— И готовьтесь завтра с утра ехать. Мы нашли её.
— Э-э… — начал было Рутгер, но через мгновение до него дошёл смысл сказанного. — Нашли кого? — спросил он.
— После, — устало сказал Андерсон. — Всё — после.
Он сказал это и вновь зачем-то вышел. Рутгер задумчиво посмотрел ему вслед и тоже направился на двор. Какие-то другие мысли занимали его полностью.
— Послушай, Зерги, — тихо позвал он, когда вернулся, ведя в поводу лошадей. — Ну, я — понятно, без волшебного таланта, это ты мне доходчиво объяснила, чёрт со мной… А у него есть колдовской дар?
— У кого? У Андерсона? — Девушка перехватила поводья и в свою очередь покосилась на распахнутые ворота. Скривилась, плюнула в костёр. — Не знаю, призналась она. — Мне как-то на это наплевать. Платит честно, говорит по-человечески, не рявкает, и ладно. Дворяне… — хмыкнула она. — До этого дня я близко сталкивалась с двумя или тремя из них, и все трое обошлись со мной как с последним дерьмом. Так что я об этом как-то не задумываюсь. А что?
«Врёт, подумал Рутгер, не сводя с её затылка пристального взгляда. — Точно врёт. Задумывалась, факт…»
Вслух он ничего не сказал.
Пока они в сосредоточенном молчании обтирали скакунов, Рутгер подумал, что им обоим было бы неплохо научиться считаться с мнением друг друга.
— А те трое… — спросил он, — ну, дворяне, о которых ты сказала… что это были за люди?
— Были да сплыли. Забудь.
— С ними что-то случилось?
— Ничего хорошего, — ответила Зерги, орудуя скребницей. — Я их убила.
«Левой, правой, левой, правой… Умный в гору не пойдёт, умный гору… обойдёт…»
Тропинка была очень удобная для бега — ни хлещущих по глазам веток, свисающих сверху, ни корней, торчащих из земли: один неширокий ручей, как раз на полпути, и ровно столько спусков и подъёмов, чтобы по-здоровому устать и не измотаться. Идеальная дорожка для разминки по утрам и вечерам. Самое странное, что, несмотря на все годы или века без присмотра, она не заросла. Сюда исправно падали листва и хвоя, но молодая поросль не тронула утоптанную землю, только кое-где пробивались редкие травинки.
…Левой, правой, левой, правой, уверенно и ровно: два шага — вдох, два шага — выдох. Мышцы разогрелись, рубашка прилипла к спине, от сырого воздуха щекотно в носу. Деревья и кусты проносятся мимо, взгляд едва успевает выхватить отдельные подробности — распустившуюся ветку, прошлогоднее упавшее гнездо, торчащий из земли валун… Левой, правой, левой, правой…
Травник бежал по старому лесу.
Когда бежишь без определённой цели не для того, чтоб убежать или догнать, а просто так, для пользы тела, голова начинает работать как бы сама по себе. Глаза сами смотрят, куда направить бег, нога сама привычно нащупывает путь, и мысли возникают ниоткуда, бьются, вертятся внутри, как горох в погремушке, и так же в никуда пропадают. Если пропадают, конечно… А то бывает, что одна иль две застрянут, и тогда поневоле начнёшь раздумывать над ними, рискуя подвернуть ногу и грохнуться. В такие моменты лучше всего начать твердить какое-нибудь слово или имя или лучше — напевать какую-либо надоедливую песенку. Хотя случается, что вот такая «беговая» мысль оказывается важной.
«Левой, правой, левой, правой… Умный в гору… Яд и пламя, это не мысли, это какие-то кости в кузове…»
Жуга бежал налегке, меч брать не имело смысла: здесь по-прежнему не было зверей (по крайней мере, крупных), хотя откуда-то прилетели птицы. Всё подтверждало то, что вырваться отсюда можно, ведь если есть вход, значит, есть и выход. Летать, однако, травник не умел. Видно, правду говорят: «От сумы да от тюрьмы не зарекайся». Сколько Телли и Высокий ни играли с травником в загадки, сколько ни предупреждали его об опасности, он по-прежнему пытался вырваться отсюда, но не видел выхода и оставался пленником. Порой накатывали видения — как остатки старого умения видеть мир, — накатывали и тут же пропадали. Да и были они мутными, нечёткими, развилок было слишком много. Жуга подумывал, не вырезать ли руны, вдруг что прояснится, только руки не дошли. Он обследовал все башни и подземные ходы, все закоулки старой цитадели, никакого выхода не нашёл и постепенно уверился, что ищет не там. В конце концов, элементарный здравый смысл подсказывал, что, если выхода нет внутри, есть смысл поискать его снаружи.
