Всё скоро кончится. Очень скоро.
— Хватит болтать! — перебил их Рутгер. — Сейчас прибегут его дружки и здесь станет жарко.
— Знаю. Боже, как же я окоченел… Сейчас бы горячую ванну. Впрочем, нет: опять кровь потечёт. Пойдём.
— А ты сумеешь выйти!
Лис потёр ладони, подышал на них. Его била дрожь.
— Постараюсь.
Снаружи уже слышались топот и крики. Бенедикт недоумевал, каким путём эти двое собрались уйти: выход был один, в подвальные оконца даже кошка не прошла бы. Когда же Лис и Рутгер двинулись в ту комнату за кафедрой, удивлению его и вовсе не было предела.
— Эй… — позвал он.
Но они, не слушая, вошли и затворили за собою дверь.
Бенедикт оглянулся. За спиной никого не было. Всё так же валялись на полу мэтр Лори и Рем, всё так же возлежал в кресле бесформенной тушей господин Сваненбюрх. Бенедикт постучался в дверь, не получил ответа и приоткрыл её. Там не было ни факела, ни свечки, но всё равно было видно, что комната абсолютно, вызывающе пуста. Как Рутгер отыскал одежду травника, было загадкой, не иначе по запаху. Куда девались сам Рутгер с травником — и вовсе было тайной за семью печатями.
Голоса и топот ног раздавались уже совсем рядом. Бенедикт захлопнул дверь, посмотрел на выбитую в камне надпись над нею: «Hie locus est, ubi mors gaudet succurrere vitae» и взбудораженно хихикнул.
— А я ещё завидовал Рембрандту… — пробормотал он. — Нет, но чёрт подери… Такая история! Такая история… и нельзя никому рассказать!
Nix et nox. Море и ночь. Две составляющие пиратской вольницы. Голландский флот — разрозненные суда, бывшие торговцы, китобои, рыбаки, объединённые в один кулак; шхуны, корветы, бриги и барки — они несутся, они скользят, накренив паруса до воды, быстрые, как облака под северным небом. Кнорр Яльмара нагнал их на второй день, потратив сутки, чтобы загрузиться порохом и пулями и принять на борт два десятка вооружённых гёзов, да и то пришлось идти на вёслах. Появление его на горизонте под трёхцветным флагом — белым, синим и оранжевым — было встречено приветственными криками на всех кораблях, и «Сокол» отсалютовал ему из пушки холостым выстрелом.
И они шли весь день на запад, вдоль голландского побережья. И гёзы говорили, глядя на норвежцев: «Смотрите, смотрите: даже этот ворон летит с нами на битву, чтобы заклевать испанского стервятника!»
И другие отвечали им: «Если Бог с нами, то кто против нас?»
Потом были только ночь и море. Ночь была темна, а море неспокойно. Всё покрыл туман, седые тучи спрятали луну. Эскадра легла в дрейф и замерла в ожидании. Ни единого огонька не горело на мачтах и палубах, даже трубки были погашены. И гёзы видели перед собой только тусклое осеннее небо, мрачные тучи, оседлавшие светящиеся волны, и — совсем близко — красные звёздочки. То были фонари эскадры из Лиссабона, командир которой не знал, что Флессинген уже в руках восставших. Два десятка кораблей, гружённых пряностями, сахаром, парчою, золотом и ртутью, они шли, переваливаясь на волнах. И гёзы набросились на них, как лисы на кур, все суда, какие были: «Сокол», «Лебедь», «Иоганна» и «Согласие», «Гёз», «Анна-Мария» и «Эгмонт», и «Горн», и «Вильгельм Молчаливый», и все прочие, и преследовали их до Миддельбурга, где завязался кровопролитный бой. И португальские корабли были очищены от груза, вылущены, как скорлупа ореха, и брошены носиться по волнам без мачт и парусов и догорать на взморье. Часть кораблей гёзов после этого вернулась отвезти добычу во Флессинген, другая же направилась на помощь Лейдену.
— Они ещё держатся, и это удивительно, — говорил Энтенс де Мантеда. — Наши братья-реформаты сопротивляются, голодают, но не сдаются и надеются на нас. Мы не должны оставлять их в беде.
И снова — вперёд, день и ночь, не останавливаясь, пока есть попутный ветер, мчались корабли, под завязку нагруженные порохом, оружием, съестными припасами и вооружёнными людьми, и на третий день с палуб уже можно было разглядеть шпили осаждённого города. Но подходов не было, и устье Рейна было перекрыто; испанские пушки били в упор с укреплённых позиций. Попытка прорваться едва не кончилась для гёзов плачевно: испанцы потопили один корабль, повредили ещё два, остальным пришлось отступить. Ширь и простор — два верных союзника восставших, не могли ничем помочь им в узком пространстве рек и заливов. Эскадра откатилась назад и замерла на рейде. Канониры держали наготове кучи ядер и картечных бомб, пушки были заряжены и укрыты парусиной, непрестанно горели фитили.
