.. Эти тоже обречены - либо загниют раны, либо добьют свои же
собратья.
Чтобы выжить в Уинтерлэнде, ей пришлось стать весьма умелой убийцей.
Но чем больше занималась она целительством, чем больше узнавала магию и
жизнь, из которой магия возникла, тем большее отвращение испытывала она к
искусству убийства. Слишком часто видела она, что смерть делает с теми,
кто убивает небрежно и без колебаний.
Серые болотные воды светлели, отражая заоблачный рассвет. С мягким
взмахом сотен крыльев поднялись с ночевок дикие гуси - снова искать дорогу
в бесцветных небесах. Дженни вздохнула, усталая до последней степени. Пока
они не пересекли великую реку Уайлдспэ, об отдыхе можно только мечтать.
Гарет сказал тихо:
- Аверсин... лорд Джон... Я... сожалею. Я не понимал, что происходит.
- Он вскинул серые глаза, утомленные и несчастные за треснувшими стеклами
очков. - И вас я тоже не понимал. Я... я ненавидел вас за то, что вы
оказались совсем другим...
- Тоже мне новость! - осклабившись, сказал Джон. - Просто меня это не
интересовало... Меня интересовало, чтобы ты остался жив в этих землях. А
что я оказался другим... Ну, ты знал только то, что ты знал, а знал ты
песенки. Я думаю, то же самое было и с Полиборусом, и с Кливи, и с
прочими... Кливи, например, пишет, что медвежата рождаются бесформенными,
а медведица как бы вылепляет их языком, облизывая. Но я-то ему не поверю,
потому что видел новорожденных медвежат... Хотя насчет львов он, пожалуй,
прав, что они рождаются мертвыми...
- Ничего подобного, - сказал Гарет. - Отец однажды завел ручную
львицу, когда я был маленький, все львята родились живыми. Похожи на
больших котят. И пятнистые.
- Серьезно? - Аверсин был бесконечно рад добавить еще один клочок к
своей сорочьей коллекции знаний. - Нет, я не говорю, что древние
драконоборцы не были героями. Может быть, и Селкитар, и Антара Воительница
в самом деле скакали на дракона с мечами, в золотой броне, в плюмажах...
Просто сам я действовал по-другому. А если бы у меня был выбор, я бы
вообще не стал драться ни с каким драконом, просто меня никто не
спрашивал. - Он ухмыльнулся и добавил: - Ты уж прости, что так вышло.
Гарет ухмыльнулся в ответ.
- Я, наверное, родился под несчастливой звездой, - сказал он
несколько смущенно. Затем поколебался, явно решаясь в чем-то признаться. -
Аверсин, послушайте... - Тут он запнулся и вдруг закашлялся, потому что
ветер сменил направление и обдал гарью всех троих.
- Божья Праматерь, лепешка! - Аверсин вскочил и кинулся к огню с
ужасающими проклятиями. - Джен, я не виноват...
- А кто? - Дженни куда менее торопливо подошла к костру помочь
отскоблить последние черные комки со сковороды. - Хотя ты прав - сама
виновата, нашла кому поручить. Займись лучше лошадьми...
Она зачерпнула в чашку муки. И хотя лицо ее хмурилось, но взглядами
они встретились - как поцеловались.
4
Следующие несколько дней Дженни с интересом присматривалась к тому,
как меняется отношение Гарета к ней и к Джону. Казалось, юноша вернулся к
дружеской доверчивости, установившейся было между ним и ею сразу после
избавления от бандитов в развалинах города, пока он не узнал, кем
доводится Аверсину его избавительница. Однако кое-что в его поведении было
новым. Гарет явно нервничал, внезапно замолкал посреди разговора. Если он
и солгал о чем-то в Холде, то теперь горько сожалел об этом, хотя и не
настолько, чтобы во всем признаться.
Как бы там ни было, но Дженни еще в день освобождения Гарета от
мьюинков почувствовала, что скоро все выйдет наружу. Джон уехал вперед
разведать разрушенный каменный мост, перекрывающий бурное течение
Змеи-реки, оставив их одних с запасными лошадьми и мулами среди хмурого
молчания зимних лесов.
- Насколько шептуны материальны? - спросил негромко Гарет и поглядел
через плечо, словно ожидая увидеть ужас вчерашней ночи, вытаивающий в
дневную реальность из тумана между деревьями.
- Достаточно материальны, чтобы убить человека, - сказала Дженни. -
Если они, конечно, смогут выманить его из лагеря. Раз пьют кровь - значит,
нуждаются в пище. Но большего о них никто тебе не скажет. Ты выкрутился
чудом.
- Знаю, - пробормотал он, глядя в смущении на свои руки. Они были
голые и потрескавшиеся, - плащ и перчатки пропали в доме мьюинков. Позже,
зимой (Дженни была в этом уверена), мьюинки сварят их и съедят кожу.