Однако и здесь его поджидала неудача. Зато как поиски в замке когда-то привели его в тренировочный зал, так и поиски в лесу открыли для него эту тропу, и теперь, разминки ради, травник утром и вечером бегал вокруг крепости. Бегал — и не мог избавиться от странного ощущения, будто старые деревья-башни меланхолично наблюдают за его пробежкой, смотрят ему в спину чёрными глазками бойниц и окошек. В мире людей он не придал бы этому значения, но в этом странном месте не так-то просто было разобраться, что на самом деле есть, а что — игра воображения. Так и сейчас. Он бежал, прислушивался к своим ощущениям и старался не думать, твердил старую пословицу. Прежняя лёгкость движений возвращалась медленно. Болела грудь, простреленная пулей, вновь напоминало раненное в юности колено. И всё равно после таких пробежек становилось легче и немного спокойнее.
«Левой, правой… Умный в гору… Кости в кузове… Лягушонка в коробчонке…»
Мысли упрямо и настырно лезли в голову.
Если замок, как сказал Единорог, сам управляет всем вокруг, следит и всё такое прочее, тогда понятно, почему здесь всё остаётся неизменным. Но всё равно оставались вопросы. «Сам замок — неразумен, это наблюдатель и слуга», — сказал тогда Высокий. Но слуга, он же тоже управляет домом не вслепую! С человеком сразу ясно, как договориться, — вот лицо, вот голова, вот уши, вот глаза. Скажи что надо — он услышит. Дальше как получится, но хотя бы ясно, с чего начинать… А здесь с кем говорить? Ведь не со стенами же… Или всё-таки со стенами? Как отдать приказ, кому высказать просьбу? Да и что просить? «Дяденька, пустите меня, я слово волшебное знаю: „пожалуйста“!» Жуга криво усмехнулся своим мыслям, перескочил через ручей, заскользил, потерял равновесие, шлёпнулся на задницу и мысленно выругался. Ну Тил, ну хитрюга. Нет, чтоб сказать напрямую, поди, мол, туда и туда…
А может, это всё нарочно, и прав Единорог, что всякое неосторожное вмешательство разрушит барьер, отрезавший Крепость С Белыми Валами от остального мира… И кстати, что это за «белые валы»?
Жуга поднялся и оглянулся — он как раз огибал замок с запада, тропа пошла в гору, и снова ему показалось, что крепость наблюдает за ним. Он двинулся дальше, и через минуту тропинка вывела травника на косогор, а оттуда — на вершину небольшого, поросшего лесом холма. Там он остановился и некоторое время оглядывал окрестности.
Вид отсюда открывался изумительный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186
— Э-э… — начал было Рутгер, но через мгновение до него дошёл смысл сказанного. — Нашли кого? — спросил он.
— После, — устало сказал Андерсон. — Всё — после.
Он сказал это и вновь зачем-то вышел. Рутгер задумчиво посмотрел ему вслед и тоже направился на двор. Какие-то другие мысли занимали его полностью.
— Послушай, Зерги, — тихо позвал он, когда вернулся, ведя в поводу лошадей. — Ну, я — понятно, без волшебного таланта, это ты мне доходчиво объяснила, чёрт со мной… А у него есть колдовской дар?
— У кого? У Андерсона? — Девушка перехватила поводья и в свою очередь покосилась на распахнутые ворота. Скривилась, плюнула в костёр. — Не знаю, призналась она. — Мне как-то на это наплевать. Платит честно, говорит по-человечески, не рявкает, и ладно. Дворяне… — хмыкнула она. — До этого дня я близко сталкивалась с двумя или тремя из них, и все трое обошлись со мной как с последним дерьмом. Так что я об этом как-то не задумываюсь. А что?
«Врёт, подумал Рутгер, не сводя с её затылка пристального взгляда. — Точно врёт. Задумывалась, факт…»
Вслух он ничего не сказал.
Пока они в сосредоточенном молчании обтирали скакунов, Рутгер подумал, что им обоим было бы неплохо научиться считаться с мнением друг друга.
— А те трое… — спросил он, — ну, дворяне, о которых ты сказала… что это были за люди?
— Были да сплыли. Забудь.
— С ними что-то случилось?
— Ничего хорошего, — ответила Зерги, орудуя скребницей. — Я их убила.
«Левой, правой, левой, правой… Умный в гору не пойдёт, умный гору… обойдёт…»
Тропинка была очень удобная для бега — ни хлещущих по глазам веток, свисающих сверху, ни корней, торчащих из земли: один неширокий ручей, как раз на полпути, и ровно столько спусков и подъёмов, чтобы по-здоровому устать и не измотаться. Идеальная дорожка для разминки по утрам и вечерам. Самое странное, что, несмотря на все годы или века без присмотра, она не заросла. Сюда исправно падали листва и хвоя, но молодая поросль не тронула утоптанную землю, только кое-где пробивались редкие травинки.
