Издалека слышались звуки музыки и балаганные вопли. Осада шла не первый месяц, трава повсюду была вытоптана, тут и там валялись сгнившие тряпки, кости, бутылочные стёкла и куски мешковины. Ото всех кустов воняло мочой и блевотиной. Картина была самая мерзкая. Наконец они вышли к костру.
— Много чего произошло, — неохотно ответил травник, проводив взглядом весёлую парочку — рослого кнехта с перевязанной головой и гулящую девицу; оба были пьяны, и их пыл не мог охладить даже дождь. — Долго рассказывать. Я не мог прийти раньше — мне мешали. Во-первых, меня разыскал Андерсон…
— Ага, я же говорил!
— Да, ты был прав — этот гад попортил мне крови… Знаешь, что он сделал? Для начала он разыскал девочку, которую я когда-то лечил; разыскал — и ужалил пчелой.
— Я ничего не понимаю. — Золтан Хагг наморщил лоб. — Какой пчелой, зачем? Однако где же Иоганн… Иоганн! Чёрт, где он? Должно быть, отошёл куда-то. Садись, вода сейчас согреется. Так что ты говорил? Девочка… Пчёлы… Постой, а ведь верно: он вёз с собой улей!
— То-то и оно, — закивал Жуга, подбирая рясу и утверждаясь на бревне. — Та девчонка не выносит пчелиного яда. Только я мог ей помочь, и Андерсон это знал.
— И вот так он поймал тебя, да?
— Чёрта с два, — проворчал Жуга. — Ты плохо меня знаешь — я сбежал. Добрался до Цурбаагена и пристроил девочку в твоей таверне… кстати, видел твою жену — велела кланяться.
А Андерсон зарезал Рутгера и Зерги и отправился, в погоню.
— Зарезал?
— Именно. Эти двое только чудом уцелели. Потом ему второй раз повезло: ему попался один парнишка, сквозняк, и через него он стал влезать в мои сны.
— Бред какой-то…— Хагг помотал головой, Какой парнишка? Как — в сны? С тобой рехнуться можно.
— Тут рехнёшься… Помнишь Смитте? Тот такой же. Теперь Андерсон знает, где я, он спешит сюда со всех ног и скоро будет здесь. Мы с ним разговаривали, и он хвастался, что скоро сбудется его Великий Замысел, и всё такое…
— Матерь Божья! — поразился Золтан. — Ты с ним говорил! И он рассказал тебе про себя?
— Ну, не то чтоб рассказал, — смутился травник. — Так… нёс какую-то околесицу. Говорил, что он — Мессия, что вернулся с того света и что вырастил в себе Христа. Называл себя царём Нового Сиона. Говорил, что у него повсюду есть апостолы, которые несут людям свет новой веры, или что-то в этом роде… Я ничего не понял, если честно. Между нами, он, по-моему, ненормальный.
Золтан, который как раз в эту минуту плеснул вина в жестяную кружку и придвинул её к огню, вдруг побелел как полотно. Это было заметно даже в слабом свете костра.
— Жуга, скажи: это ты сейчас нарочно? — вкрадчиво спросил он. — Ты в самом деле ничего не понял или притворяешься?
— Вовсе я не притворяюсь, — возмутился травник. — О чём ты?
— Да ты мхом зарос в своём лесу! Или не знаешь, что творится в мире? Ты хоть чем-нибудь интересуешься, кроме трав и кореньев? Хотя бы о Новом Сионе ты краем уха мог слыхать! Это же всё объясняет! Хотя… — Он покачал головой. — Нет, это не может быть правдой. Впрочем, почему не может? Видывал я вещи, гораздо более удивительные.
— Золтан, ты меня пугаешь, — признался Жуга. — Ты же знаешь — я мало сведущ в политике, а в последнее время и вовсе всё забываю, прямо беда. Что происходит?
— Я и сам напуган…
— Кто он?
Хагг уселся поудобнее и облокотился на сложенные сумки.
— В народе его называют Ян Лейденский, — сказал он. — Я никогда его не видел, поэтому и не могу сказать наверняка, он это или не он. Нет, но надо же… Я как-то даже не додумывался сопоставить эти два имени, но теперь… Короче, всё это началось ещё до твоего рождения, без малого тридцать лет назад, в Мюнстере.
— Мюнстер… Мюнстер… наморщив лоб, пробормотал Жуга. — Вот про него я что-то слыхал! Это не тот городишко в Вестфалии, где устроили резню?
— Тот, тот, — подтвердил Золтан. — Тридцать лет тому назад Мюнстер захватили сектанты. Они называли себя «перекрестителями» — анабаптистами. Они отвергали идею крещения в младенчестве и настаивали на крещении только взрослых верующих, тех, кто пришёл к Христу сознательно. Не так глупо, как кажется на первый взгляд, ведь на заре Христовой церкви крещение и впрямь совершалось только над верующими. Об этом писали Бугенгаген, Цвингли, Буллингер, Бутцер… Проповедник Билликанус из Нердлингена крестил пожилых, Менно Симоне из Витмарзума тоже додумался до второго крещения… Но к делу. Так вот. Анабаптисты. А верховодил ими Томас Мюнцер.
