Среди них были ящики, числом пять или шесть — от маленьких, вроде сундучка с ручкой сверху, до совершенно неподъёмных. На больших были намалёваны танцующие человечки, девочки в чёрных масках, страшные бородатые люди в колпаках со звёздами, солнце, похожее на блин с носом и глазами, и прочие занимательные картинки. Были там также два мешка, небольшой бочонок, длинный сверток, оказавшийся ковром ауденаардской работы, расписной турецкий барабан, размером чуть поменьше Фрица, и огромная труба, покрытая зеленоватой патиной. Труба эта, закрученная в несколько витков, как раковина улитки, сразила Фрица наповал; он никогда доселе не видал ничего подобного. Должно быть, играли на ней, надев на себя, чтобы она была как бы намотана на трубача снаружи.
— Экая уродина! пробормотал Фридрих и поднял взгляд.
Два самых больших ящика были поставлены друг на дружку. На верхнем восседал упитанный мужчина с богатой чёрной бородой и через очки читал толстенный книжный том, название которого Фриц не сумел распознать по причине вычурности букв. Краска на ящиках шелушилась, том был потрёпан и распух от влаги и от многочисленных закладок, дядька же, напротив, был одет порядочно, хотя и странновато. Вместо облегающих, обычных для горожан вязаных рейтуз он носил короткие штаны, пошитые на швейцарский манер, чтобы было теплее пузу, и башмаки с пряжками. Чулок почему-то не было. Ещё на нём был камзол фламандского сукна, засаленный и синий, из-под которого проглядывали грязная, но отменно накрахмаленная рубаха и обманчиво неброский дорогой брабантский воротник. Отороченная мехом круглая высокая шапка с обкладкой из серебряных фигурок и мятая бархатная giubberello куртка свободного покроя с надставленными, открытыми сбоку широкими рукавами дополняли картину. На хозяина трактира незнакомец явно не тянул, на завсегдатая тоже не смахивал и являл собой такую смесь богатства и неряшества, такое единение комичности и грозности, что Фриц не знал, что и подумать. Для купца бородач был одет бедновато, для крестьянина — уж чересчур богато, для монаха — слишком броско, для чиновника—и вовсе по-дурацки; между тем пальцы его были гладки, и ногти на них были длинные, как у судейского или церковного.
Пока Фриц терялся в догадках, бородач закрыл томину, заложив страницу пальцем, снял очки и теперь в свою очередь рассматривал мальчишку.
— Подойди-ка сюда, мальчик, — сказал он, указывая на Фридриха дужкой очков. — Это хорошо, что ты сюда зашёл. Ты местный?
Голос у него оказался гулким и уверенным. Фриц сглотнул.
— Нет, — сказал он. Врать не имело смысла: всё равно он никого здесь не знал.
Человек на сундуках, казалось, здорово обрадовался.
— Как превосходно! — воскликнул он. — Просто замечательно. Как тебя звать?
Со своей точки зрения, Фриц не видел ничего превосходного или замечательного, наоборот, в нём проснулись старые опасения, и он поспешил воспользоваться некогда уже опробованной маской.
— Август, — соврал он.
— Что? Какой август? — Чернобородый, казалось, не понял, видимо, сорвалось как-то тяжело и неубедительно. Что за вздор! Нет, мой юный друг, до августа у меня ждать нет времени. Так как же?
К такому повороту событий Фриц был не готов. Надо было срочно придумать какое-нибудь другое имя, но, как назло, в голову ничего не приходило.
— Фри… Фридрих, — запинаясь, выдавил он.
— Ага. — На сей раз дядька остался доволен. — Вот что, друг Фридрих. Мне нужен новый помощник. Я вижу, ты один? (Фриц кивнул.) Это превосходно! Он потёр ладони. — Я предлагаю тебе поступить ко мне на службу.
— Поступить… на службу… А вы кто? — самым глупым образом спросил Фриц, совершенно к этому моменту ошалевший от неожиданности.
Чернобородый гражданин стремительно обретал уверенность в себе и оттого, казалось, раздувался на глазах. Причина, впрочем, оказалась более прозаической: он чихнул и после звучно высморкался в платок. Звук его сморкания был страшен, Фриц чуть не упал, а дядька спрятал очки в футляр, футляр — в карман, приосанился, выпятил живот и одёрнул обшлага камзола.
— Перед тобой, — сказал он, глядя на мальчишку сверху вниз, — магистр кукольных наук Карл Баас по прозвищу Барба, известный мастер всяческих спектаклей и представлений, обладатель диплома университета в Падуе и автор множества учёных работ по театральному искусству.
— И это всё — вы?
