Гарт прищурился.
- Мы собираемся пробить сегодня вечерком небольшую блокаду, вот и все. Опасное дельце.
- О, Гарт, - с деланным оживлением воскликнула я, - я вся дрожу от нетерпения. Ты же знаешь, как женщин возбуждает опасность! Вы меня возьмете с собой?
Гарт выругался сквозь зубы.
- Мне дела нет до того, что ты делаешь, Элиза. Я тебе уже об этом говорил. Конечно, если ты боишься англичан….
- Боюсь англичан?! Ха-ха! С чего мне бояться англичан? Адмирал Кокрейн - мой лучший любовник. Кто с ним сравнится? Разве что генерал Росс… Британцы - мои друзья, - добавила я с чувственной улыбкой. - От них я не видела ничего, кроме благодеяний.
И, одарив Гарта ледяной улыбкой, я отправилась к Джозефу.
- Слышала, что вечером мы отчаливаем, - сказала я как бы между прочим.
Джозеф покрывал дно судна толстым слоем смолы.
- Верно, Элиза. Надеюсь, ты любишь путешествовать морем.
- Очень люблю. Гарт, вижу, не слишком доволен тем, что я еду с вами. Удивляюсь, как он вообще меня взял. Не обошлось без твоих уговоров, верно, Джозеф?
- Может быть. Ничего, стерпится - слюбится.
Я подставила лицо теплому сентябрьскому солнышку.
- Джозеф, ну зачем Гарт ведет себя со мной как… как чудовище? Даже со злейшим врагом он не стал бы так обращаться. Будь я его противником в политике или на войне, он был бы обходителен, мягок, хитер, как лиса, но очень вежлив. Но я - всего лишь женщина, и только поэтому в его представлении я ниже грязи. Он использует меня и бросает. Я никогда его не прощу. Представляешь, он назвал меня лагерной проституткой!
- Мужчины часто ведут себя странно, когда ревнуют или… или влюблены.
- Скажешь, тоже, Джозеф! В той стране, откуда я родом, влюбленный мужчина не использует женщину как вещь, не ведет себя с ней как тиран и не оскорбляет ее.
- И так бывает, если мужчина боится.
- Уж слишком быстро ты стал рассуждать как заправский американец, - проворчала я, бросив на Джозефа косой взгляд. - Поразительно тонкое видение мира!
- О, и мы, африканцы, умеем быть тонкими, Лиза. Мы тоже влюбляемся и теряем любовь так же, как и вы, белые.
- А ты когда-нибудь любил, Джозеф? - спросила я.
- Я был женат.
- Прости, - сказала я, смутившись, - прости меня, Джозеф, я не знала.
- Откуда ты могла знать? Моя жена и сын погибли, когда белые сожгли нашу деревню. Может быть, я когда-нибудь вернусь на свою родину. Я ведь должен принести Слово Господа в Африку.
Несколько минут Джозеф работал молча, а потом вдруг заговорил вновь:
- У меня был брат, старший брат. Он всегда бегал быстрее и метал копье дальше других. У него не было близких друзей. Он в них не нуждался. Он всегда ходил на охоту один. И он любил опасность. Он говорил, что любит смотреть смерти в лицо.
- И что случилось с твоим братом?
Джозеф рассмеялся.
- О, ничего страшного. Он женился на маленькой женщине из дальнего племени, и она научила его видеть жизнь по-другому. Он стал мудрым правителем. Мы жили в мире с соседями и друг с другом.
Я вздохнула и прилегла на траву.
- Почему все так сложно?
- Так кажется, когда ты взрослеешь, - сказал Джозеф. - Ты просто стала больше думать. Помоги мне зашить паруса, Элиза.
Остаток дня мы провели с Джозефом вместе, чиня паруса и собирая припасы. Гарт со мной не разговаривал, и я делала вид, что его нет.
Отчалили мы вскоре после заката. Я взяла свои вещи на борт и сейчас никак не могла подыскать им место. Гарт набил каюту одеялами, фонарями, оружием: мушкетами, пистолетами и ножами - и громадными, свернутыми в рулон картами устья реки и Чесапикского залива. Наш корабль представлял из себя двухместную шхуну, предназначенную для рыбной ловли. Звучное название «Морской демон» должно было, по мнению автора, возместить недостаток мощи. В шторм одному было с ней не справиться, но двоим в принципе было под силу. Я не собиралась предлагать Гарту свои услуги в качестве матроса, хотя знаний, полученных еще у Лафита, мне бы хватило. Пусть попросит, а я еще подумаю, согласиться или отказать.
Джозеф оказался прав: туман действительно упал, и мы проскользнули из Потомака в залив незамеченными. Джозеф приспустил паруса, чтобы замедлить ход. Я видела фонари на палубах больших кораблей, а к «Королевскому дубу» мы подошли так близко, что черные стволы его пушек смотрели прямо на нас.