— Постой, постой! — опять прервал его Жуга. — А ведь Андерсон упоминал какого-то «преподобного Томаса»!
— Ещё бы не упоминал! Мюнцер был священник, реформат, соратник Лютера, и у него было весьма, скажем так, своеобразное отношение к вопросам веры. Чем-то оно походило на помыслы другого еретика — брата Дольчино. Сказать по правде, Мюнцер был не совсем анабаптист, он вообще отрицал крещение… хотя, говорят, он был честный человек и жил по Писанию. Дело в том, что он проповедовал строительство Царства Божия на Земле: силой оружия избранные должны были расчистить дорогу для Второго Пришествия. Мюнцер считал, что Христос рождается заново в каждой достойной душе, но для этого надо пройти через страдания, подобные Христовым. Он подбил крестьян на бунт в Тюрингии — они даже захватили Мюллхаузен, однако сам Лютер назвал анабаптистов «бандой воров» и вооружил против них немецких государей. Чего же было ожидать? Войско Мюнцера было разбито, а самого его взяли в плен и казнили.
— Как я полагаю, всех переловить не удалось, — заметил Жуга.
— Верно мыслишь. У него остались ученики. Был среди них такой Ян Маттайс, булочник из Гарлема; он возомнил себя пророком Енохом и разослал двенадцать своих посланцев по двое во все концы света с вестью о том, что время бездействия прошло и наступила новая эра: святость и праведность будут теперь править «новым миром». Якобы Христос вскоре вернётся на Землю, чтобы наконец основать царство равенства и любви. Двое таких посланников в начале тридцать четвёртого прибыли в Мюнстер. Одним из них был Геррит том Клостер, а вторым…
— Ян Лейденский?
— В точку, приятель! Ян Лейденский, он же Ян Бокелзон. Нидерландец, бывший актёр, вообще загадочная личность. О, этот превзошёл своего учителя! Он перетянул на свою сторону местную общину проповедника Бернгарда Ротмана, того самого, который писал памфлеты. С ними были ещё Генрих Ролл и Бернгард Книпердолинг — будущий бургомистр; они подняли мятеж и сумели захватить власть.
Очень скоро тон в городе начали задавать фанатики. Всех, кто не принял второе крещение, изгнали из города, а Мюнстер переименовали в Новый Иерусалим.
— Как, неужели весь город? — поразился травник.
— Что город! — отмахнулся Золтан. — Город — тьфу. Эти ненормальные переименовали улицы и даже дни недели!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186
— Много чего произошло, — неохотно ответил травник, проводив взглядом весёлую парочку — рослого кнехта с перевязанной головой и гулящую девицу; оба были пьяны, и их пыл не мог охладить даже дождь. — Долго рассказывать. Я не мог прийти раньше — мне мешали. Во-первых, меня разыскал Андерсон…
— Ага, я же говорил!
— Да, ты был прав — этот гад попортил мне крови… Знаешь, что он сделал? Для начала он разыскал девочку, которую я когда-то лечил; разыскал — и ужалил пчелой.
— Я ничего не понимаю. — Золтан Хагг наморщил лоб. — Какой пчелой, зачем? Однако где же Иоганн… Иоганн! Чёрт, где он? Должно быть, отошёл куда-то. Садись, вода сейчас согреется. Так что ты говорил? Девочка… Пчёлы… Постой, а ведь верно: он вёз с собой улей!
— То-то и оно, — закивал Жуга, подбирая рясу и утверждаясь на бревне. — Та девчонка не выносит пчелиного яда. Только я мог ей помочь, и Андерсон это знал.
— И вот так он поймал тебя, да?
— Чёрта с два, — проворчал Жуга. — Ты плохо меня знаешь — я сбежал. Добрался до Цурбаагена и пристроил девочку в твоей таверне… кстати, видел твою жену — велела кланяться.
А Андерсон зарезал Рутгера и Зерги и отправился, в погоню.
— Зарезал?
— Именно. Эти двое только чудом уцелели. Потом ему второй раз повезло: ему попался один парнишка, сквозняк, и через него он стал влезать в мои сны.
— Бред какой-то…— Хагг помотал головой, Какой парнишка? Как — в сны? С тобой рехнуться можно.
— Тут рехнёшься… Помнишь Смитте? Тот такой же. Теперь Андерсон знает, где я, он спешит сюда со всех ног и скоро будет здесь. Мы с ним разговаривали, и он хвастался, что скоро сбудется его Великий Замысел, и всё такое…
— Матерь Божья! — поразился Золтан. — Ты с ним говорил! И он рассказал тебе про себя?
— Ну, не то чтоб рассказал, — смутился травник. — Так… нёс какую-то околесицу. Говорил, что он — Мессия, что вернулся с того света и что вырастил в себе Христа. Называл себя царём Нового Сиона. Говорил, что у него повсюду есть апостолы, которые несут людям свет новой веры, или что-то в этом роде… Я ничего не понял, если честно. Между нами, он, по-моему, ненормальный.
