Мы лежали опустошенные и немые. Тела наши блестели от пота.
- Жан, не прогоняй меня, - взмолилась я, - пожалуйста, не отсылай меня прочь.
- Не глупи, Элиза, я никогда не прогоню тебя. Если только ты сама захочешь уйти.
- Жан, поедем домой, на Гранд-Терру. Прямо сейчас.
Я знала, что смогу чувствовать себя в безопасности, только находясь вдали от Нового Орлеана, вдали от Гарта.
- Только не сегодня, - ответил Жан.
Он подхватил меня на руки и отнес в постель. Он целовал мне грудь, и шею, и плечи, оставляя следы зубов. Я вскрикивала от боли и наслаждения. Потом он вновь ворвался в меня с безумной яростью, которой я никогда не замечала у него прежде.
Глава 9
ДУЭЛЬ
На следующее утро, упаковывая вещи, мы с Жаном едва смотрели друг на друга и почти не разговаривали. Я ломала голову над тем, догадался ли Жан о Гарте, но ничего не говорила ему.
Вскоре мы благополучно вернулись на Гранд-Терру и погрузились в накопившиеся бумажные дела, пришедшие за время нашего отсутствия в запустение. Ни Жан, ни я не вспоминали об охватившем нас той памятной ночью безумии, но оба понимали, что в наших отношениях произошли изменения. Нежность и теплота ушли, а на смену пришли неутолимый голод и почти животная страсть. Но страсть не могла развеять сгущавшиеся над нами тучи.
Однажды после полудня мы работали с Жаном в библиотеке. Отодвинув в сторону бумаги, он вдруг сказал:
- Я хочу разобраться со всем этим, чтобы не взваливать на тебя слишком много, когда я уеду.
- Уедешь? - переспросила я, отрывая взгляд от колонки с цифрами. - Куда ты собрался, Жан?
- Сам не знаю, - ответил он, неопределенно взмахнув рукой. - Куда-нибудь в море. Мне осточертело сидеть за книгами, Элиза. Я не бумажный червь, я - пират! С тех пор как мы вернулись сюда, меня не покидает чувство, что что-то должно случиться. Но что - не знаю. Не нравится мне это, Элиза. Я - словно в ловушке. Мне не хватает воздуха, жизнь кажется мне скучной и пресной. Я должен уехать.
- В этом есть моя вина, Жан? - тихо сказала я. - Что-то изменилось. Ты это чувствуешь тоже. Скажи, Жан, что происходит? Что я делаю не так?
Он сел рядом и накрыл мою руку своей.
- Все так, дорогая. Ты все так же прекрасна. В моей жизни не хватает опасности, только и всего.
- Возьми меня с собой, Жан, - попросила я, прямо глядя ему в глаза.
- Нет, Элиза, это очень…
- Прошу тебя.
Жан подошел к камину, устремив взгляд на любимого им Рембрандта.
- У меня то же предчувствие, Жан. Та же скука, нервозность. Может быть, если мы будем вместе, мы сможем вернуть…
- Что вернуть, Элиза? - спросил он, не поворачивая головы. В вопросе звучала нескрываемая горечь.
- Как ни назови - то, что мы потеряли, - ответила я твердо. - Ты стал мне чужим, Жан. Ты так отстраненно-вежлив, что мне хочется закричать! Пожалуйста, не отставляй меня в сторону. Позволь мне быть с тобой!
Жан опустил голову. Мы молчали несколько минут, пока Жан не сказал:
- Конечно, я возьму тебя с собой, моя дорогая.
- Жан!
Я подбежала к нему, и он прижал меня к себе.
- Мы зададим им жару, заставим их трепетать от страха, Элиза, - заговорил Жан, и в голосе его послышались нотки прежней уверенности и силы, потом он откинул голову и рассмеялся, как мальчишка. - Ах, я чувствую, как жизнь возвращается ко мне. Мы должны уехать немедленно! Здорово будет снова понюхать пороху. Бог видит, как мне этого не хватало! Я не способен быть… клерком!