Гарт, без всякой необходимости, предупредил меня, чтобы я молчала. Ответив ему ледяным взглядом, я ушла в каюту. Мне вообще не хотелось его видеть, но не позволяли размеры судна. На ночь мы бросили якорь в болотистой заводи, здесь мы были надежно укрыты до тех пор, пока не поднимется туман - наш помощник и мы не выйдем в открытое море. Я легла на палубу, укрывшись одним тонким одеялом. Засыпала я под странные звуки, издаваемые живущими в этих местах болотными тварями.
Проснувшись перед рассветом, я увидела, что Джозеф и Гарт уже на ногах: расправляют паруса, готовясь уплыть с отливом. Белокрылые цапли ловили маленьких рыбок всего лишь в двадцати футах от нашей шхуны. Высокая трава надежно скрывала нас от случайного взгляда. Все здесь дышало покоем и миром, и мне совсем не хотелось покидать это чудесное место.
Утреннее солнце быстро разогнало туман, и резвый ветерок понес нас прямо к морской базе в Норфолке. Я подставила лицо солнцу и соленым брызгам. Целительное тепло согревало мне тело и душу, уносило прочь боль, изгоняло из памяти Эдварда Хеннесси, грубых скотов с грузовых судов на Миссисипи, постепенно уходили в небытие мучительно долгие дни пути до Вашингтона. Как-то сами собой забылись унижение и боль, испытанные мной во время объяснения с Гартом у резиденции генерала Росса. Я вытащила шпильки из волос и решительно мотнула головой. Волосы тяжелой волной упали на плечи. Я чувствовала себя удивительно легко и свободно, и если бы не присутствие Гарта, счастье мое было бы полным. Я не знала, что будет после того, как мы передадим сообщения командующему флотом. Вероятно, мы с Джозефом отправимся в Филадельфию, а Гарт… продолжит свою деятельность в качестве сенатора и патриота.
Всякий раз, обращаясь к Джозефу, я ловила на себе взгляд Гарта. Лицо его неизменно хранило одно и то же выражение холодного безразличия, но я понимала, что за тяжелой неподвижностью черт и поджатыми губами скрываются эмоции куда более сильные. Ненависть? Возможно. Я спиной чувствовала, как сверлят меня его холодные льдистые глаза, и старалась забыть о нем, но тщетно. Гарт, сильный и красивый самец, всегда обладал надо мной некоей властью, и я ничего не могла с этим поделать.
После обеда Гарт и Джозеф принялись обсуждать стратегию англичан. Мне было неуютно рядом с Гартом, и сразу после еды я ушла. К вечеру мы встали на якорь в гавани недалеко от рыбацкого поселения со странным названием «Песчаное дно», у устья одной из небольших речушек, впадавших в Чесапикский залив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
- Мы собираемся пробить сегодня вечерком небольшую блокаду, вот и все. Опасное дельце.
- О, Гарт, - с деланным оживлением воскликнула я, - я вся дрожу от нетерпения. Ты же знаешь, как женщин возбуждает опасность! Вы меня возьмете с собой?
Гарт выругался сквозь зубы.
- Мне дела нет до того, что ты делаешь, Элиза. Я тебе уже об этом говорил. Конечно, если ты боишься англичан….
- Боюсь англичан?! Ха-ха! С чего мне бояться англичан? Адмирал Кокрейн - мой лучший любовник. Кто с ним сравнится? Разве что генерал Росс… Британцы - мои друзья, - добавила я с чувственной улыбкой. - От них я не видела ничего, кроме благодеяний.
И, одарив Гарта ледяной улыбкой, я отправилась к Джозефу.
- Слышала, что вечером мы отчаливаем, - сказала я как бы между прочим.
Джозеф покрывал дно судна толстым слоем смолы.
- Верно, Элиза. Надеюсь, ты любишь путешествовать морем.
- Очень люблю. Гарт, вижу, не слишком доволен тем, что я еду с вами. Удивляюсь, как он вообще меня взял. Не обошлось без твоих уговоров, верно, Джозеф?
- Может быть. Ничего, стерпится - слюбится.
Я подставила лицо теплому сентябрьскому солнышку.
- Джозеф, ну зачем Гарт ведет себя со мной как… как чудовище? Даже со злейшим врагом он не стал бы так обращаться. Будь я его противником в политике или на войне, он был бы обходителен, мягок, хитер, как лиса, но очень вежлив. Но я - всего лишь женщина, и только поэтому в его представлении я ниже грязи. Он использует меня и бросает. Я никогда его не прощу. Представляешь, он назвал меня лагерной проституткой!
- Мужчины часто ведут себя странно, когда ревнуют или… или влюблены.
- Скажешь, тоже, Джозеф! В той стране, откуда я родом, влюбленный мужчина не использует женщину как вещь, не ведет себя с ней как тиран и не оскорбляет ее.
- И так бывает, если мужчина боится.
- Уж слишком быстро ты стал рассуждать как заправский американец, - проворчала я, бросив на Джозефа косой взгляд. - Поразительно тонкое видение мира!
- О, и мы, африканцы, умеем быть тонкими, Лиза. Мы тоже влюбляемся и теряем любовь так же, как и вы, белые.
- А ты когда-нибудь любил, Джозеф? - спросила я.
- Я был женат.
