Он нам убьет дракона, а мы научим его пользоваться вилкой.
Ответом был одобрительный смех. Дженни заметила, что вместе со всеми
засмеялась и Трэй, правда, без особого воодушевления. Стоящий неподалеку
от нее мужчина был, видимо, ее брат Бонд - такой же изящный и хрупкий;
один из локонов его белокурых волос, продуманно выпущенный на кружевной
воротник, был голубого цвета. По сравнению с игрушечной грациозностью
Бонда Гарет выглядел еще более неуклюжим и подавленным. Лицо его выражало
крайнюю растерянность и печаль.
Возможно, дело заключалось еще и в том, что Гарет был на сей раз без
очков, несомненно, считающихся здесь чудовищным неприличием. Во всяком
случае, он смотрел на причудливую резьбу стропил, на мерцание шелковых
ламп и на лица друзей с таким недоумением, словно внезапно перестал их
узнавать.
А Бонд продолжал изощряться:
- Ужель твоя Драконья Погибель столь же велика, как Шелкодрал
Блистательный, поразивший Пурпурно-Алого-В-Полоску Дракона Золотистых
Лесов в царствие Круголива Благосостоятельного?.. Или это было при
Кусолокте Безуспешном? Просветите меня, принц!
Но до того, как бедняга Гарет смог что-либо ответить, Зиерн
воскликнула вдруг: "Моя дорогая!" - и поспешила к Дженни, простирая
маленькие белые руки из кремовой пены кружев. Улыбка ее была нежной и
приветливой, как будто она встречала лучшую подругу, с которой давно уже
не виделась.
- Моя дражайшая леди Дженни, извините, что я не сразу вас заметила!
Вы выглядите блестяще! Неужели наша милая Трэй одолжила вам черное с
серебром? Как это великодушно с ее стороны...
В обеденном зале прозвучал колокол, и музыканты на галерее начали
играть. Зиерн взяла Дженни за руку, и гости прошли в зал - - первыми, по
южному обычаю, женщины, затем мужчины. Дженни огляделась, ища глазами
Джона, но его нигде не было. Сердце испуганно екнуло при мысли, что
придется остаться среди них одной.
А легкий танцующий голос продолжал:
- Ах да, вы ведь тоже колдунья, не так ли?.. Знаете, я не получила
должного образования, но у меня врожденный дар волшебства. Вы обязательно
должны мне рассказать, как вы зарабатываете на жизнь с помощью магии. У
меня самой никогда не возникало такой необходимости...
Насмешливые взгляды придворных щекотали спину Дженни, как острия
ножей.
И все же мелкие уколы Зиерн, несмотря на всю их обдуманность, цели не
достигали. Дженни скорее готова была злиться на нее за бесцеремонное
искушение Гарета, чем за насмешки в свой адрес. Высокомерие она предвидела
- грех этот был свойствен магам. Дженни и сама становилась его жертвой не
меньше других. Кроме того, она ясно ощущала огромную колдовскую власть
Зиерн. Но эти мелочные придирки были скорее достойны девчонки, пытающейся
скрыть свою неуверенность.
"Странно, - подумала Дженни. - С чего бы это Зиерн быть неуверенной?"
Опустившись на свое место, она медленно оглядела стол, похожий на
зимний лес - снежный лен скатертей и хрустальные сосульки канделябров.
Каждая серебряная тарелка была выложена золотым узором и окружена с
флангов дюжиной вилочек и ложечек - сложным арсеналом этикета. Все эти
молодые придворные в их раздушенном бархате и тугих кружевах явно были
рабами хозяйки, каждый стремился вступить в диалог с ней, а не с соседом.
Вообще все в этом изящнейшем охотничьем домике было посвящено Зиерн: от
вензеля, вырезанного по углам на потолке, до искусного бронзового литья
статуи рогатой богини любви Хартемгарбес в нише у двери. У идола было лицо
Зиерн. Даже плывущая с галереи нежнейшая музыка гобоев и еще каких-то
сложных инструментов, напоминающих шарманку, казалось, провозглашала, что
Зиерн не выносит ничего, кроме совершенства.
Откуда тогда эта неуверенность, граничащая со страхом?
Дженни всмотрелась в Зиерн с любопытством врача, пытаясь понять эту
странную девчонку. Глаза их встретились, и Зиерн, конечно, заметила
сочувственный вопрос во взгляде гостьи. На секунду золотистые очи хозяйки
сузились; насмешка, злоба и гнев шевельнулись в их глубине, но затем
нежная улыбка вернулась и Зиерн спросила:
- Что же вы ни к чему не притрагиваетесь, дорогая? Или в Уинтерлэнде
не пользуются вилками?
