- Я... я сожалею, что обманул вас. Я бы
не сделал этого, знай я, как все потом обернется. Но теперь уже поздно:
Зиерн послала гонца к моему отцу (отсюда до Бела всего день пути), и для
вас уже отведены комнаты во дворце. Я буду с вами, когда вас представят, и
я уверен, что отец захочет договориться... - Он спохватился, словно
вспомнив все свои прежние уверения. - Поверь мне в этот раз, я знаю, что
говорю. Как только пришел дракон, за его убийство была обещана огромная
награда - гораздо больше, чем плата гарнизону за год. Отец должен
выслушать Джона.
Дженни прислонилась плечом к ажурной стене; мелкие стружки света,
просыпаясь сквозь каменное кружево, падали на ее черное с серебром платье,
обращая серебро в золото.
- Это так важно для тебя?
Гарет кивнул. Даже в своем лилово-белом камзоле с подбитыми по моде
плечами он выглядел тощим, сутулым и утомленным.
- Я заврался в Холде, - сказал он тихо. - Но я действительно знаю,
что я не воин и не рыцарь и не гожусь для единоборства. И не настолько я
туп, чтобы не понимать... В общем, окажись я рядом с драконом, он убил бы
меня в минуту. Все вокруг смеются, когда я говорю о чести и о рыцарстве -
вот и ты с Джоном тоже... Но ведь должно же быть что-то, отличающее тана
Уинтерлэнда от простого бандита!.. Лучше бы он не убивал того, первого,
дракона! - Юноша устало повел плечом, отсветы скользнули по белым лентам
его разрезного рукава к бриллиантам на плече. - Не надо мне было ничего
делать. Все равно ничего не вышло...
Никогда раньше не испытывала Дженни такой симпатии к этому
нескладному юноше.
- Если бы у тебя ничего не вышло, - сказала она, - нас бы здесь не
было.
Она медленно взошла по ступеням и пересекла галерею, охватывающую зал
кольцом. Как и лестница, галерея была заключена в сквозную каменную
резьбу, изображающую лозы и деревья; колеблющиеся тени порхали по платью и
волосам Дженни. Она устала от собственной скованности, от тайных укусов и
от затянутой в кружева злобы. Дженни испытывала жалость к этим людям, но
сегодня вечером ей так не хватало непробиваемой толстокожести Джона.
Им отвели небольшую комнату в дальнем крыле. Следующая, попросторнее,
предназначалась Гарету. Как и все в доме Зиерн, обставлены спальни были
превосходно. Алые камчатые пологи над кроватями и алебастровые лампы,
казалось, кричали о безупречном вкусе хозяйки, как, впрочем, и о том, что
король согласен исполнить ее малейшую прихоть. "Не удивительно, - подумала
Дженни, - что Гарет ненавидит любую ведьму, пленившую сердце правителя".
Стоило ей свернуть из галереи в коридор, в конце которого
располагалась их комната, музыка и голоса за спиной смолкли, и шорох
одолженного платья по выложенному деревом полу снова пробудил к жизни
инстинкты Уинтерлэнда. Дженни подобрала кружева и бесшумно двинулась
дальше. Свет лампы из приоткрытой двери лежал впереди на темном полу
трапециевидной лужицей золотого расплава. Дженни ощутила беспокойство. В
зале Зиерн не было, и Дженни не хотелось бы столкнуться лицом к лицу с
этой красивой, порочной и могущественной девчонкой - особенно здесь, в
темном уголке ее дворца. Поэтому Дженни миновала приоткрытую дверь
невидимой, под прикрытием охранного заклятия, а миновав, приостановилась в
тени, откуда было хорошо видно, что делается в комнате.
Ее бы все равно не заметили, даже если бы она не прибегла к магии. В
островке света от ночной лампы на стуле черного дерева, украшенном
мерцающей позолотой, сидела Зиерн - так тихо, что даже розовая прозрачная
тень вуали лежала на ее платье недвижно. Колдунья держала в ладонях лицо
Бонда Клерлока, замершего перед ней на коленях. Ни малейшего движения;
сапфиры в волосах молодого придворного тлели ровным, не мерцающим светом.
Лицо его с закрытыми глазами, обращенное к Зиерн, было искажено страстью
столь сильной, что уже граничила с болью.
Магия клубилась в комнате - тяжко, как невидимая туча. Будучи
колдуньей, Дженни чувствовала ее запах, похожий на запах ладана. Но ладан
был отравлен гниением, и Дженни попятилась с содроганием. Хотя Зиерн всего
лишь касалась руками лица Бонда, на глазах Дженни несомненно происходило
что-то запретное и непристойное. Веки Зиерн были плотно сжаты, детские
брови сведены сосредоточенно, а губы изгибала улыбка блаженства, какая
бывает сразу после любви.
