И заклятиями мы их связать не можем,
потому что не знаем их сущности.
Он нахмурился, озадаченный.
- Их - чего?..
- Их сути, их внутреннего бытия. - Она натянула поводья как раз перед
длинной извилистой вмятиной, где вода лежала среди деревьев, словно
мерцающая змея. - Вот, например, кто ты, Гарет из рода Маглошелдонов?
Он вздрогнул, и она снова прочла страх и вину в его глазах.
- Я... - заговорил он, запинаясь. - Я - Гарет из... из рода
Маглошелдонов. Это такая провинция в Белмари...
Дорогу заливали вечные лесные сумерки. Дженни пристально взглянула в
глаза юноши.
- А если бы ты родился не в этой провинции, был бы ты Гаретом?
- Э... Конечно, я бы...
- А если бы ты не был Гаретом? - с нажимом продолжала она, не давая
ему отвести взгляд. - Мог бы ты стать собой? Если бы ты искалечился,
заболел проказой, лишился бы признаков пола - кто бы ты был тогда?
- Я не знаю...
- Ты знаешь.
- Перестань! - Он попытался вырваться - безуспешно. Ее мысленная
хватка стала жестче, Дженни уже проникала в его разум, предъявляя ему его
самого: живой калейдоскоп заемных образов из тысяч баллад, обжигающие
желания юности, незажившие раны от каких-то горчайших измен и - самое
главное - клубящуюся тьму едва выносимого страха. Она двинулась в эту
темноту. За неясной ложью, сказанной в Холде, скрывался некий больший
грех. "В самом деле преступление, - удивилась она, - или нечто кажущееся
ему преступлением?"
- Перестань! - снова закричал Гарет. Отчаяние и ужас звучали в его
голосе. На секунду она увидела его глазами саму себя: безжалостные голубые
глаза, лицо - белое, как костяной клин, вбитый между двух черных потоков
волос. Она вспомнила, как Каэрдин впервые проделал с ней то же самое, и
поспешно отпустила Гарета. Он отвернулся, прикрывая лицо, тело его
сотрясала дрожь.
После некоторого молчания Дженни сказала мягко:
- Извини. Но это и есть сердцевина магии, ключ к любому заклятию -
понять сущность, назвать настоящее имя. Вот тебе правда о шептунах и о
ведьмах в придачу.
Дженни тронула лошадь, и они снова двинулись вперед; копыта месили
чайного цвета ил. Она продолжала:
- Все, что ты можешь сделать, это спросить себя, - а может ли такое
быть, чтобы зовущий тебя действительно оказался в лесу.
- В том-то и дело, - сказал Гарет. - Она вполне могла. Зиерн... - Он
остановился.
- Зиерн? - Это было то самое имя, которое он бормотал в полусне,
отшатнувшись в Холде от прикосновения Дженни.
- Леди Зиерн, - после некоторого колебания сказал он. - Любовница
короля.
Сквозь полосы грязи и дождя его лицо стало гвоздично-розовым. Дженни
вспомнила странный смутный сон, темноволосую женщину и ее звонкий смех.
- Ты ее любишь?
Гарет покраснел еще больше. Придушенным голосом он повторил:
- Это любовница короля. Но не королева. Они не венчаны.
"Как мы с Джоном", - подумала Дженни, внезапно поняв причину
неприязни Гарета к ней.
- В каком-то смысле, - спустя момент продолжил Гарет, - мы все
влюблены в нее. Это первая леди двора, самая прекрасная... Мы пишем о ее
красоте сонеты...
- А она тебя любит? - продолжала допытываться Дженни, но Гарет
замолчал на время, направляя коня вверх по каменистому склону на ту
сторону впадины.
В конце концов он сказал:
- Я... я не знаю. Иногда мне кажется... - Он тряхнул головой. - Она
пугает меня, - добавил он. - Кроме того, она ведьма, видишь ли...
- Да, - мягко сказала Дженни. - Я это предполагала, когда ты говорил
о ней в Холде... Так ты боялся, что я похожа на нее?
Казалось, он поражен сказанной ею нелепостью.
- Но ты совсем на нее не похожа. Она... так прекрасна... - Гарет
оборвал фразу, покраснел всерьез, и Дженни рассмеялась.
- Не беспокойся. Я уже привыкла к тому, что вижу в зеркале.
- Да нет, ты тоже красива, - запротестовал он. - Но... может быть,
прекрасна - не совсем точное слово...
- Да ты скажи - безобразна. - Дженни улыбнулась. - Будет куда точнее.
Гарет упрямо потряс головой. Честность не позволяла назвать ему
Дженни прекрасной, а выразить галантно то, что он хотел сказать, ему
мешала неопытность.
- Красота... Да дело даже не в красоте, - сказал он наконец. - Просто
она совсем другая. Она искусна в колдовстве, бесчувственна, ее не
интересует ничего, кроме ее власти.
- Тогда она похожа на меня, - сказала Дженни. - Я тоже кое-что смыслю
в своем ремесле, а бесчувственной меня называли еще девчонкой, когда я
вместо того, чтобы играть с другими детьми, сидела вечерами перед свечой и
вызывала образы в пламени. Что до остального... - Она вздохнула. - Ключ к
магии - магия. Чтобы быть магом, ты должен быть им. Так обычно говорил мой
учитель. Жажда власти забирает все, что у тебя есть, не оставляет ни
времени, ни сил, ничего. Мы уже рождаемся с зерном власти внутри, нас
гонит голод, которого не утолить. Знания... власть... узнать, что за песню
поют звезды, собрать все силы творения в одной руне, начертанной в
воздухе, - вот наша жизнь. И мы всегда одиноки, Гарет...
Некоторое время они ехали в молчании. Железноствольные леса вокруг
были исполосованы ржавчиной умирающего года. В убывающем свете дня Гарет
выглядел старше своих лет: он заметно осунулся, приключения и усталость
оставили землистые следы под глазами. В конце концов он повернулся к ней и
спросил:
- А маги вообще способны любить?
Дженни снова вздохнула.
- Говорят, что жена колдуна - все равно что вдова. Женщина, носящая
ребенка мага, должна знать, что ей придется растить его одной: муж бросит
ее, как только магия позовет его невесть куда. Вот почему ни один
священник не обвенчает колдуна и ни один флейтист не сыграет на его
свадьбе. А если забеременеет ведьма - это и вовсе жестоко...
Он покосился недоверчиво, сбитый с толку и словами, и холодностью ее
голоса, как будто то, что она говорила, не касалось ее совершенно.
- Ведьма всегда больше заботится об умножении своей власти, чем о
своем ребенке или о каком-либо мужчине. Она или покинет дитя, или
возненавидит его за то, что оно отбирает у нее время, такое необходимое -
для медитации, учения, совершенствования своего искусства... Ты знал, что
мать Джона была ведьмой?
Гарет уставился на нее, пораженный.
- Она была шаманом Ледяных Наездников, отец Джона взял ее в битве. В
твоих балладах ничего об этом не говорится?
Гарет помотал головой.
- Фактически ничего. В Гринхайтовом варианте баллады об Аверсине и
Золотом Драконе Вира рассказывается только о его прощании с матерью в ее
тереме перед битвой с драконом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85