Жан переоснастил фрегат и дал ему новое имя - «Элиза». Три месяца «Элиза» бороздила воды Карибского моря, не давая покоя английским и испанским торговым судам. Во мне ничего не осталось от прежней элегантной дамочки, блиставшей в салонах Нового Орлеана, теперь я была пираткой, разбойницей - безжалостной, опасной, свободной. Иногда я переодевалась к ужину в платье, отдавая, не без насмешки, дань светским обычаям, но в основном я одевалась, как все: в свободную рубаху и мужские бриджи. Жан научил меня моряцкому делу, правда, в навигации я так до конца и не разобралась. Он любил смотреть, как ловко я держу штурвал или взбираюсь на реи.
Во время боя я была рядом с моим другом и любовником. Любовь к опасности, жажда приключений - все, о чем я мечтала, упражняясь со шпагой и пистолетами, воплотилось в жизнь, и теперь отрава, о которой предупреждал меня Доминик, будоражила мою кровь. Воспоминания о первом боевом опыте, отвращение к насилию ушли сами собой; мы с Жаном брали от жизни все, захлебываясь наслаждением как одержимые, словно знали, что наши дни сочтены.
Однажды, во время ожесточенного боя (мы напали на корабль с грузом корицы и индиго), меня ранило. Пуля не задела кость, лишь слегка оцарапала предплечье, но на Жана это происшествие подействовало очень сильно. Казалось, что пуля, оставившая меня почти невредимой, попала ему в душу. Что-то сломалось в нем. Он запретил мне появляться на палубе во время схватки.
- Безумие, чистой воды безумие, - твердил он сердито. - Как я вообще мог взять тебя с собой? Посмотри на себя: это мужское платье, растрепанные волосы, а ко всему еще и эта рана! Не твое это дело, Элиза. Я запрещаю тебе нос высовывать из каюты, когда корабль на горизонте.
- Жан, я здесь потому, что хочу этого. Ты все равно не смог бы остановить меня. Я - пират, Жан, и неплохой, получше многих. Столько шума из ничего! Видишь, я вполне могу двигать рукой. - Я пошевелила рукой, чуть поморщившись. - А на наши занятия любовью это вообще не повлияет, обещаю тебе.
- Да поможет мне Бог, сейчас ты заговорила еще и как шлюха! - возмутился Жан. - Что случилось с девушкой, которая так любила вальсировать в красивом муслиновом платье и атласных туфельках?!
Я засмеялась и обняла его.
- Она выросла и превратилась в разбойницу, вот что с ней случилось. Жан, как ты думаешь, губернатор Клайборн назначит цену за мою голову? Мне бы это понравилось.
Но Жан оказался неумолим. Когда на горизонте появлялся корабль, он отсылал меня в каюту, и я металась с пистолетами в руках, кляня Жана за его упрямство.
Однажды мы пустились в погоню за кораблем, не сразу заметив, что перед нами не торговое судно, а небольшая шхуна под американским флагом. Мы ходили кругами, словно приглядываясь друг к другу, и, хотя Жан решил, что корабль не вооружен и не собирается на нас нападать, он приказал мне идти вниз. Я повиновалась. В каюте я прислушивалась к тому, что происходит на палубе, но ничего не могла понять. Ни выстрелов, ни криков, и тем не менее по плеску весел и характерному звуку, с которым ударяется о борт небольшая лодка, я поняла: кто-то с чужого судна поднялся на борт нашей «Элизы».
Уж слишком тихо было на корабле. Я начала нервничать и хотела было сама проверить, что происходит, когда услышала за дверью незнакомые шаги. Схватив пистолеты, я притаилась за дверью, поджидая незваного гостя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
- Жан, не прогоняй меня, - взмолилась я, - пожалуйста, не отсылай меня прочь.
- Не глупи, Элиза, я никогда не прогоню тебя. Если только ты сама захочешь уйти.
- Жан, поедем домой, на Гранд-Терру. Прямо сейчас.
Я знала, что смогу чувствовать себя в безопасности, только находясь вдали от Нового Орлеана, вдали от Гарта.
- Только не сегодня, - ответил Жан.
Он подхватил меня на руки и отнес в постель. Он целовал мне грудь, и шею, и плечи, оставляя следы зубов. Я вскрикивала от боли и наслаждения. Потом он вновь ворвался в меня с безумной яростью, которой я никогда не замечала у него прежде.
Глава 9
ДУЭЛЬ
На следующее утро, упаковывая вещи, мы с Жаном едва смотрели друг на друга и почти не разговаривали. Я ломала голову над тем, догадался ли Жан о Гарте, но ничего не говорила ему.