— Si. Именно так.
Фриц бросил взгляд на размалёванные ящики:
— Вы… делаете кукол?
— Естественно, делаю. Но главное не в этом. Я содержу кукольный театр. — Он похлопал по ящику под собой. — К несчастью, мой прежний паренёк, антонов огонь ему в зад, сбежал от меня и даже не предупредил. И вдобавок прихватил с собой всю мою дневную выручку. Что за времена! Кругом жульё! Куда ты держишь путь?
— Э-э… Никуда. Вернее, я иду к морю, но…
— Отлично! Отлично! — Он хлопнул в ладоши (словно аркебуза грохнула). — Просто замечательно. Кто ты? Шваб? Из верхних немцев, да? Это мне подходит. Выглядишь ты довольно честным.
— А что мне надо делать? Продавать билеты?
— Что? Продавать билеты? О нет, ещё чего! Продавать билеты я тебе не доверю, даже не надейся, маленький плутишка… Будешь грузить ящики, помогать мне собирать и разбирать сцену, сторожить шатёр для представлений, зажигать свечи… ну и всё такое прочее. За это ты будешь получать по пять, нет, по четыре патара серебром. Но зато каждый месяц! — Он посмотрел в сторону пристани и продолжил: — Сейчас «Жанетта» поправляет такелаж, а завтра поутру снимается и отправляется в Брюгге. Я уже договорился со шкипером, он был согласен взять меня на борт со всеми сундуками, и тут мой мальчишка взял и сбежал. Ничего не скажешь, подходящий же он выбрал момент!.. Я ждал целый день, не подвернётся ли кто ему на смену, но никого прохожих нет, а местным наплевать. Не иначе, мне тебя посылает сама судьба. Для начала я предлагаю тебе вот что. — Тут он посмотрел на небо. — Не ровен час, начнётся дождь, а моя поклажа на улице. Если ты согласен, помоги сейчас перенести мои вещи под крышу, а за это я накормлю тебя ужином. Согласен?
Фриц толком не ел два дня, устал как собака и пару раз едва не околел от холода, и если эта самая судьба посылала Фрица Карлу Барбе, то Фриц был вправе надеяться на взаимность. Он не раздумывал ни секунды, ему даже в голову не взбрело спросить, почему сбежал прежний мальчишка. В крайнем случае он сам в любой момент мог поступить точно так же.
— Согласен!
— Va bene! — Кукольник грузно слез с сундука, заправил для удобства бороду в карман, подобрал огромный толстый зонт, которым пользовался вместо трости, и указал им на ближайший ящик: — Хватайся за ту ручку, я возьмусь с другой стороны. Не бойся, он не такой тяжёлый, каким кажется. Так, где очки-то мои… а, вот они.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186
— Экая уродина! пробормотал Фридрих и поднял взгляд.
Два самых больших ящика были поставлены друг на дружку. На верхнем восседал упитанный мужчина с богатой чёрной бородой и через очки читал толстенный книжный том, название которого Фриц не сумел распознать по причине вычурности букв. Краска на ящиках шелушилась, том был потрёпан и распух от влаги и от многочисленных закладок, дядька же, напротив, был одет порядочно, хотя и странновато. Вместо облегающих, обычных для горожан вязаных рейтуз он носил короткие штаны, пошитые на швейцарский манер, чтобы было теплее пузу, и башмаки с пряжками. Чулок почему-то не было. Ещё на нём был камзол фламандского сукна, засаленный и синий, из-под которого проглядывали грязная, но отменно накрахмаленная рубаха и обманчиво неброский дорогой брабантский воротник. Отороченная мехом круглая высокая шапка с обкладкой из серебряных фигурок и мятая бархатная giubberello куртка свободного покроя с надставленными, открытыми сбоку широкими рукавами дополняли картину. На хозяина трактира незнакомец явно не тянул, на завсегдатая тоже не смахивал и являл собой такую смесь богатства и неряшества, такое единение комичности и грозности, что Фриц не знал, что и подумать. Для купца бородач был одет бедновато, для крестьянина — уж чересчур богато, для монаха — слишком броско, для чиновника—и вовсе по-дурацки; между тем пальцы его были гладки, и ногти на них были длинные, как у судейского или церковного.
Пока Фриц терялся в догадках, бородач закрыл томину, заложив страницу пальцем, снял очки и теперь в свою очередь рассматривал мальчишку.
— Подойди-ка сюда, мальчик, — сказал он, указывая на Фридриха дужкой очков. — Это хорошо, что ты сюда зашёл. Ты местный?
Голос у него оказался гулким и уверенным. Фриц сглотнул.
