Сестра остановилась проверить тент и мониторы, спокойно вытащила блокнот из кармана. Только сделав звонок в черный фургон с затемненными стеклами, который уже несколько недель безвылазно находился на стоянке перед больницей, дожидаясь именно этого звонка, она подождала еще минут пять, пока нарушители выйдут из здания, и позвонила больничной охране, сообщая о нарушении карантина.
ГЛАВА 12
ЖУТКАЯ ПЕСНЯ
СЕТЕПЕРЕДАЧА/РЕКЛАМА: Дядюшка Джингл на пороге смерти.
(изображение: Дядюшка Джингл на больничной койке)
ДЖИНГЛ: «Дети, подойдите ближе (кашляет). Не бойтесь – старина Джингл вас не винит за то, что я (кашляет) умру, если мы не продадим достаточно товаров на ежемесячной распродаже в вашем местном Джинглпориуме. Я не хочу, чтобы вы страдали. Я уверен, что вы и ваши родители делаете… все возможное. По крайней мере, я не боюсь этой… этой большой темноты. Я буду скучать по вас, но ведь и старина Джингл когда-то должен уйти. И не думайте обо мне, как я лежу здесь в полумраке, задыхающийся, печальный и одинокий. И умираю… (шепчет)… но все-таки эти цены очень, очень низкие!..»
Пол проснулся. Болела голова, боль в руке была еще хуже, а во рту полно морской воды.
Он сплюнул воду, застонал и попытался встать, но что-то удерживало руку под спиной, Ему понадобилось несколько минут, чтобы понять, в чем дело. Промокший шарф с изображением пера все еще был привязан к запястью, а другой конец прикреплен к румпелю. Мощное извержение воды из Харибды подняло его крошечное суденышко на огромную высоту, а потом швырнуло о поверхность океана с такой силой, что могло оторвать руку, но, к счастью, этого не случилось.
Пол начал потихоньку шевелиться, особенно осторожно обращаясь с локтем и плечом: и то и другое, казалось, были налиты ядовитой жидкостью. Суденышко, благодарение небесам, было устойчиво и только слегка покачивалось. Солнце стояло высоко, жаркое и неподвижное, и ему очень захотелось от него укрыться.
Но когда Полу удалось сесть, он понял, что укрытия больше нет. На палубе возвышалась только голая мачта, да и то лишь ее половина. Парус зацепился за край плота, большая его часть плавала в воде, вторая половина мачты, еще прикрепленная к парусу, плыла в нескольких метрах позади плота. Ничего не осталось от даров Калипсо, ни бочонков с водой, ни еды, только какой-то неясный предмет, который мог оказаться бочкой, виднелся в сотне метров от корабля. А вокруг, если не считать видневшиеся вдалеке опутанные дымкой силуэты Сциллы и Харибды, простирался пустой океан.
Сетуя на усталость и боль, Пол обвязал шарфом шею и заставил себя заняться утомительным делом – вытаскиванием тяжелого паруса из воды. Он выловил обломок мачты, хотя усилие причиняло боль, не меньшую, чем больной зуб, потом втянул на борт промокшую ткань и залез под нее. Он тут же провалился в сон.
Когда Пол выполз из-под паруса, он не знал наверняка, сколько проспал: то ли несколько часов, поскольку солнце склонилось к горизонту, то ли целые сутки выпали из его жизни. Но ему было все равно.
От сознания того, что он лишился запаса пресной воды, маленькая жажда превратилась в большую, и он опять вспомнил о своем настоящем теле. Кто о нем заботится? Ему явно обеспечивали питание и воду – если бы это было не так, сейчас голод и жажда были бы невыносимы. Интересно, как они с ним обращались? Может, за ним следили сострадательные сестры и санитары? А может, он был подключен к автоматизированной системе жизнеобеспечения, будучи узником Братства Грааля, о котором упоминал Нанди. Так странно думать о своем теле как о чем-то самостоятельном, о чем-то, не связанном с тобой. Впрочем, конечно, оно было с ним связано, хотя он этого и не чувствовал. По крайней мере, должно было.
Вся эта путаница напоминала Полу действие галлюциногенного наркотика, который он однажды попробовал – злополучная неудачная попытка быть похожим на школьного товарища Найлза. Найлз Пенеддин принял мир измененного сознания так же, как он принимал все – от секса до горных лыж, – для него это была цепь веселых приключений, которые смогут украсить его автобиографию. В этом и состояла разница между ними: Найлзу удавалось плыть по течению, минуя препятствия, а Пол наглотался тошнотворной морской воды, за ним волочились обломок мачты и промокший парус.
Для Найлза псилоцибин открывал новые краски и новые способности. А Полу он принес целый день ужаса: звуки били по ушам, а видимый мир вокруг стал неузнаваем. В конце эксперимента он ожидал окончания действия наркотика, свернувшись калачиком на постели. А до этого думал, что сошел с ума или даже погрузился в кому, потому что тело стало чужим, ему казалось, что остаток жизни он будет прозябать в инвалидном кресле в лечебнице, полностью лишенный подвижности, с жалким проблеском сознания.
«Вообще-то, – подумал Пол, – мне бы следовало бояться этого сейчас».
Его тело больше не принадлежит ему, псилоцибиновый кошмар стал реальностью или виртуальностью. Но мир вокруг него, хотя и ненастоящий, выглядел так правдоподобно, что той ужасной клаустрофобии не было.
Он безучастно наблюдал, как качается на воде один из бочонков Калипсо, и только когда воспоминания его покинули, Пол понял, что что-то не так: для бочонка предмет был слишком странной формы, к тому же он приобрел несвойственную для глиняной посудины плавучесть. Пол поднялся на ноги, с трудом распрямил спину и прищурился от закатного солнца.
Это было тело.
Открытие стало настолько неожиданным – его мир как бы расширился от одного обитателя до двух, хотя один был мертвецом, – что Полу понадобилось время, чтобы осознать свое положение и почувствовать ответственность. Все было бы иначе, если бы существовал способ добраться до тела, но нападение Сциллы и Харибды не только разрушило мачту, но и унесло с лодки все нужные вещи, включая и длинные весла. И если он хочет поработать спасателем, а точнее сказать, могильщиком, ему придется плыть.
Такая мысль вызывала тоску. Пол если и не сломал, так вывихнул руку, жертва кораблекрушения была, скорее всего, мертва, да к тому же вряд ли это реальный человек. Кроме того, кто знает, какие чудища скрываются в глубинах моря Гомеровских времен. Не говоря уже об этом великане с бородой, Посейдоне, чья программа заставляла его сильно недолюбливать сим Одиссея, в котором в данный момент пребывал Пол.
Но, что важнее, Пол почувствовал потребность двигаться вперед. Несмотря на неудачи, он пока жив и как никогда полон решимости добраться до Трои, что бы его там ни ждало. Он изо всех сил старался взять судьбу в свои руки – много ли сил останется на что-то другое? Сколько ошибок он может себе позволить?
Пол сидел и смотрел на неподвижную фигуру, а солнце клонилось к горизонту, близился вечер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214