Я ведь могу умереть. Давай вернемся наверх и выпьем по чашечке чая.
Лучи света иногда проходили по ее телу, и в эти мгновения Морин застывала как вкопанная. Видимо, благодаря маскировке преследователи никак не могли отличить ее в такой кромешной тьме. Каменная стена снова изогнулась и плавно перешла в кирпичную кладку, которая уже не относилась к фундаменту, а отделяла от него что-то другое. Морин осторожно встала на колени, дотянулась руками до верха стены и нащупала небольшую нишу прямо под бетонным потолком. Она заглянула в эту нишу, но не увидела никакого света, не услышала ни единого звука и не почувствовала ни малейшего шевеления воздуха. Но все же она не теряла уверенности, что вход в подземный лаз где-то совсем рядом. Опять послышался голос, на этот раз Галлахера:
— Морин, ну, пожалуйста, не вынуждай нас стрелять в тебя. Я знаю, ты сохранила мне жизнь. Выходи, будь умницей, и мы тогда все вернемся назад.
Но Морин отлично понимала, что стрелять они не будут, и если даже не из-за взрывчатки, то потому, что опасаются, как бы пуля не отрикошетила от камня. Внезапно ее разозлила их маленькая ложь. За какую идиотку они ее принимают! Хики, ладно — он старый солдат, но Морин на своем опыте знала о войне куда больше, чем Меган или Галлахер читали про нее. И сейчас ей хотелось кричать и ругать их за такой их снисходительный тон.
Морин опять поползла вдоль стены и заметила, что та резко изгибается куда-то вовнутрь. Она походила на подкову, а по форме напоминала галерею наверху. Морин решила, что в данный момент она находится под комнатой для невест или под исповедальней. Вдруг ее рука нащупала сухую доску. У нее даже в груди екнуло от радости. Она повернулась лицом к стене и встала на колени. Руки ее аккуратно ощупали доску, вделанную в кирпичную кладку, и вскоре нашли ржавую щеколду. Морин потянула ее, и заржавевшие петли резко скрипнули в тишине. Лучи света мгновенно метнулись к ней.
Хики позвал снова:
— Мы за тобой никак не угонимся, моя юная леди. Надеюсь, ты больше не доставишь неприятностей твоим поклонникам.
Морин в ответ зло прошипела сквозь зубы:
— Иди к черту, старый мешок костей!
Медленно потянув на себя дверцу, она увидела, как из-за нее выбивается свет. Дверца была достаточно высокая и широкая — площадью примерно три квадратных фута. Быстро захлопнув ее, Морин нашла обломок кирпича и бросила его подальше вдоль стены, чтобы отвлечь внимание преследователей.
Лучи света моментально метнулись на звук. Теперь Морин быстро приоткрыла дверцу на несколько дюймов и просунула в щель голову. На пару секунд резкий свет ослепил ее, но, привыкнув, она разглядела коридор.
Пол коридора проходил футах в четырех ниже. «Прекрасный пол, — подумала Морин, — из белого блестящего винила». Стены были оштукатурены, а потолок, возвышающийся в нескольких футах над ее головой, облицован белой акустической черепицей. Вот уж действительно великолепный коридор. По лицу Морин потекли слезы радости.
Распахнув дверцу пошире, она вытерла глаза и откинула с лица мешавшие волосы. Что-то тут не так, но что? Морин вытянула руку, и ее пальцы свободно прошли сквозь проволочную сетку с крупными ячейками. На проходе висела решетка против крыс.
Глава 40
Бурк вошел во внутренний кабинет епископа и увидел там одного Лэнгли, в задумчивости стоявшего у окна.
— Что? Все уже разбежались? — спросил Бурк. Лэнгли обернулся.
— Где Шрёдер? — вновь спросил Бурк.
— Успокаивает себя… или рвет на себе волосы, или еще что-нибудь. Слышал, что случилось?..
— Да, меня уже известили. Эти проклятые идиоты в соборе собрались взорвать его. А с людьми все в порядке?
— Кардинал сказал, в порядке. Кстати, ты пропустил две ожесточенные схватки: Шрёдер против Шпигель и Шрёдер против Беллини. Бедный Берт! Всегда такой пай-мальчик. — Лэнгли сделал небольшую паузу. — По-моему, он проигрывает.
Бурк кивнул:
— И ты думаешь, это ему понравится или нам… Или тем более Флинну?
Лэнгли недоуменно пожал плечами:
— Все знать невозможно…
Бурк подошел к буфету и обратил внимание на то, что жидкости в графинах оставалось чуть-чуть на донышке.
— И зачем только Бог позволил ирландцам изобрести виски, не знаешь, Лэнгли? — проговорил он.
Лэнгли знал, как ответить:
— А чтобы уберечь мир от их правления.
Бурк рассмеялся.
— Верно! Бьюсь об заклад, — рассудительно произнес он, — что фении за последние сорок восемь часов не дерябнули ни грамма… Слушай, а ты не знаешь женщину по имени Терри О'Нил?
Лэнгли задумался, пытаясь вспомнить.