Вечером в каюте «Сокола» капитаны кораблей держали военный совет. Яльмар Эльдьяурсон тоже был здесь. Шла зыбь, корабль качало, волны с тихим шорохом плескались в борта. Фонарь под потолком отбрасывал мечущиеся жёлтые блики на лица собравшихся и карту на столе.
Большинство ратовало за то, чтоб уходить.
— Мы полощем якоря уже два дня, а ничего не происходит! — возмущался капитан корвета «Пчела» Винсент ван Кестерен. — Чего мы ждём? Со дня на день сюда явится испанская эскадра, и тогда останется только поворачивать и идти обратно на острова. Так почему не сделать это сразу?
— Если мы и дальше собираемся стоять и ждать, то этим и кончится, — сказал адмирал Буазо. — Мы сейчас собрались не для этого. Есть другие предложения?
— А что нам остаётся? Даже если подойдёт подкрепление и мы разобьём испанцев на воде, это мало поможет нам на суше. Давайте глядеть правде в глаза: Лейден обречён. Из нашей затеи ничего не вышло.
— Капитан Винсент прав: надо возвращаться, — поддержал его Джон Бадд, шкипер английского барка «Святой Георг». — Гром и молния! — выругался он. — Мы ничего не добьёмся, если будем торчать тут, у всех на виду, надувать щёки и таращить глаза! Этим испанских дьяволов не испугаешь. Надо набирать людей, высаживать десант и атаковать сразу с двух сторон. Тогда, быть может, что-то и получится.
— Это займёт слишком много времени, — возразил де Мантеда. — Чтобы собрать достаточно серьёзные силы, принцу потребуется два или три месяца. Лейдену столько не продержаться.
— Гарлем продержался.
— Гарлем пал. И вспомните, как всё произошло: была зима, Гарлемское озеро замёрзло, и наши корабли не смогли прийти на помощь осаждённому городу, а те, которые пришли, вмёрзли в лёд и были сожжены. И надобно учесть, что каждый день к городу по прекрасно охраняемым путям шли сани с хлебом и порохом. А Лейден полностью отрезан от мира! Если мы не успеем до холодов, эта зима станет для лейденцев последней.
Воцарилась тишина. Сквозь плеск волн и посвист ветра было слышно, как перекрикиваются вахтенные на соседних кораблях.
— Я скажу, — встал Яльмар, и все взоры устремились на него.
— Говори, Яльмар Эльдьяурсон, — кивнул де Мантеда, предварительно испросив разрешения взглядом у адмирала Буазо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186
— Хватит болтать! — перебил их Рутгер. — Сейчас прибегут его дружки и здесь станет жарко.
— Знаю. Боже, как же я окоченел… Сейчас бы горячую ванну. Впрочем, нет: опять кровь потечёт. Пойдём.
— А ты сумеешь выйти!
Лис потёр ладони, подышал на них. Его била дрожь.
— Постараюсь.
Снаружи уже слышались топот и крики. Бенедикт недоумевал, каким путём эти двое собрались уйти: выход был один, в подвальные оконца даже кошка не прошла бы. Когда же Лис и Рутгер двинулись в ту комнату за кафедрой, удивлению его и вовсе не было предела.
— Эй… — позвал он.
Но они, не слушая, вошли и затворили за собою дверь.
Бенедикт оглянулся. За спиной никого не было. Всё так же валялись на полу мэтр Лори и Рем, всё так же возлежал в кресле бесформенной тушей господин Сваненбюрх. Бенедикт постучался в дверь, не получил ответа и приоткрыл её. Там не было ни факела, ни свечки, но всё равно было видно, что комната абсолютно, вызывающе пуста. Как Рутгер отыскал одежду травника, было загадкой, не иначе по запаху. Куда девались сам Рутгер с травником — и вовсе было тайной за семью печатями.
Голоса и топот ног раздавались уже совсем рядом. Бенедикт захлопнул дверь, посмотрел на выбитую в камне надпись над нею: «Hie locus est, ubi mors gaudet succurrere vitae» и взбудораженно хихикнул.
— А я ещё завидовал Рембрандту… — пробормотал он. — Нет, но чёрт подери… Такая история! Такая история… и нельзя никому рассказать!
Nix et nox. Море и ночь. Две составляющие пиратской вольницы. Голландский флот — разрозненные суда, бывшие торговцы, китобои, рыбаки, объединённые в один кулак; шхуны, корветы, бриги и барки — они несутся, они скользят, накренив паруса до воды, быстрые, как облака под северным небом. Кнорр Яльмара нагнал их на второй день, потратив сутки, чтобы загрузиться порохом и пулями и принять на борт два десятка вооружённых гёзов, да и то пришлось идти на вёслах. Появление его на горизонте под трёхцветным флагом — белым, синим и оранжевым — было встречено приветственными криками на всех кораблях, и «Сокол» отсалютовал ему из пушки холостым выстрелом.