"Нет, это не любовь, - растерянно подумала Дженни, отступая от двери
и бесшумно двинувшись дальше. - Не любовь, но все равно - что-то глубоко
интимное..."
Она долго сидела в темной оконной амбразуре своей комнаты и думала о
Зиерн. Поднималась луна, голые вершины деревьев над плотным белым ковром
земляного тумана становились все светлее. Дженни слышала бой часов внизу,
голоса и смех. Луна была в первой четверти, и это почему-то беспокоило
Дженни, хотя в тот миг она не задумывалась над причиной своего
беспокойства. Прошло уже довольно много времени, когда дверь позади нее
открылась бесшумно и Дженни, обернувшись, увидела на фоне тусклого
полусвета из коридора силуэт Аверсина. Неяркие блики скользнули по
металлическим заплатам камзола, неровный ореол обволок грубые шерстяные
пледы.
Он мягко спросил в темноту:
- Джен?
- Да.
Лунный свет блеснул в его очках. Тень оконного переплета падала на
черное с серебром платье, делая Дженни почти невидимой. Аверсин спустился
по темной лестнице, прошел по ровному полу; его лицо и руки тускло белели
на фоне темной одежды.
- Вот так, - сказал он с отвращением, сбрасывая пледы. - Собирался
драться с драконом, а в итоге изобразил медведя, пляшущего перед
ребятишками.
Он сел на край завешенной балдахином кровати, расстегивая тяжелые
пряжки камзола.
- Гарет говорил с тобой? - спросила Дженни.
Очки его снова блеснули - Джон кивнул.
- И?
Он пожал плечами.
- Поглядев на его компанию, я не удивляюсь, что этот недотепа
считается здесь не умнее тутовника кузины Дилли. И надо же, отважился
поехать за мной! - Голос его стал глуше - Джон, нагнувшись, стаскивал
башмаки. - Готов поставить все золото дракона против зеленого яблока, он и
не подозревал, чем рискует... Хотя не представляю, как бы я сам повел себя
на его месте, - зная, что не имею ни единого шанса против дракона. - Джон
поставил башмаки на пол и снова сел прямо. - Но раз уж мы здесь, то я
свалял бы дурака, не поговорив с королем и не узнав его условий, хотя чует
мое сердце, что со всей этой затеей мы каким-то образом перебегаем дорогу
Зиерн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
не сделал этого, знай я, как все потом обернется. Но теперь уже поздно:
Зиерн послала гонца к моему отцу (отсюда до Бела всего день пути), и для
вас уже отведены комнаты во дворце. Я буду с вами, когда вас представят, и
я уверен, что отец захочет договориться... - Он спохватился, словно
вспомнив все свои прежние уверения. - Поверь мне в этот раз, я знаю, что
говорю. Как только пришел дракон, за его убийство была обещана огромная
награда - гораздо больше, чем плата гарнизону за год. Отец должен
выслушать Джона.
Дженни прислонилась плечом к ажурной стене; мелкие стружки света,
просыпаясь сквозь каменное кружево, падали на ее черное с серебром платье,
обращая серебро в золото.
- Это так важно для тебя?
Гарет кивнул. Даже в своем лилово-белом камзоле с подбитыми по моде
плечами он выглядел тощим, сутулым и утомленным.
- Я заврался в Холде, - сказал он тихо. - Но я действительно знаю,
что я не воин и не рыцарь и не гожусь для единоборства. И не настолько я
туп, чтобы не понимать... В общем, окажись я рядом с драконом, он убил бы
меня в минуту. Все вокруг смеются, когда я говорю о чести и о рыцарстве -
вот и ты с Джоном тоже... Но ведь должно же быть что-то, отличающее тана
Уинтерлэнда от простого бандита!.. Лучше бы он не убивал того, первого,
дракона! - Юноша устало повел плечом, отсветы скользнули по белым лентам
его разрезного рукава к бриллиантам на плече. - Не надо мне было ничего
делать. Все равно ничего не вышло...
Никогда раньше не испытывала Дженни такой симпатии к этому
нескладному юноше.
- Если бы у тебя ничего не вышло, - сказала она, - нас бы здесь не
было.
Она медленно взошла по ступеням и пересекла галерею, охватывающую зал
кольцом. Как и лестница, галерея была заключена в сквозную каменную
резьбу, изображающую лозы и деревья; колеблющиеся тени порхали по платью и
волосам Дженни. Она устала от собственной скованности, от тайных укусов и
от затянутой в кружева злобы. Дженни испытывала жалость к этим людям, но
сегодня вечером ей так не хватало непробиваемой толстокожести Джона.
