о зарослях северного кустарника, о заячьих следах на снегу,
о диких, бодрящих напевах жестяной свистульки летней ночью.
И музыка вернулась живым эхом - Моркелеб отозвался...
Дженни уже не помнила, когда силы оставили ее. Проснулась она от
теплого прикосновения солнца. Сквозь отверстые Врата Бездны смутно маячили
скальные утесы, облитые золотом и корицей уходящего дня. Повернув голову,
она увидела спящего дракона; сложив крылья, Моркелеб спал в собачьей позе
- уронив голову на передние лапы. Он был почти неразличим в тени, и Дженни
не могла даже сказать с уверенностью, дышит ли он. И должен ли он дышать?
Дышат ли вообще драконы?
Слабость нахлынула на нее - нежно, как мелкий сухой песок. Действие
листьев табата кончилось, выжгло последние силы из вен, и Дженни хотелось
теперь лишь одного - уснуть снова и спать, спать несколько дней подряд,
если это только возможно.
Однако Дженни хорошо знала, что это невозможно. Пусть она даже
исцелила Моркелеба, и все-таки было бы непростительной глупостью беспечно
заснуть рядом с выздоравливающим драконом. Внезапно Дженни хихикнула - ей
представилось, как будут хвастаться Ян и Адрик друг перед другом и перед
другими мальчишками Алина, что их мать - кроме шуток! - спала в драконьем
логове... если ей, конечно, удастся вернуться и рассказать им об этом.
Преодолевая боль усталости, Дженни поднялась с пола. Волосы и одежда были
тяжелы, как кольчуга.
Она доплелась до Врат, постояла некоторое время, прислонясь к
тесаному граниту огромного портала; сухой прохладный воздух ощупал ее
лицо. Медленно повернув голову, поглядела через плечо - - и встретила
взгляд дракона. Серебряные глаза мерцали яростью и ненавистью. Потом
закрылись вновь. Дженни отвернулась и вышла из тени в алмазно ясный вечер.
Она брела через разрушенный городок, и все вокруг казалось ей странно
изменившимся: тень каждой гальки, каждого сорняка приобрела вдруг новое
значение, словно всю свою жизнь Дженни была полуслепой, а теперь вот
прозрела. На северной окраине городка она вскарабкалась по крутому склону
к водоемам - глубоким черным колодцам, выдолбленным в скальной породе.
Солнце плескалось на непрозрачной глади. Дженни разделась и поплыла, хотя
вода была очень холодной. Потом долго лежала на расстеленной одежде в
странной полудреме, и ветер трогал ее маленькими ледяными ладошками, а
солнечные зайчики подкрадывались по черной воде. Дженни вдруг захотелось
всплакнуть, но она была слишком усталой для этого.
Наконец оделась и снова спустилась к лагерю. Гарет спал, сидя рядом с
тлеющими угольями костра, обхватив колени и уткнувшись лицом в сложенные
накрест кисти рук.
Дженни опустилась на колени перед Джоном, потрогала его лицо и руки.
Они были заметно теплее, чем раньше, хотя пульс по-прежнему почти не
прощупывался. И все-таки его ресницы и рыжеватая щетина уже не казались
такими черными. Дженни легла рядом с ним, прикрыла его и себя одеялом - и
провалилась в сон.
В полудреме она услышала, как Джон пробормотал:
- Мне все казалось, что ты меня зовешь...
Его дыхание слабо тронуло волосы Дженни. Она моргнула, просыпаясь
окончательно. Освещение изменилось вновь. Теперь это был рассвет.
- Что? - спросила она и села, отбросив с лица тяжелые волосы. К
смертельной усталости теперь еще добавился волчий голод. Перед костерком
коленопреклоненный Гарет, мятый и небритый, с соскользнувшими на кончик
носа треснувшими очками, пек кукурузные лепешки. И получалось у него,
кстати говоря, куда лучше, чем у Джона.
- Я думал, вы никогда не проснетесь, - сказал он.
- Я тоже так думал, мой герой... - шепнул Джон. Голос его был слишком
слаб, чтобы одолеть даже такое малое расстояние, но Дженни расслышала и
улыбнулась.
Заставив себя встать, она натянула юбку поверх мятой сорочки,
зашнуровала лиф и принялась обуваться. Гарет тем временем ставил на угли
котелок с водой, чтобы сварить кофе - горькое черное пойло, весьма любимое
придворными. Потом он ушел с ведром в сторону лесного источника, что за
развалинами акведука, а Дженни, приветствуя простоту людской медицины,
зачерпнула немного кипятка для новых примочек. Травяной аромат поплыл
вскоре над руинами, смешиваясь с теплым странным запахом Гаретова зелья.
Джон уснул снова, стоило закончить перевязку. Потом Гарет принес Дженни
лепешек, меду и сам присел рядом.