Внезапно легкое смятение возникло в арке, ведущей в зал. Один из
музыкантов на галерее извлек нестерпимо фальшивую ноту из своей шарманки,
остальные, запнувшись, смолкли.
- Ну надо же! - произнес голос Аверсина, и головы над сверкающим
столом повернулись, как на грохот оброненной тарелки. - - Опять опоздал!
Он ступил в восково светлый зал с легким побрякиванием кольчужных
заплат и приостановился, осматриваясь. Очки просияли, как оправленные в
сталь луны. На Джоне снова был дорожный отороченный волком камзол, весь в
металлических шипах и бляхах, потертые кожаные штаны и покрытые
многочисленными шрамами башмаки. Его пледы были отброшены за спину на
манер плаща, почищенные, но обтрепанные и мятые. В глазах светилось
озорство.
Гарет на другом конце стола помертвел, а затем зарделся до корней
своих редеющих волос. Дженни со вздохом закрыла глаза и подумала
обреченно: "Джон!.."
Он бодро прошествовал в залу и отвесил приветственный поклон всей
честной компании. Придворные за столом все еще не могли произнести ни
слова. В большинстве своем они предвкушали появление этакого деревенского
братца, который бы позабавил их безуспешными попытками следовать правилам
приличия, а в залу вошел варвар, даже и не подозревающий о существовании
каких бы то ни было правил.
Дружески кивнув хозяйке, он опустился на свое место - по левую руку
от Зиерн (Дженни сидела справа). Оглядел с недоумением арсенал
принадлежностей по обе стороны тарелки и с безупречной аккуратностью и
изяществом приступил к еде с помощью рук.
Зиерн опомнилась первой. С шелковой улыбкой она взяла рыбную вилку и
предложила ее Джону.
- Позвольте дружеский совет, милорд. У нас здесь несколько иные
нравы...
Леди, сидящая в дальнем конце стола, прыснула. Джон посмотрел на
Зиерн с нескрываемым подозрением. Та наколола на вилку устрицу и вручила
ему. Джон расцвел в улыбке.
- А, так вот они для чего! - сказал он с облегчением. Снял пальцами
устрицу с зубцов и откусил от нее деликатнейшим образом. С чудовищным
северным акцентом, какого Дженни и дома-то ни разу не слышала, он добавил:
- Я вот думаю: только приехал, а уже вызван на поединок местной
ведьмой. Да еще и незнакомое оружие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Ответом был одобрительный смех. Дженни заметила, что вместе со всеми
засмеялась и Трэй, правда, без особого воодушевления. Стоящий неподалеку
от нее мужчина был, видимо, ее брат Бонд - такой же изящный и хрупкий;
один из локонов его белокурых волос, продуманно выпущенный на кружевной
воротник, был голубого цвета. По сравнению с игрушечной грациозностью
Бонда Гарет выглядел еще более неуклюжим и подавленным. Лицо его выражало
крайнюю растерянность и печаль.
Возможно, дело заключалось еще и в том, что Гарет был на сей раз без
очков, несомненно, считающихся здесь чудовищным неприличием. Во всяком
случае, он смотрел на причудливую резьбу стропил, на мерцание шелковых
ламп и на лица друзей с таким недоумением, словно внезапно перестал их
узнавать.
А Бонд продолжал изощряться:
- Ужель твоя Драконья Погибель столь же велика, как Шелкодрал
Блистательный, поразивший Пурпурно-Алого-В-Полоску Дракона Золотистых
Лесов в царствие Круголива Благосостоятельного?.. Или это было при
Кусолокте Безуспешном? Просветите меня, принц!
Но до того, как бедняга Гарет смог что-либо ответить, Зиерн
воскликнула вдруг: "Моя дорогая!" - и поспешила к Дженни, простирая
маленькие белые руки из кремовой пены кружев. Улыбка ее была нежной и
приветливой, как будто она встречала лучшую подругу, с которой давно уже
не виделась.
- Моя дражайшая леди Дженни, извините, что я не сразу вас заметила!
Вы выглядите блестяще! Неужели наша милая Трэй одолжила вам черное с
серебром? Как это великодушно с ее стороны...
В обеденном зале прозвучал колокол, и музыканты на галерее начали
играть. Зиерн взяла Дженни за руку, и гости прошли в зал - - первыми, по
южному обычаю, женщины, затем мужчины. Дженни огляделась, ища глазами
Джона, но его нигде не было. Сердце испуганно екнуло при мысли, что
придется остаться среди них одной.
А легкий танцующий голос продолжал:
- Ах да, вы ведь тоже колдунья, не так ли?.. Знаете, я не получила
должного образования, но у меня врожденный дар волшебства. Вы обязательно
должны мне рассказать, как вы зарабатываете на жизнь с помощью магии. У
меня самой никогда не возникало такой необходимости...