— Нет, — сказал он. Врать не имело смысла: всё равно он никого здесь не знал.
Человек на сундуках, казалось, здорово обрадовался.
— Как превосходно! — воскликнул он. — Просто замечательно. Как тебя звать?
Со своей точки зрения, Фриц не видел ничего превосходного или замечательного, наоборот, в нём проснулись старые опасения, и он поспешил воспользоваться некогда уже опробованной маской.
— Август, — соврал он.
— Что? Какой август? — Чернобородый, казалось, не понял, видимо, сорвалось как-то тяжело и неубедительно. Что за вздор! Нет, мой юный друг, до августа у меня ждать нет времени. Так как же?
К такому повороту событий Фриц был не готов. Надо было срочно придумать какое-нибудь другое имя, но, как назло, в голову ничего не приходило.
— Фри… Фридрих, — запинаясь, выдавил он.
— Ага. — На сей раз дядька остался доволен. — Вот что, друг Фридрих. Мне нужен новый помощник. Я вижу, ты один? (Фриц кивнул.) Это превосходно! Он потёр ладони. — Я предлагаю тебе поступить ко мне на службу.
— Поступить… на службу… А вы кто? — самым глупым образом спросил Фриц, совершенно к этому моменту ошалевший от неожиданности.
Чернобородый гражданин стремительно обретал уверенность в себе и оттого, казалось, раздувался на глазах. Причина, впрочем, оказалась более прозаической: он чихнул и после звучно высморкался в платок. Звук его сморкания был страшен, Фриц чуть не упал, а дядька спрятал очки в футляр, футляр — в карман, приосанился, выпятил живот и одёрнул обшлага камзола.
— Перед тобой, — сказал он, глядя на мальчишку сверху вниз, — магистр кукольных наук Карл Баас по прозвищу Барба, известный мастер всяческих спектаклей и представлений, обладатель диплома университета в Падуе и автор множества учёных работ по театральному искусству.
— И это всё — вы?
— Si. Именно так.
Фриц бросил взгляд на размалёванные ящики:
— Вы… делаете кукол?
— Естественно, делаю. Но главное не в этом. Я содержу кукольный театр. — Он похлопал по ящику под собой. — К несчастью, мой прежний паренёк, антонов огонь ему в зад, сбежал от меня и даже не предупредил. И вдобавок прихватил с собой всю мою дневную выручку. Что за времена! Кругом жульё! Куда ты держишь путь?
— Э-э… Никуда. Вернее, я иду к морю, но…
— Отлично! Отлично! — Он хлопнул в ладоши (словно аркебуза грохнула). — Просто замечательно. Кто ты? Шваб? Из верхних немцев, да? Это мне подходит. Выглядишь ты довольно честным.
— А что мне надо делать? Продавать билеты?
— Что? Продавать билеты? О нет, ещё чего! Продавать билеты я тебе не доверю, даже не надейся, маленький плутишка… Будешь грузить ящики, помогать мне собирать и разбирать сцену, сторожить шатёр для представлений, зажигать свечи… ну и всё такое прочее. За это ты будешь получать по пять, нет, по четыре патара серебром. Но зато каждый месяц! — Он посмотрел в сторону пристани и продолжил: — Сейчас «Жанетта» поправляет такелаж, а завтра поутру снимается и отправляется в Брюгге. Я уже договорился со шкипером, он был согласен взять меня на борт со всеми сундуками, и тут мой мальчишка взял и сбежал. Ничего не скажешь, подходящий же он выбрал момент!.. Я ждал целый день, не подвернётся ли кто ему на смену, но никого прохожих нет, а местным наплевать. Не иначе, мне тебя посылает сама судьба. Для начала я предлагаю тебе вот что. — Тут он посмотрел на небо. — Не ровен час, начнётся дождь, а моя поклажа на улице. Если ты согласен, помоги сейчас перенести мои вещи под крышу, а за это я накормлю тебя ужином. Согласен?
Фриц толком не ел два дня, устал как собака и пару раз едва не околел от холода, и если эта самая судьба посылала Фрица Карлу Барбе, то Фриц был вправе надеяться на взаимность. Он не раздумывал ни секунды, ему даже в голову не взбрело спросить, почему сбежал прежний мальчишка. В крайнем случае он сам в любой момент мог поступить точно так же.
— Согласен!
— Va bene! — Кукольник грузно слез с сундука, заправил для удобства бороду в карман, подобрал огромный толстый зонт, которым пользовался вместо трости, и указал им на ближайший ящик: — Хватайся за ту ручку, я возьмусь с другой стороны. Не бойся, он не такой тяжёлый, каким кажется. Так, где очки-то мои… а, вот они.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186