- Я не ожидал, что тебя не будет так долго, - проговорил он с набитым
ртом. - Я даже хотел пойти за тобой - выручить, если что... но не мог
оставить Джона. Кроме того, - добавил он с невеселой усмешкой, - я
подумал: а как бы я смог тебя выручить?..
Дженни рассмеялась и сказала:
- И правильно сделал.
- А твое обещание?
- Я его сдержала...
Гарет облегченно вздохнул и склонил голову - чуть ли не с
благоговением. Помолчав, сказал робко:
- Пока тебя не было, я тут сочинил песню... балладу. Про гибель
Моркелеба, Черного Дракона Злого Хребта. Правда, вышло, кажется, не очень
удачно...
- А по-другому бы и не вышло... - медленно проговорила Дженни и
облизала мед с пальцев. - Моркелеб жив.
Он уставился на нее точь-в-точь как тогда, в Уинтерлэнде, услышав,
что Золотой Дракон Вира был убит топором.
- Но я думал... ты дала обещание Джону добить дракона... если он сам
не сможет...
Дженни качнула головой; клубящиеся черные волосы зацепились за грубое
руно воротника куртки.
- Я дала обещание Моркелебу, - сказала она. - Я обещала исцелить его.
Дженни поднялась и пошла к Джону, оставив Гарета в остолбенении и
испуге.
Прошел еще день, прежде чем Дженни снова приблизилась к Бездне. Все
это время она оставалась в лагере, ухаживая за Джоном. Кроме того,
пришлось выстирать одежду - ненавидимая, но неизбежная работа. К удивлению
Дженни, Гарет вызвался помочь и, необычно задумчивый, таскал ей воду из
ручья. Помня, что нужно восстанавливать силы, Дженни много спала, но сон
ее был беспокоен. То и дело возникало чувство, что за тобой наблюдают. Она
говорила себе, что все естественно: Моркелеб, проснувшись, мысленно
обшарил Долину, нашел их лагерь и вот теперь следит за ними. Но кое-что,
подсмотренное ею в лабиринтах драконьего разума, не позволяло в это
поверить.
Стоило ей отвернуться - и Гарет тоже начинал как-то странно к ней
приглядываться.
Дженни чувствовала и это, и многое другое. Никогда раньше не ощущала
она с такой ясностью внезапные повороты ветра и ничтожную суматоху
зверьков в обступающих Холм лесах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
о диких, бодрящих напевах жестяной свистульки летней ночью.
И музыка вернулась живым эхом - Моркелеб отозвался...
Дженни уже не помнила, когда силы оставили ее. Проснулась она от
теплого прикосновения солнца. Сквозь отверстые Врата Бездны смутно маячили
скальные утесы, облитые золотом и корицей уходящего дня. Повернув голову,
она увидела спящего дракона; сложив крылья, Моркелеб спал в собачьей позе
- уронив голову на передние лапы. Он был почти неразличим в тени, и Дженни
не могла даже сказать с уверенностью, дышит ли он. И должен ли он дышать?
Дышат ли вообще драконы?
Слабость нахлынула на нее - нежно, как мелкий сухой песок. Действие
листьев табата кончилось, выжгло последние силы из вен, и Дженни хотелось
теперь лишь одного - уснуть снова и спать, спать несколько дней подряд,
если это только возможно.
Однако Дженни хорошо знала, что это невозможно. Пусть она даже
исцелила Моркелеба, и все-таки было бы непростительной глупостью беспечно
заснуть рядом с выздоравливающим драконом. Внезапно Дженни хихикнула - ей
представилось, как будут хвастаться Ян и Адрик друг перед другом и перед
другими мальчишками Алина, что их мать - кроме шуток! - спала в драконьем
логове... если ей, конечно, удастся вернуться и рассказать им об этом.
Преодолевая боль усталости, Дженни поднялась с пола. Волосы и одежда были
тяжелы, как кольчуга.
Она доплелась до Врат, постояла некоторое время, прислонясь к
тесаному граниту огромного портала; сухой прохладный воздух ощупал ее
лицо. Медленно повернув голову, поглядела через плечо - - и встретила
взгляд дракона. Серебряные глаза мерцали яростью и ненавистью. Потом
закрылись вновь. Дженни отвернулась и вышла из тени в алмазно ясный вечер.
Она брела через разрушенный городок, и все вокруг казалось ей странно
изменившимся: тень каждой гальки, каждого сорняка приобрела вдруг новое
значение, словно всю свою жизнь Дженни была полуслепой, а теперь вот
прозрела. На северной окраине городка она вскарабкалась по крутому склону
к водоемам - глубоким черным колодцам, выдолбленным в скальной породе.
