не сомневаетесь ли и вы в решении Святой Церкви?
Португалец поджал губы, нахмурился и повернулся к «брату Якобу».
— Отвечай как на духу, — рявкнул он, — ты монах?
Человек в рясе поднял взгляд и покачал головой.
— Монах или нет?!
— Нет, — ответил он. — Но я хочу помочь. Да Сильвестра побагровел и сделал знак аркебузирам:
— Увести!
Рынком для солдат служили полоса земли вдоль реки и циклопические развалины каменной пристани рядом. Фургоны маркитантов и торговцев стояли здесь впритык, пройдя вдоль них один раз, можно было купить всё, что угодно, — от табака и шнапса до новой портупеи и свинца для пуль. Место было выбрано удобное: сюда вела дорога, по реке могли спускаться баржи, кусты неподалёку служили удобным укрытием, если возникла такая нужда, а с пристани солдаты повадились кидать пустые бутылки. Трава здесь была вытоптана начисто ещё с весны, на реке в любое время болтались чайки, качались на волнах, хлопали крыльями, вопили и дрались за объедки. На северной стороне был ещё один такой передвижной рынок, а на юге — третий и последний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186
— В некотором роде ему ещё повезло, — пробормотал лекарь. — Если бы удар пришёлся в левую сторону, он был бы уже мёртв. Это чудо, что он жив сейчас!
— Вы м-можете ему помочь?
Мармадьюк Лессо не ответил.
— Вы можете ему помочь? — ещё настойчивее спросил брат Томас. От волнения он даже перестал заикаться.
— Я могу сделать что-нибудь для облегчения его страданий, дать настойку лауданума, но скажу вам прямо — медицина здесь бессильна. Vita aegroti in periculo est. Чуть позже я попробую вернуть на место два или три ребра… остальные два, наверное, придётся удалить: вряд ли такие мелкие обломки срастутся. Здесь потребна операция, святой отец, очень тяжёлая операция. Потребуется ваше дозволение… и, конечно, согласие больного.
Томас не ответил. Через откинутый полог палатки внутрь лился серый утренний свет. Лицо отца Себастьяна было таким же серым и бескровным. Палатка была полна народу — ложе раненого обступили солдаты и стражники, среди которых был и сам Филиппо да Сильвестра.
— Какое-то проклятие на этом шатре, не иначе, — посетовал он, когда Мармадьюк Лессо закончил свою тираду. — В прошлый раз моего бедного Фернандо убило ядром, теперь святой отец остановился здесь и тоже получил такую рану. Всё-таки как жаль, что времена рыцарства миновали! Это огнестрельное оружие — страшная штука, его давно надо запретить; оно годится только против черни и бьёт всех без разбору, невзирая на возраст и сан. Теперь и мастерство, и доблесть уже ничего не значат! Христос всеблагий, что за времена настали, что за времена!..
Стоявшие за его спиной два или три аркебузира втихую поморщились, но возражать не стали: португалец был в чём-то прав. Он был романтиком, болтуном и мужеложцем (ни для кого не было секретом, какие отношения связывали его с убитым ординарцем), но дураком он не был. В самом деле, уж монаха-то ядро настигло совершенно незаслуженно. Хотя чего греха таить — гёзы были бы только рады пустить кровь католическому святоше. Всем ещё было памятно, как зеландцы взяли Хоркум и перевешали всех монахов из тамошнего монастыря, наплевав на собственное обещание сохранить им жизни.
— Ах, оставьте, фра Филиппе, — отмахнулся Мармадьюк. — Вы думаете, ряса монаха остановила бы руку с ножом или дубиной? Это рок. Злой рок и невезение.
— Так вы сумеете ему помочь? — спросил брат Томас.
— Всё в руце Божьей, — сказал Мармадьюк.
— Вы что-то говорили об операции. Если нужно м-моё согласие, то я его даю. Что ещё т-требуется от меня?
— От вас — ничего. Сейчас я схожу за инструментами и попробую ему помочь.
— Ne noceas, si juvare non potes! — вдруг прозвучало из-за солдатских спин.
Все заоглядывались и задвигались, давая дорогу рыжему монаху в бернардинском облачении с белым посохом в руке. Собаки на сей раз с ним не было. Словно эхо пронеслось по толпе: «Брат Якоб… брат Якоб…» Многие стали креститься. И только брат Томас безотрывно смотрел пришельцу в лицо и молчал.