Им отвели небольшую комнату в дальнем крыле. Следующая, попросторнее,
предназначалась Гарету. Как и все в доме Зиерн, обставлены спальни были
превосходно. Алые камчатые пологи над кроватями и алебастровые лампы,
казалось, кричали о безупречном вкусе хозяйки, как, впрочем, и о том, что
король согласен исполнить ее малейшую прихоть. "Не удивительно, - подумала
Дженни, - что Гарет ненавидит любую ведьму, пленившую сердце правителя".
Стоило ей свернуть из галереи в коридор, в конце которого
располагалась их комната, музыка и голоса за спиной смолкли, и шорох
одолженного платья по выложенному деревом полу снова пробудил к жизни
инстинкты Уинтерлэнда. Дженни подобрала кружева и бесшумно двинулась
дальше. Свет лампы из приоткрытой двери лежал впереди на темном полу
трапециевидной лужицей золотого расплава. Дженни ощутила беспокойство. В
зале Зиерн не было, и Дженни не хотелось бы столкнуться лицом к лицу с
этой красивой, порочной и могущественной девчонкой - особенно здесь, в
темном уголке ее дворца. Поэтому Дженни миновала приоткрытую дверь
невидимой, под прикрытием охранного заклятия, а миновав, приостановилась в
тени, откуда было хорошо видно, что делается в комнате.
Ее бы все равно не заметили, даже если бы она не прибегла к магии. В
островке света от ночной лампы на стуле черного дерева, украшенном
мерцающей позолотой, сидела Зиерн - так тихо, что даже розовая прозрачная
тень вуали лежала на ее платье недвижно. Колдунья держала в ладонях лицо
Бонда Клерлока, замершего перед ней на коленях. Ни малейшего движения;
сапфиры в волосах молодого придворного тлели ровным, не мерцающим светом.
Лицо его с закрытыми глазами, обращенное к Зиерн, было искажено страстью
столь сильной, что уже граничила с болью.
Магия клубилась в комнате - тяжко, как невидимая туча. Будучи
колдуньей, Дженни чувствовала ее запах, похожий на запах ладана. Но ладан
был отравлен гниением, и Дженни попятилась с содроганием. Хотя Зиерн всего
лишь касалась руками лица Бонда, на глазах Дженни несомненно происходило
что-то запретное и непристойное. Веки Зиерн были плотно сжаты, детские
брови сведены сосредоточенно, а губы изгибала улыбка блаженства, какая
бывает сразу после любви.
"Нет, это не любовь, - растерянно подумала Дженни, отступая от двери
и бесшумно двинувшись дальше. - Не любовь, но все равно - что-то глубоко
интимное..."
Она долго сидела в темной оконной амбразуре своей комнаты и думала о
Зиерн. Поднималась луна, голые вершины деревьев над плотным белым ковром
земляного тумана становились все светлее. Дженни слышала бой часов внизу,
голоса и смех. Луна была в первой четверти, и это почему-то беспокоило
Дженни, хотя в тот миг она не задумывалась над причиной своего
беспокойства. Прошло уже довольно много времени, когда дверь позади нее
открылась бесшумно и Дженни, обернувшись, увидела на фоне тусклого
полусвета из коридора силуэт Аверсина. Неяркие блики скользнули по
металлическим заплатам камзола, неровный ореол обволок грубые шерстяные
пледы.
Он мягко спросил в темноту:
- Джен?
- Да.
Лунный свет блеснул в его очках. Тень оконного переплета падала на
черное с серебром платье, делая Дженни почти невидимой. Аверсин спустился
по темной лестнице, прошел по ровному полу; его лицо и руки тускло белели
на фоне темной одежды.
- Вот так, - сказал он с отвращением, сбрасывая пледы. - Собирался
драться с драконом, а в итоге изобразил медведя, пляшущего перед
ребятишками.
Он сел на край завешенной балдахином кровати, расстегивая тяжелые
пряжки камзола.
- Гарет говорил с тобой? - спросила Дженни.
Очки его снова блеснули - Джон кивнул.
- И?
Он пожал плечами.
- Поглядев на его компанию, я не удивляюсь, что этот недотепа
считается здесь не умнее тутовника кузины Дилли. И надо же, отважился
поехать за мной! - Голос его стал глуше - Джон, нагнувшись, стаскивал
башмаки. - Готов поставить все золото дракона против зеленого яблока, он и
не подозревал, чем рискует... Хотя не представляю, как бы я сам повел себя
на его месте, - зная, что не имею ни единого шанса против дракона. - Джон
поставил башмаки на пол и снова сел прямо. - Но раз уж мы здесь, то я
свалял бы дурака, не поговорив с королем и не узнав его условий, хотя чует
мое сердце, что со всей этой затеей мы каким-то образом перебегаем дорогу
Зиерн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85