Солнце плескалось на непрозрачной глади. Дженни разделась и поплыла, хотя
вода была очень холодной. Потом долго лежала на расстеленной одежде в
странной полудреме, и ветер трогал ее маленькими ледяными ладошками, а
солнечные зайчики подкрадывались по черной воде. Дженни вдруг захотелось
всплакнуть, но она была слишком усталой для этого.
Наконец оделась и снова спустилась к лагерю. Гарет спал, сидя рядом с
тлеющими угольями костра, обхватив колени и уткнувшись лицом в сложенные
накрест кисти рук.
Дженни опустилась на колени перед Джоном, потрогала его лицо и руки.
Они были заметно теплее, чем раньше, хотя пульс по-прежнему почти не
прощупывался. И все-таки его ресницы и рыжеватая щетина уже не казались
такими черными. Дженни легла рядом с ним, прикрыла его и себя одеялом - и
провалилась в сон.
В полудреме она услышала, как Джон пробормотал:
- Мне все казалось, что ты меня зовешь...
Его дыхание слабо тронуло волосы Дженни. Она моргнула, просыпаясь
окончательно. Освещение изменилось вновь. Теперь это был рассвет.
- Что? - спросила она и села, отбросив с лица тяжелые волосы. К
смертельной усталости теперь еще добавился волчий голод. Перед костерком
коленопреклоненный Гарет, мятый и небритый, с соскользнувшими на кончик
носа треснувшими очками, пек кукурузные лепешки. И получалось у него,
кстати говоря, куда лучше, чем у Джона.
- Я думал, вы никогда не проснетесь, - сказал он.
- Я тоже так думал, мой герой... - шепнул Джон. Голос его был слишком
слаб, чтобы одолеть даже такое малое расстояние, но Дженни расслышала и
улыбнулась.
Заставив себя встать, она натянула юбку поверх мятой сорочки,
зашнуровала лиф и принялась обуваться. Гарет тем временем ставил на угли
котелок с водой, чтобы сварить кофе - горькое черное пойло, весьма любимое
придворными. Потом он ушел с ведром в сторону лесного источника, что за
развалинами акведука, а Дженни, приветствуя простоту людской медицины,
зачерпнула немного кипятка для новых примочек. Травяной аромат поплыл
вскоре над руинами, смешиваясь с теплым странным запахом Гаретова зелья.
Джон уснул снова, стоило закончить перевязку. Потом Гарет принес Дженни
лепешек, меду и сам присел рядом.
- Я не ожидал, что тебя не будет так долго, - проговорил он с набитым
ртом. - Я даже хотел пойти за тобой - выручить, если что... но не мог
оставить Джона. Кроме того, - добавил он с невеселой усмешкой, - я
подумал: а как бы я смог тебя выручить?..
Дженни рассмеялась и сказала:
- И правильно сделал.
- А твое обещание?
- Я его сдержала...
Гарет облегченно вздохнул и склонил голову - чуть ли не с
благоговением. Помолчав, сказал робко:
- Пока тебя не было, я тут сочинил песню... балладу. Про гибель
Моркелеба, Черного Дракона Злого Хребта. Правда, вышло, кажется, не очень
удачно...
- А по-другому бы и не вышло... - медленно проговорила Дженни и
облизала мед с пальцев. - Моркелеб жив.
Он уставился на нее точь-в-точь как тогда, в Уинтерлэнде, услышав,
что Золотой Дракон Вира был убит топором.
- Но я думал... ты дала обещание Джону добить дракона... если он сам
не сможет...
Дженни качнула головой; клубящиеся черные волосы зацепились за грубое
руно воротника куртки.
- Я дала обещание Моркелебу, - сказала она. - Я обещала исцелить его.
Дженни поднялась и пошла к Джону, оставив Гарета в остолбенении и
испуге.
Прошел еще день, прежде чем Дженни снова приблизилась к Бездне. Все
это время она оставалась в лагере, ухаживая за Джоном. Кроме того,
пришлось выстирать одежду - ненавидимая, но неизбежная работа. К удивлению
Дженни, Гарет вызвался помочь и, необычно задумчивый, таскал ей воду из
ручья. Помня, что нужно восстанавливать силы, Дженни много спала, но сон
ее был беспокоен. То и дело возникало чувство, что за тобой наблюдают. Она
говорила себе, что все естественно: Моркелеб, проснувшись, мысленно
обшарил Долину, нашел их лагерь и вот теперь следит за ними. Но кое-что,
подсмотренное ею в лабиринтах драконьего разума, не позволяло в это
поверить.
Стоило ей отвернуться - и Гарет тоже начинал как-то странно к ней
приглядываться.
Дженни чувствовала и это, и многое другое. Никогда раньше не ощущала
она с такой ясностью внезапные повороты ветра и ничтожную суматоху
зверьков в обступающих Холм лесах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85