И они шли весь день на запад, вдоль голландского побережья. И гёзы говорили, глядя на норвежцев: «Смотрите, смотрите: даже этот ворон летит с нами на битву, чтобы заклевать испанского стервятника!»
И другие отвечали им: «Если Бог с нами, то кто против нас?»
Потом были только ночь и море. Ночь была темна, а море неспокойно. Всё покрыл туман, седые тучи спрятали луну. Эскадра легла в дрейф и замерла в ожидании. Ни единого огонька не горело на мачтах и палубах, даже трубки были погашены. И гёзы видели перед собой только тусклое осеннее небо, мрачные тучи, оседлавшие светящиеся волны, и — совсем близко — красные звёздочки. То были фонари эскадры из Лиссабона, командир которой не знал, что Флессинген уже в руках восставших. Два десятка кораблей, гружённых пряностями, сахаром, парчою, золотом и ртутью, они шли, переваливаясь на волнах. И гёзы набросились на них, как лисы на кур, все суда, какие были: «Сокол», «Лебедь», «Иоганна» и «Согласие», «Гёз», «Анна-Мария» и «Эгмонт», и «Горн», и «Вильгельм Молчаливый», и все прочие, и преследовали их до Миддельбурга, где завязался кровопролитный бой. И португальские корабли были очищены от груза, вылущены, как скорлупа ореха, и брошены носиться по волнам без мачт и парусов и догорать на взморье. Часть кораблей гёзов после этого вернулась отвезти добычу во Флессинген, другая же направилась на помощь Лейдену.
— Они ещё держатся, и это удивительно, — говорил Энтенс де Мантеда. — Наши братья-реформаты сопротивляются, голодают, но не сдаются и надеются на нас. Мы не должны оставлять их в беде.
И снова — вперёд, день и ночь, не останавливаясь, пока есть попутный ветер, мчались корабли, под завязку нагруженные порохом, оружием, съестными припасами и вооружёнными людьми, и на третий день с палуб уже можно было разглядеть шпили осаждённого города. Но подходов не было, и устье Рейна было перекрыто; испанские пушки били в упор с укреплённых позиций. Попытка прорваться едва не кончилась для гёзов плачевно: испанцы потопили один корабль, повредили ещё два, остальным пришлось отступить. Ширь и простор — два верных союзника восставших, не могли ничем помочь им в узком пространстве рек и заливов. Эскадра откатилась назад и замерла на рейде. Канониры держали наготове кучи ядер и картечных бомб, пушки были заряжены и укрыты парусиной, непрестанно горели фитили.
Вечером в каюте «Сокола» капитаны кораблей держали военный совет. Яльмар Эльдьяурсон тоже был здесь. Шла зыбь, корабль качало, волны с тихим шорохом плескались в борта. Фонарь под потолком отбрасывал мечущиеся жёлтые блики на лица собравшихся и карту на столе.
Большинство ратовало за то, чтоб уходить.
— Мы полощем якоря уже два дня, а ничего не происходит! — возмущался капитан корвета «Пчела» Винсент ван Кестерен. — Чего мы ждём? Со дня на день сюда явится испанская эскадра, и тогда останется только поворачивать и идти обратно на острова. Так почему не сделать это сразу?
— Если мы и дальше собираемся стоять и ждать, то этим и кончится, — сказал адмирал Буазо. — Мы сейчас собрались не для этого. Есть другие предложения?
— А что нам остаётся? Даже если подойдёт подкрепление и мы разобьём испанцев на воде, это мало поможет нам на суше. Давайте глядеть правде в глаза: Лейден обречён. Из нашей затеи ничего не вышло.
— Капитан Винсент прав: надо возвращаться, — поддержал его Джон Бадд, шкипер английского барка «Святой Георг». — Гром и молния! — выругался он. — Мы ничего не добьёмся, если будем торчать тут, у всех на виду, надувать щёки и таращить глаза! Этим испанских дьяволов не испугаешь. Надо набирать людей, высаживать десант и атаковать сразу с двух сторон. Тогда, быть может, что-то и получится.
— Это займёт слишком много времени, — возразил де Мантеда. — Чтобы собрать достаточно серьёзные силы, принцу потребуется два или три месяца. Лейдену столько не продержаться.
— Гарлем продержался.
— Гарлем пал. И вспомните, как всё произошло: была зима, Гарлемское озеро замёрзло, и наши корабли не смогли прийти на помощь осаждённому городу, а те, которые пришли, вмёрзли в лёд и были сожжены. И надобно учесть, что каждый день к городу по прекрасно охраняемым путям шли сани с хлебом и порохом. А Лейден полностью отрезан от мира! Если мы не успеем до холодов, эта зима станет для лейденцев последней.
Воцарилась тишина. Сквозь плеск волн и посвист ветра было слышно, как перекрикиваются вахтенные на соседних кораблях.
— Я скажу, — встал Яльмар, и все взоры устремились на него.
— Говори, Яльмар Эльдьяурсон, — кивнул де Мантеда, предварительно испросив разрешения взглядом у адмирала Буазо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186