Теперь на плечи юноши поверх камзола и заемной куртки был накинут старый
плед Джона. С жидкой прядью, прилипшей к треснувшей линзе очков, Гарет
мало напоминал придворного щеголя, явившегося в Холд несколько дней назад.
- Дженни, - поколебавшись, сказал он. - Спасибо тебе еще раз. Я
сожалею, что вел себя по отношению к тебе... Просто... - Голос его вильнул
неопределенно.
- Я подозреваю, - мягко сказала Дженни, - что ты ошибся, спутав меня
с кем-то, кого ты знал раньше.
Краска хлынула на щеки юноши. Ветер застонал в голых деревьях. Гарет
вздрогнул, затем со вздохом повернулся к Дженни.
- Дело в том, что ты рисковала жизнью, спасая меня, а я, как дурак,
втягивал вас в историю. Мьюинки казались мне такими безобидными... И я все
равно никогда не покинул бы лагерь, но...
Дженни улыбнулась и покачала головой. Дождь прекратился, и она
откинула капюшон, позволив ветру ворошить свои длинные волосы. Коснувшись
пятками боков Чалой Тупицы, она медленно двинулась вперед, увлекая за
собой весь караван.
- Это трудно, - сказала она, - не поверить иллюзиям шептунов. Даже
если те, кого ты видишь за пределами магического круга, заведомо не могут
там быть, не могут выкрикивать твое имя, - все равно что-то в тебе
требует, чтобы ты пошел на зов...
- Какой... какой образ они принимали для тебя? - сдавленно спросил
Гарет.
Память была недоброй, и Дженни перед тем, как ответить, помедлила
минуту. Потом сказала:
- Моих сыновей. Яна и Адрика.
Видение было тогда настолько реальным, что, даже вызвав образы в
магическом кристалле Каэрдина и убедившись, что мальчишки в целости и
сохранности обретаются в Холде, Дженни так и не смогла преодолеть страха
за них. После небольшого раздумья она добавила:
- У них злой обычай принимать именно тот образ, который больше всего
тебя тревожит. Им ведомы не только твоя любовь, но и грехи, и желания...
Гарет откачнулся и стал смотреть в сторону. Некоторое время он ехал
молча, потом спросил:
- Откуда они знают?
Она покачала головой.
- Может быть, читают мысли. А может быть, они - всего лишь зеркало,
не сознающее, что оно отражает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
собратья.
Чтобы выжить в Уинтерлэнде, ей пришлось стать весьма умелой убийцей.
Но чем больше занималась она целительством, чем больше узнавала магию и
жизнь, из которой магия возникла, тем большее отвращение испытывала она к
искусству убийства. Слишком часто видела она, что смерть делает с теми,
кто убивает небрежно и без колебаний.
Серые болотные воды светлели, отражая заоблачный рассвет. С мягким
взмахом сотен крыльев поднялись с ночевок дикие гуси - снова искать дорогу
в бесцветных небесах. Дженни вздохнула, усталая до последней степени. Пока
они не пересекли великую реку Уайлдспэ, об отдыхе можно только мечтать.
Гарет сказал тихо:
- Аверсин... лорд Джон... Я... сожалею. Я не понимал, что происходит.
- Он вскинул серые глаза, утомленные и несчастные за треснувшими стеклами
очков. - И вас я тоже не понимал. Я... я ненавидел вас за то, что вы
оказались совсем другим...
- Тоже мне новость! - осклабившись, сказал Джон. - Просто меня это не
интересовало... Меня интересовало, чтобы ты остался жив в этих землях. А
что я оказался другим... Ну, ты знал только то, что ты знал, а знал ты
песенки. Я думаю, то же самое было и с Полиборусом, и с Кливи, и с
прочими... Кливи, например, пишет, что медвежата рождаются бесформенными,
а медведица как бы вылепляет их языком, облизывая. Но я-то ему не поверю,
потому что видел новорожденных медвежат... Хотя насчет львов он, пожалуй,
прав, что они рождаются мертвыми...
- Ничего подобного, - сказал Гарет. - Отец однажды завел ручную
львицу, когда я был маленький, все львята родились живыми. Похожи на
больших котят. И пятнистые.
- Серьезно? - Аверсин был бесконечно рад добавить еще один клочок к
своей сорочьей коллекции знаний. - Нет, я не говорю, что древние
драконоборцы не были героями. Может быть, и Селкитар, и Антара Воительница
в самом деле скакали на дракона с мечами, в золотой броне, в плюмажах...
Просто сам я действовал по-другому. А если бы у меня был выбор, я бы
вообще не стал драться ни с каким драконом, просто меня никто не
спрашивал. - Он ухмыльнулся и добавил: - Ты уж прости, что так вышло.