Насмешливые взгляды придворных щекотали спину Дженни, как острия
ножей.
И все же мелкие уколы Зиерн, несмотря на всю их обдуманность, цели не
достигали. Дженни скорее готова была злиться на нее за бесцеремонное
искушение Гарета, чем за насмешки в свой адрес. Высокомерие она предвидела
- грех этот был свойствен магам. Дженни и сама становилась его жертвой не
меньше других. Кроме того, она ясно ощущала огромную колдовскую власть
Зиерн. Но эти мелочные придирки были скорее достойны девчонки, пытающейся
скрыть свою неуверенность.
"Странно, - подумала Дженни. - С чего бы это Зиерн быть неуверенной?"
Опустившись на свое место, она медленно оглядела стол, похожий на
зимний лес - снежный лен скатертей и хрустальные сосульки канделябров.
Каждая серебряная тарелка была выложена золотым узором и окружена с
флангов дюжиной вилочек и ложечек - сложным арсеналом этикета. Все эти
молодые придворные в их раздушенном бархате и тугих кружевах явно были
рабами хозяйки, каждый стремился вступить в диалог с ней, а не с соседом.
Вообще все в этом изящнейшем охотничьем домике было посвящено Зиерн: от
вензеля, вырезанного по углам на потолке, до искусного бронзового литья
статуи рогатой богини любви Хартемгарбес в нише у двери. У идола было лицо
Зиерн. Даже плывущая с галереи нежнейшая музыка гобоев и еще каких-то
сложных инструментов, напоминающих шарманку, казалось, провозглашала, что
Зиерн не выносит ничего, кроме совершенства.
Откуда тогда эта неуверенность, граничащая со страхом?
Дженни всмотрелась в Зиерн с любопытством врача, пытаясь понять эту
странную девчонку. Глаза их встретились, и Зиерн, конечно, заметила
сочувственный вопрос во взгляде гостьи. На секунду золотистые очи хозяйки
сузились; насмешка, злоба и гнев шевельнулись в их глубине, но затем
нежная улыбка вернулась и Зиерн спросила:
- Что же вы ни к чему не притрагиваетесь, дорогая? Или в Уинтерлэнде
не пользуются вилками?
Внезапно легкое смятение возникло в арке, ведущей в зал. Один из
музыкантов на галерее извлек нестерпимо фальшивую ноту из своей шарманки,
остальные, запнувшись, смолкли.
- Ну надо же! - произнес голос Аверсина, и головы над сверкающим
столом повернулись, как на грохот оброненной тарелки. - - Опять опоздал!
Он ступил в восково светлый зал с легким побрякиванием кольчужных
заплат и приостановился, осматриваясь. Очки просияли, как оправленные в
сталь луны. На Джоне снова был дорожный отороченный волком камзол, весь в
металлических шипах и бляхах, потертые кожаные штаны и покрытые
многочисленными шрамами башмаки. Его пледы были отброшены за спину на
манер плаща, почищенные, но обтрепанные и мятые. В глазах светилось
озорство.
Гарет на другом конце стола помертвел, а затем зарделся до корней
своих редеющих волос. Дженни со вздохом закрыла глаза и подумала
обреченно: "Джон!.."
Он бодро прошествовал в залу и отвесил приветственный поклон всей
честной компании. Придворные за столом все еще не могли произнести ни
слова. В большинстве своем они предвкушали появление этакого деревенского
братца, который бы позабавил их безуспешными попытками следовать правилам
приличия, а в залу вошел варвар, даже и не подозревающий о существовании
каких бы то ни было правил.
Дружески кивнув хозяйке, он опустился на свое место - по левую руку
от Зиерн (Дженни сидела справа). Оглядел с недоумением арсенал
принадлежностей по обе стороны тарелки и с безупречной аккуратностью и
изяществом приступил к еде с помощью рук.
Зиерн опомнилась первой. С шелковой улыбкой она взяла рыбную вилку и
предложила ее Джону.
- Позвольте дружеский совет, милорд. У нас здесь несколько иные
нравы...
Леди, сидящая в дальнем конце стола, прыснула. Джон посмотрел на
Зиерн с нескрываемым подозрением. Та наколола на вилку устрицу и вручила
ему. Джон расцвел в улыбке.
- А, так вот они для чего! - сказал он с облегчением. Снял пальцами
устрицу с зубцов и откусил от нее деликатнейшим образом. С чудовищным
северным акцентом, какого Дженни и дома-то ни разу не слышала, он добавил:
- Я вот думаю: только приехал, а уже вызван на поединок местной
ведьмой. Да еще и незнакомое оружие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85