— Нет, такую я еще не трахал, — сказал он, тотчас же пожалев, что выразился на грубом полицейском жаргоне, и исправился: — Нет, не могу вспомнить это имя. Позвони в офис.
— Звонил еще с нижнего этажа. Никто ничего не знает. Но они сейчас перепроверяют. А как насчет Дэна Моргана?
— Тоже не слыхал. Он что, ирландец?
— Вероятнее всего, из Северной Ирландии. Луиза позвонит, когда что-нибудь прояснится.
— А кто они такие?
— Именно это я и хотел бы узнать. — Бурк налил себе остатки бренди и на мгновение задумался. — Терри О'Нил… Кажется, я видел ее лицо, слышал ее голос, но только никак не могу вспомнить…
Лэнгли перебил его:
— Флинн спрашивает о телевизоре. По договоренности передать его должен ты. — Лэнгли украдкой бросил на Бурка насмешливый взгляд. — Вы вдвоем, видать, и впрямь неплохо столковались.
Несколько секунд Бурк думал, почему Лэнгли сказал так. Хотя их встреча с Флинном произошла при слишком неблагоприятных обстоятельствах, тем не менее он признавал в душе, что Флинн был из того типа людей, которые ему нравились. И как знать, если бы Флинн был полицейским или он сам, Бурк, был в ИРА, то…
— Позвони сейчас же Флинну! — предложил Лэнгли.
Бурк направился к телефону, проговорив:
— Флинн может и подождать.
Убедившись, что в соседних комнатах параллельные с телефоном динамики выключены, он подвинул телефон так, чтобы и Лэнгли мог слышать разговор, и набрал номер полиции Северного округа Центрального Манхэттена.
— Гонсалес? Это лейтенант Бурк. Мой человек уже у вас?
В трубке долго не было ни звука, и Бурк непроизвольно задержал дыхание.
— Он здесь, — наконец ответил Гонсалес. — Всю дорогу орал о дебильных полицейских, их произволе и поливал всех грязью. А еще грозит, что потянет нас в суд за арест без ордера. Кажется, вы говорили, что его нужно охранять?
— Он что, до сих пор у вас?
— Да. И жаждет прогуляться до морского вокзала. Не могу я его больше держать ни минуты. Если меня будут судить за арест без ордера, я потащу и вас с собой.
— Позови-ка его!
— С превеликим удовольствием. Подождите.
В ожидании Бурк решил переброситься словом с Лэнгли:
— Это Фергюсон. Он кое-что знает о Терри О'Нил и Дэне Моргане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159
Лучи света иногда проходили по ее телу, и в эти мгновения Морин застывала как вкопанная. Видимо, благодаря маскировке преследователи никак не могли отличить ее в такой кромешной тьме. Каменная стена снова изогнулась и плавно перешла в кирпичную кладку, которая уже не относилась к фундаменту, а отделяла от него что-то другое. Морин осторожно встала на колени, дотянулась руками до верха стены и нащупала небольшую нишу прямо под бетонным потолком. Она заглянула в эту нишу, но не увидела никакого света, не услышала ни единого звука и не почувствовала ни малейшего шевеления воздуха. Но все же она не теряла уверенности, что вход в подземный лаз где-то совсем рядом. Опять послышался голос, на этот раз Галлахера:
— Морин, ну, пожалуйста, не вынуждай нас стрелять в тебя. Я знаю, ты сохранила мне жизнь. Выходи, будь умницей, и мы тогда все вернемся назад.
Но Морин отлично понимала, что стрелять они не будут, и если даже не из-за взрывчатки, то потому, что опасаются, как бы пуля не отрикошетила от камня. Внезапно ее разозлила их маленькая ложь. За какую идиотку они ее принимают! Хики, ладно — он старый солдат, но Морин на своем опыте знала о войне куда больше, чем Меган или Галлахер читали про нее. И сейчас ей хотелось кричать и ругать их за такой их снисходительный тон.
Морин опять поползла вдоль стены и заметила, что та резко изгибается куда-то вовнутрь. Она походила на подкову, а по форме напоминала галерею наверху. Морин решила, что в данный момент она находится под комнатой для невест или под исповедальней. Вдруг ее рука нащупала сухую доску. У нее даже в груди екнуло от радости. Она повернулась лицом к стене и встала на колени. Руки ее аккуратно ощупали доску, вделанную в кирпичную кладку, и вскоре нашли ржавую щеколду. Морин потянула ее, и заржавевшие петли резко скрипнули в тишине. Лучи света мгновенно метнулись к ней.
Хики позвал снова:
— Мы за тобой никак не угонимся, моя юная леди. Надеюсь, ты больше не доставишь неприятностей твоим поклонникам.
Морин в ответ зло прошипела сквозь зубы:
— Иди к черту, старый мешок костей!
Медленно потянув на себя дверцу, она увидела, как из-за нее выбивается свет. Дверца была достаточно высокая и широкая — площадью примерно три квадратных фута. Быстро захлопнув ее, Морин нашла обломок кирпича и бросила его подальше вдоль стены, чтобы отвлечь внимание преследователей.