Золтан, который как раз в эту минуту плеснул вина в жестяную кружку и придвинул её к огню, вдруг побелел как полотно. Это было заметно даже в слабом свете костра.
— Жуга, скажи: это ты сейчас нарочно? — вкрадчиво спросил он. — Ты в самом деле ничего не понял или притворяешься?
— Вовсе я не притворяюсь, — возмутился травник. — О чём ты?
— Да ты мхом зарос в своём лесу! Или не знаешь, что творится в мире? Ты хоть чем-нибудь интересуешься, кроме трав и кореньев? Хотя бы о Новом Сионе ты краем уха мог слыхать! Это же всё объясняет! Хотя… — Он покачал головой. — Нет, это не может быть правдой. Впрочем, почему не может? Видывал я вещи, гораздо более удивительные.
— Золтан, ты меня пугаешь, — признался Жуга. — Ты же знаешь — я мало сведущ в политике, а в последнее время и вовсе всё забываю, прямо беда. Что происходит?
— Я и сам напуган…
— Кто он?
Хагг уселся поудобнее и облокотился на сложенные сумки.
— В народе его называют Ян Лейденский, — сказал он. — Я никогда его не видел, поэтому и не могу сказать наверняка, он это или не он. Нет, но надо же… Я как-то даже не додумывался сопоставить эти два имени, но теперь… Короче, всё это началось ещё до твоего рождения, без малого тридцать лет назад, в Мюнстере.
— Мюнстер… Мюнстер… наморщив лоб, пробормотал Жуга. — Вот про него я что-то слыхал! Это не тот городишко в Вестфалии, где устроили резню?
— Тот, тот, — подтвердил Золтан. — Тридцать лет тому назад Мюнстер захватили сектанты. Они называли себя «перекрестителями» — анабаптистами. Они отвергали идею крещения в младенчестве и настаивали на крещении только взрослых верующих, тех, кто пришёл к Христу сознательно. Не так глупо, как кажется на первый взгляд, ведь на заре Христовой церкви крещение и впрямь совершалось только над верующими. Об этом писали Бугенгаген, Цвингли, Буллингер, Бутцер… Проповедник Билликанус из Нердлингена крестил пожилых, Менно Симоне из Витмарзума тоже додумался до второго крещения… Но к делу. Так вот. Анабаптисты. А верховодил ими Томас Мюнцер.
— Постой, постой! — опять прервал его Жуга. — А ведь Андерсон упоминал какого-то «преподобного Томаса»!
— Ещё бы не упоминал! Мюнцер был священник, реформат, соратник Лютера, и у него было весьма, скажем так, своеобразное отношение к вопросам веры. Чем-то оно походило на помыслы другого еретика — брата Дольчино. Сказать по правде, Мюнцер был не совсем анабаптист, он вообще отрицал крещение… хотя, говорят, он был честный человек и жил по Писанию. Дело в том, что он проповедовал строительство Царства Божия на Земле: силой оружия избранные должны были расчистить дорогу для Второго Пришествия. Мюнцер считал, что Христос рождается заново в каждой достойной душе, но для этого надо пройти через страдания, подобные Христовым. Он подбил крестьян на бунт в Тюрингии — они даже захватили Мюллхаузен, однако сам Лютер назвал анабаптистов «бандой воров» и вооружил против них немецких государей. Чего же было ожидать? Войско Мюнцера было разбито, а самого его взяли в плен и казнили.
— Как я полагаю, всех переловить не удалось, — заметил Жуга.
— Верно мыслишь. У него остались ученики. Был среди них такой Ян Маттайс, булочник из Гарлема; он возомнил себя пророком Енохом и разослал двенадцать своих посланцев по двое во все концы света с вестью о том, что время бездействия прошло и наступила новая эра: святость и праведность будут теперь править «новым миром». Якобы Христос вскоре вернётся на Землю, чтобы наконец основать царство равенства и любви. Двое таких посланников в начале тридцать четвёртого прибыли в Мюнстер. Одним из них был Геррит том Клостер, а вторым…
— Ян Лейденский?
— В точку, приятель! Ян Лейденский, он же Ян Бокелзон. Нидерландец, бывший актёр, вообще загадочная личность. О, этот превзошёл своего учителя! Он перетянул на свою сторону местную общину проповедника Бернгарда Ротмана, того самого, который писал памфлеты. С ними были ещё Генрих Ролл и Бернгард Книпердолинг — будущий бургомистр; они подняли мятеж и сумели захватить власть.
Очень скоро тон в городе начали задавать фанатики. Всех, кто не принял второе крещение, изгнали из города, а Мюнстер переименовали в Новый Иерусалим.
— Как, неужели весь город? — поразился травник.
— Что город! — отмахнулся Золтан. — Город — тьфу. Эти ненормальные переименовали улицы и даже дни недели!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186