- Прости, - сказала я, смутившись, - прости меня, Джозеф, я не знала.
- Откуда ты могла знать? Моя жена и сын погибли, когда белые сожгли нашу деревню. Может быть, я когда-нибудь вернусь на свою родину. Я ведь должен принести Слово Господа в Африку.
Несколько минут Джозеф работал молча, а потом вдруг заговорил вновь:
- У меня был брат, старший брат. Он всегда бегал быстрее и метал копье дальше других. У него не было близких друзей. Он в них не нуждался. Он всегда ходил на охоту один. И он любил опасность. Он говорил, что любит смотреть смерти в лицо.
- И что случилось с твоим братом?
Джозеф рассмеялся.
- О, ничего страшного. Он женился на маленькой женщине из дальнего племени, и она научила его видеть жизнь по-другому. Он стал мудрым правителем. Мы жили в мире с соседями и друг с другом.
Я вздохнула и прилегла на траву.
- Почему все так сложно?
- Так кажется, когда ты взрослеешь, - сказал Джозеф. - Ты просто стала больше думать. Помоги мне зашить паруса, Элиза.
Остаток дня мы провели с Джозефом вместе, чиня паруса и собирая припасы. Гарт со мной не разговаривал, и я делала вид, что его нет.
Отчалили мы вскоре после заката. Я взяла свои вещи на борт и сейчас никак не могла подыскать им место. Гарт набил каюту одеялами, фонарями, оружием: мушкетами, пистолетами и ножами - и громадными, свернутыми в рулон картами устья реки и Чесапикского залива. Наш корабль представлял из себя двухместную шхуну, предназначенную для рыбной ловли. Звучное название «Морской демон» должно было, по мнению автора, возместить недостаток мощи. В шторм одному было с ней не справиться, но двоим в принципе было под силу. Я не собиралась предлагать Гарту свои услуги в качестве матроса, хотя знаний, полученных еще у Лафита, мне бы хватило. Пусть попросит, а я еще подумаю, согласиться или отказать.
Джозеф оказался прав: туман действительно упал, и мы проскользнули из Потомака в залив незамеченными. Джозеф приспустил паруса, чтобы замедлить ход. Я видела фонари на палубах больших кораблей, а к «Королевскому дубу» мы подошли так близко, что черные стволы его пушек смотрели прямо на нас.
Гарт, без всякой необходимости, предупредил меня, чтобы я молчала. Ответив ему ледяным взглядом, я ушла в каюту. Мне вообще не хотелось его видеть, но не позволяли размеры судна. На ночь мы бросили якорь в болотистой заводи, здесь мы были надежно укрыты до тех пор, пока не поднимется туман - наш помощник и мы не выйдем в открытое море. Я легла на палубу, укрывшись одним тонким одеялом. Засыпала я под странные звуки, издаваемые живущими в этих местах болотными тварями.
Проснувшись перед рассветом, я увидела, что Джозеф и Гарт уже на ногах: расправляют паруса, готовясь уплыть с отливом. Белокрылые цапли ловили маленьких рыбок всего лишь в двадцати футах от нашей шхуны. Высокая трава надежно скрывала нас от случайного взгляда. Все здесь дышало покоем и миром, и мне совсем не хотелось покидать это чудесное место.
Утреннее солнце быстро разогнало туман, и резвый ветерок понес нас прямо к морской базе в Норфолке. Я подставила лицо солнцу и соленым брызгам. Целительное тепло согревало мне тело и душу, уносило прочь боль, изгоняло из памяти Эдварда Хеннесси, грубых скотов с грузовых судов на Миссисипи, постепенно уходили в небытие мучительно долгие дни пути до Вашингтона. Как-то сами собой забылись унижение и боль, испытанные мной во время объяснения с Гартом у резиденции генерала Росса. Я вытащила шпильки из волос и решительно мотнула головой. Волосы тяжелой волной упали на плечи. Я чувствовала себя удивительно легко и свободно, и если бы не присутствие Гарта, счастье мое было бы полным. Я не знала, что будет после того, как мы передадим сообщения командующему флотом. Вероятно, мы с Джозефом отправимся в Филадельфию, а Гарт… продолжит свою деятельность в качестве сенатора и патриота.
Всякий раз, обращаясь к Джозефу, я ловила на себе взгляд Гарта. Лицо его неизменно хранило одно и то же выражение холодного безразличия, но я понимала, что за тяжелой неподвижностью черт и поджатыми губами скрываются эмоции куда более сильные. Ненависть? Возможно. Я спиной чувствовала, как сверлят меня его холодные льдистые глаза, и старалась забыть о нем, но тщетно. Гарт, сильный и красивый самец, всегда обладал надо мной некоей властью, и я ничего не могла с этим поделать.
После обеда Гарт и Джозеф принялись обсуждать стратегию англичан. Мне было неуютно рядом с Гартом, и сразу после еды я ушла. К вечеру мы встали на якорь в гавани недалеко от рыбацкого поселения со странным названием «Песчаное дно», у устья одной из небольших речушек, впадавших в Чесапикский залив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135