Лучи света моментально метнулись на звук. Теперь Морин быстро приоткрыла дверцу на несколько дюймов и просунула в щель голову. На пару секунд резкий свет ослепил ее, но, привыкнув, она разглядела коридор.
Пол коридора проходил футах в четырех ниже. «Прекрасный пол, — подумала Морин, — из белого блестящего винила». Стены были оштукатурены, а потолок, возвышающийся в нескольких футах над ее головой, облицован белой акустической черепицей. Вот уж действительно великолепный коридор. По лицу Морин потекли слезы радости.
Распахнув дверцу пошире, она вытерла глаза и откинула с лица мешавшие волосы. Что-то тут не так, но что? Морин вытянула руку, и ее пальцы свободно прошли сквозь проволочную сетку с крупными ячейками. На проходе висела решетка против крыс.
Глава 40
Бурк вошел во внутренний кабинет епископа и увидел там одного Лэнгли, в задумчивости стоявшего у окна.
— Что? Все уже разбежались? — спросил Бурк. Лэнгли обернулся.
— Где Шрёдер? — вновь спросил Бурк.
— Успокаивает себя… или рвет на себе волосы, или еще что-нибудь. Слышал, что случилось?..
— Да, меня уже известили. Эти проклятые идиоты в соборе собрались взорвать его. А с людьми все в порядке?
— Кардинал сказал, в порядке. Кстати, ты пропустил две ожесточенные схватки: Шрёдер против Шпигель и Шрёдер против Беллини. Бедный Берт! Всегда такой пай-мальчик. — Лэнгли сделал небольшую паузу. — По-моему, он проигрывает.
Бурк кивнул:
— И ты думаешь, это ему понравится или нам… Или тем более Флинну?
Лэнгли недоуменно пожал плечами:
— Все знать невозможно…
Бурк подошел к буфету и обратил внимание на то, что жидкости в графинах оставалось чуть-чуть на донышке.
— И зачем только Бог позволил ирландцам изобрести виски, не знаешь, Лэнгли? — проговорил он.
Лэнгли знал, как ответить:
— А чтобы уберечь мир от их правления.
Бурк рассмеялся.
— Верно! Бьюсь об заклад, — рассудительно произнес он, — что фении за последние сорок восемь часов не дерябнули ни грамма… Слушай, а ты не знаешь женщину по имени Терри О'Нил?
Лэнгли задумался, пытаясь вспомнить.
— Нет, такую я еще не трахал, — сказал он, тотчас же пожалев, что выразился на грубом полицейском жаргоне, и исправился: — Нет, не могу вспомнить это имя. Позвони в офис.
— Звонил еще с нижнего этажа. Никто ничего не знает. Но они сейчас перепроверяют. А как насчет Дэна Моргана?
— Тоже не слыхал. Он что, ирландец?
— Вероятнее всего, из Северной Ирландии. Луиза позвонит, когда что-нибудь прояснится.
— А кто они такие?
— Именно это я и хотел бы узнать. — Бурк налил себе остатки бренди и на мгновение задумался. — Терри О'Нил… Кажется, я видел ее лицо, слышал ее голос, но только никак не могу вспомнить…
Лэнгли перебил его:
— Флинн спрашивает о телевизоре. По договоренности передать его должен ты. — Лэнгли украдкой бросил на Бурка насмешливый взгляд. — Вы вдвоем, видать, и впрямь неплохо столковались.
Несколько секунд Бурк думал, почему Лэнгли сказал так. Хотя их встреча с Флинном произошла при слишком неблагоприятных обстоятельствах, тем не менее он признавал в душе, что Флинн был из того типа людей, которые ему нравились. И как знать, если бы Флинн был полицейским или он сам, Бурк, был в ИРА, то…
— Позвони сейчас же Флинну! — предложил Лэнгли.
Бурк направился к телефону, проговорив:
— Флинн может и подождать.
Убедившись, что в соседних комнатах параллельные с телефоном динамики выключены, он подвинул телефон так, чтобы и Лэнгли мог слышать разговор, и набрал номер полиции Северного округа Центрального Манхэттена.
— Гонсалес? Это лейтенант Бурк. Мой человек уже у вас?
В трубке долго не было ни звука, и Бурк непроизвольно задержал дыхание.
— Он здесь, — наконец ответил Гонсалес. — Всю дорогу орал о дебильных полицейских, их произволе и поливал всех грязью. А еще грозит, что потянет нас в суд за арест без ордера. Кажется, вы говорили, что его нужно охранять?
— Он что, до сих пор у вас?
— Да. И жаждет прогуляться до морского вокзала. Не могу я его больше держать ни минуты. Если меня будут судить за арест без ордера, я потащу и вас с собой.
— Позови-ка его!
— С превеликим удовольствием. Подождите.
В ожидании Бурк решил переброситься словом с Лэнгли:
— Это Фергюсон. Он кое-что знает о Терри О'Нил и Дэне Моргане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159