…Левой, правой, левой, правой, уверенно и ровно: два шага — вдох, два шага — выдох. Мышцы разогрелись, рубашка прилипла к спине, от сырого воздуха щекотно в носу. Деревья и кусты проносятся мимо, взгляд едва успевает выхватить отдельные подробности — распустившуюся ветку, прошлогоднее упавшее гнездо, торчащий из земли валун… Левой, правой, левой, правой…
Травник бежал по старому лесу.
Когда бежишь без определённой цели не для того, чтоб убежать или догнать, а просто так, для пользы тела, голова начинает работать как бы сама по себе. Глаза сами смотрят, куда направить бег, нога сама привычно нащупывает путь, и мысли возникают ниоткуда, бьются, вертятся внутри, как горох в погремушке, и так же в никуда пропадают. Если пропадают, конечно… А то бывает, что одна иль две застрянут, и тогда поневоле начнёшь раздумывать над ними, рискуя подвернуть ногу и грохнуться. В такие моменты лучше всего начать твердить какое-нибудь слово или имя или лучше — напевать какую-либо надоедливую песенку. Хотя случается, что вот такая «беговая» мысль оказывается важной.
«Левой, правой, левой, правой… Умный в гору… Яд и пламя, это не мысли, это какие-то кости в кузове…»
Жуга бежал налегке, меч брать не имело смысла: здесь по-прежнему не было зверей (по крайней мере, крупных), хотя откуда-то прилетели птицы. Всё подтверждало то, что вырваться отсюда можно, ведь если есть вход, значит, есть и выход. Летать, однако, травник не умел. Видно, правду говорят: «От сумы да от тюрьмы не зарекайся». Сколько Телли и Высокий ни играли с травником в загадки, сколько ни предупреждали его об опасности, он по-прежнему пытался вырваться отсюда, но не видел выхода и оставался пленником. Порой накатывали видения — как остатки старого умения видеть мир, — накатывали и тут же пропадали. Да и были они мутными, нечёткими, развилок было слишком много. Жуга подумывал, не вырезать ли руны, вдруг что прояснится, только руки не дошли. Он обследовал все башни и подземные ходы, все закоулки старой цитадели, никакого выхода не нашёл и постепенно уверился, что ищет не там. В конце концов, элементарный здравый смысл подсказывал, что, если выхода нет внутри, есть смысл поискать его снаружи.
Однако и здесь его поджидала неудача. Зато как поиски в замке когда-то привели его в тренировочный зал, так и поиски в лесу открыли для него эту тропу, и теперь, разминки ради, травник утром и вечером бегал вокруг крепости. Бегал — и не мог избавиться от странного ощущения, будто старые деревья-башни меланхолично наблюдают за его пробежкой, смотрят ему в спину чёрными глазками бойниц и окошек. В мире людей он не придал бы этому значения, но в этом странном месте не так-то просто было разобраться, что на самом деле есть, а что — игра воображения. Так и сейчас. Он бежал, прислушивался к своим ощущениям и старался не думать, твердил старую пословицу. Прежняя лёгкость движений возвращалась медленно. Болела грудь, простреленная пулей, вновь напоминало раненное в юности колено. И всё равно после таких пробежек становилось легче и немного спокойнее.
«Левой, правой… Умный в гору… Кости в кузове… Лягушонка в коробчонке…»
Мысли упрямо и настырно лезли в голову.
Если замок, как сказал Единорог, сам управляет всем вокруг, следит и всё такое прочее, тогда понятно, почему здесь всё остаётся неизменным. Но всё равно оставались вопросы. «Сам замок — неразумен, это наблюдатель и слуга», — сказал тогда Высокий. Но слуга, он же тоже управляет домом не вслепую! С человеком сразу ясно, как договориться, — вот лицо, вот голова, вот уши, вот глаза. Скажи что надо — он услышит. Дальше как получится, но хотя бы ясно, с чего начинать… А здесь с кем говорить? Ведь не со стенами же… Или всё-таки со стенами? Как отдать приказ, кому высказать просьбу? Да и что просить? «Дяденька, пустите меня, я слово волшебное знаю: „пожалуйста“!» Жуга криво усмехнулся своим мыслям, перескочил через ручей, заскользил, потерял равновесие, шлёпнулся на задницу и мысленно выругался. Ну Тил, ну хитрюга. Нет, чтоб сказать напрямую, поди, мол, туда и туда…
А может, это всё нарочно, и прав Единорог, что всякое неосторожное вмешательство разрушит барьер, отрезавший Крепость С Белыми Валами от остального мира… И кстати, что это за «белые валы»?
Жуга поднялся и оглянулся — он как раз огибал замок с запада, тропа пошла в гору, и снова ему показалось, что крепость наблюдает за ним. Он двинулся дальше, и через минуту тропинка вывела травника на косогор, а оттуда — на вершину небольшого, поросшего лесом холма. Там он остановился и некоторое время оглядывал окрестности.
Вид отсюда открывался изумительный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186