Гарет ухмыльнулся в ответ.
- Я, наверное, родился под несчастливой звездой, - сказал он
несколько смущенно. Затем поколебался, явно решаясь в чем-то признаться. -
Аверсин, послушайте... - Тут он запнулся и вдруг закашлялся, потому что
ветер сменил направление и обдал гарью всех троих.
- Божья Праматерь, лепешка! - Аверсин вскочил и кинулся к огню с
ужасающими проклятиями. - Джен, я не виноват...
- А кто? - Дженни куда менее торопливо подошла к костру помочь
отскоблить последние черные комки со сковороды. - Хотя ты прав - сама
виновата, нашла кому поручить. Займись лучше лошадьми...
Она зачерпнула в чашку муки. И хотя лицо ее хмурилось, но взглядами
они встретились - как поцеловались.
4
Следующие несколько дней Дженни с интересом присматривалась к тому,
как меняется отношение Гарета к ней и к Джону. Казалось, юноша вернулся к
дружеской доверчивости, установившейся было между ним и ею сразу после
избавления от бандитов в развалинах города, пока он не узнал, кем
доводится Аверсину его избавительница. Однако кое-что в его поведении было
новым. Гарет явно нервничал, внезапно замолкал посреди разговора. Если он
и солгал о чем-то в Холде, то теперь горько сожалел об этом, хотя и не
настолько, чтобы во всем признаться.
Как бы там ни было, но Дженни еще в день освобождения Гарета от
мьюинков почувствовала, что скоро все выйдет наружу. Джон уехал вперед
разведать разрушенный каменный мост, перекрывающий бурное течение
Змеи-реки, оставив их одних с запасными лошадьми и мулами среди хмурого
молчания зимних лесов.
- Насколько шептуны материальны? - спросил негромко Гарет и поглядел
через плечо, словно ожидая увидеть ужас вчерашней ночи, вытаивающий в
дневную реальность из тумана между деревьями.
- Достаточно материальны, чтобы убить человека, - сказала Дженни. -
Если они, конечно, смогут выманить его из лагеря. Раз пьют кровь - значит,
нуждаются в пище. Но большего о них никто тебе не скажет. Ты выкрутился
чудом.
- Знаю, - пробормотал он, глядя в смущении на свои руки. Они были
голые и потрескавшиеся, - плащ и перчатки пропали в доме мьюинков. Позже,
зимой (Дженни была в этом уверена), мьюинки сварят их и съедят кожу.
Теперь на плечи юноши поверх камзола и заемной куртки был накинут старый
плед Джона. С жидкой прядью, прилипшей к треснувшей линзе очков, Гарет
мало напоминал придворного щеголя, явившегося в Холд несколько дней назад.
- Дженни, - поколебавшись, сказал он. - Спасибо тебе еще раз. Я
сожалею, что вел себя по отношению к тебе... Просто... - Голос его вильнул
неопределенно.
- Я подозреваю, - мягко сказала Дженни, - что ты ошибся, спутав меня
с кем-то, кого ты знал раньше.
Краска хлынула на щеки юноши. Ветер застонал в голых деревьях. Гарет
вздрогнул, затем со вздохом повернулся к Дженни.
- Дело в том, что ты рисковала жизнью, спасая меня, а я, как дурак,
втягивал вас в историю. Мьюинки казались мне такими безобидными... И я все
равно никогда не покинул бы лагерь, но...
Дженни улыбнулась и покачала головой. Дождь прекратился, и она
откинула капюшон, позволив ветру ворошить свои длинные волосы. Коснувшись
пятками боков Чалой Тупицы, она медленно двинулась вперед, увлекая за
собой весь караван.
- Это трудно, - сказала она, - не поверить иллюзиям шептунов. Даже
если те, кого ты видишь за пределами магического круга, заведомо не могут
там быть, не могут выкрикивать твое имя, - все равно что-то в тебе
требует, чтобы ты пошел на зов...
- Какой... какой образ они принимали для тебя? - сдавленно спросил
Гарет.
Память была недоброй, и Дженни перед тем, как ответить, помедлила
минуту. Потом сказала:
- Моих сыновей. Яна и Адрика.
Видение было тогда настолько реальным, что, даже вызвав образы в
магическом кристалле Каэрдина и убедившись, что мальчишки в целости и
сохранности обретаются в Холде, Дженни так и не смогла преодолеть страха
за них. После небольшого раздумья она добавила:
- У них злой обычай принимать именно тот образ, который больше всего
тебя тревожит. Им ведомы не только твоя любовь, но и грехи, и желания...
Гарет откачнулся и стал смотреть в сторону. Некоторое время он ехал
молча, потом спросил:
- Откуда они знают?
Она покачала головой.
- Может быть, читают мысли. А может быть, они - всего лишь зеркало,
не сознающее, что оно отражает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85