— Что вы сказали, брат? — переспросил слегка раздражённый Мармадьюк.
— Я сказал: ne tentas aut perfice, — блеснув глазами, ответил он. — Расступитесь. Дайте мне пройти к раненому. Я хочу помочь.
Мармадьюк не стал спорить и молча отошёл в сторону.
Монах опустился возле раненого, положил рядом посох и приподнял одеяло. Не касаясь раны, осмотрел её, пощупал пульс и заглянул отцу Себастьяну в глаза.
И тут вдруг раненый зашевелился, захрипел и стал приподниматься на локтях, явно пытаясь что-то сказать. На губах его запузырилась пена. Брат Томас бросился к нему.
— Учитель!..
— Это… он… — еле вымолвил брат Себастьян.
— Что?
Инквизитор не сводил взгляда с брата Якоба.
— Это он…— тихо повторил отец-инквизитор, закашлялся и сделал слабый знак стоящим в изножье кровати Кипперу и Родригесу. — Арестуйте… его… Это ОН!
— Арестовать монаха? — удивился да Сильвестра. — Что за странная идея, святой отец! Но зачем?
— Он… не монах…
Хосе-Фернандес всмотрелся монаху в лицо и вдруг ахнул.
— Zorro!!! — выкрикнул он так, что все в палатке вздрогнули. — Родригес, хватай его! Лопни моя селезёнка — это же тот самый brujo! Это Лис! Как я его раньше не узнал?!
Родригес замешкался, но бородатый каталонец и десятник Мартин Киппер сами уже подскочили и крепко схватили фальшивого монаха с двух сторон.
— Я хочу помочь, — настойчиво повторил тот, даже не пытаясь вырваться. — Он умрёт, если не оказать ему помощи.
— Замолчи, проклятый колдун! У нас есть свой лекарь!
— Ваш лекарь здесь бессилен, — ответил травник.
Доктор Мармадьюк стиснул зубы, но спрятал глаза и промолчал.
Филиппо да Сильвестра непонимающе переводил взгляд с инквизитора на его солдат и обратно.
— Я ничего не понимаю, — сказал он. — Что здесь происходит? Если это не монах, то кто?
— Это еретик, колдун и заговорщик! Мы преследовали его по всей стране, — ответил за всех Мартин Киппер и громко икнул. — У святого отца есть хартия с круглой печатью на его арест, я покажу её вам, как только… Ик!.. мы эту тварь под замок посадим… Эй, вы! — прикрикнул он на солдат, которые настороженно молчали и не спешили пропускать их. — Дайте дорогу! Ик… Donnerwetter! Расступитесь, вашу мать, или нам придётся по вашим головам пройти!!!
— А где доказательства? — раздался голос из толпы. — Я сам видел, как он лечил людей!
— И я видел!
— И я!
— Мы все это видели! Двоих или троих он поднял на ноги, когда они уже не откликались. Колдун должен вредить, а не помогать людям!
— Отпусти монаха!
Рожа Киппера налилась багрянцем.
— Молчать, крысиное отродье, молчать! — завопил он. — А вы, герр командующий, уж не сомневаетесь ли и вы в решении Святой Церкви?
Португалец поджал губы, нахмурился и повернулся к «брату Якобу».
— Отвечай как на духу, — рявкнул он, — ты монах?
Человек в рясе поднял взгляд и покачал головой.
— Монах или нет?!
— Нет, — ответил он. — Но я хочу помочь. Да Сильвестра побагровел и сделал знак аркебузирам:
— Увести!
Рынком для солдат служили полоса земли вдоль реки и циклопические развалины каменной пристани рядом. Фургоны маркитантов и торговцев стояли здесь впритык, пройдя вдоль них один раз, можно было купить всё, что угодно, — от табака и шнапса до новой портупеи и свинца для пуль. Место было выбрано удобное: сюда вела дорога, по реке могли спускаться баржи, кусты неподалёку служили удобным укрытием, если возникла такая нужда, а с пристани солдаты повадились кидать пустые бутылки. Трава здесь была вытоптана начисто ещё с весны, на реке в любое время болтались чайки, качались на волнах, хлопали крыльями, вопили и дрались за объедки. На северной стороне был ещё один такой передвижной рынок, а на юге — третий и последний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186