Вскоре мы благополучно вернулись на Гранд-Терру и погрузились в накопившиеся бумажные дела, пришедшие за время нашего отсутствия в запустение. Ни Жан, ни я не вспоминали об охватившем нас той памятной ночью безумии, но оба понимали, что в наших отношениях произошли изменения. Нежность и теплота ушли, а на смену пришли неутолимый голод и почти животная страсть. Но страсть не могла развеять сгущавшиеся над нами тучи.
Однажды после полудня мы работали с Жаном в библиотеке. Отодвинув в сторону бумаги, он вдруг сказал:
- Я хочу разобраться со всем этим, чтобы не взваливать на тебя слишком много, когда я уеду.
- Уедешь? - переспросила я, отрывая взгляд от колонки с цифрами. - Куда ты собрался, Жан?
- Сам не знаю, - ответил он, неопределенно взмахнув рукой. - Куда-нибудь в море. Мне осточертело сидеть за книгами, Элиза. Я не бумажный червь, я - пират! С тех пор как мы вернулись сюда, меня не покидает чувство, что что-то должно случиться. Но что - не знаю. Не нравится мне это, Элиза. Я - словно в ловушке. Мне не хватает воздуха, жизнь кажется мне скучной и пресной. Я должен уехать.
- В этом есть моя вина, Жан? - тихо сказала я. - Что-то изменилось. Ты это чувствуешь тоже. Скажи, Жан, что происходит? Что я делаю не так?
Он сел рядом и накрыл мою руку своей.
- Все так, дорогая. Ты все так же прекрасна. В моей жизни не хватает опасности, только и всего.
- Возьми меня с собой, Жан, - попросила я, прямо глядя ему в глаза.
- Нет, Элиза, это очень…
- Прошу тебя.
Жан подошел к камину, устремив взгляд на любимого им Рембрандта.
- У меня то же предчувствие, Жан. Та же скука, нервозность. Может быть, если мы будем вместе, мы сможем вернуть…
- Что вернуть, Элиза? - спросил он, не поворачивая головы. В вопросе звучала нескрываемая горечь.
- Как ни назови - то, что мы потеряли, - ответила я твердо. - Ты стал мне чужим, Жан. Ты так отстраненно-вежлив, что мне хочется закричать! Пожалуйста, не отставляй меня в сторону. Позволь мне быть с тобой!
Жан опустил голову. Мы молчали несколько минут, пока Жан не сказал:
- Конечно, я возьму тебя с собой, моя дорогая.
- Жан!
Я подбежала к нему, и он прижал меня к себе.
- Мы зададим им жару, заставим их трепетать от страха, Элиза, - заговорил Жан, и в голосе его послышались нотки прежней уверенности и силы, потом он откинул голову и рассмеялся, как мальчишка. - Ах, я чувствую, как жизнь возвращается ко мне. Мы должны уехать немедленно! Здорово будет снова понюхать пороху. Бог видит, как мне этого не хватало! Я не способен быть… клерком!
Жан переоснастил фрегат и дал ему новое имя - «Элиза». Три месяца «Элиза» бороздила воды Карибского моря, не давая покоя английским и испанским торговым судам. Во мне ничего не осталось от прежней элегантной дамочки, блиставшей в салонах Нового Орлеана, теперь я была пираткой, разбойницей - безжалостной, опасной, свободной. Иногда я переодевалась к ужину в платье, отдавая, не без насмешки, дань светским обычаям, но в основном я одевалась, как все: в свободную рубаху и мужские бриджи. Жан научил меня моряцкому делу, правда, в навигации я так до конца и не разобралась. Он любил смотреть, как ловко я держу штурвал или взбираюсь на реи.
Во время боя я была рядом с моим другом и любовником. Любовь к опасности, жажда приключений - все, о чем я мечтала, упражняясь со шпагой и пистолетами, воплотилось в жизнь, и теперь отрава, о которой предупреждал меня Доминик, будоражила мою кровь. Воспоминания о первом боевом опыте, отвращение к насилию ушли сами собой; мы с Жаном брали от жизни все, захлебываясь наслаждением как одержимые, словно знали, что наши дни сочтены.
Однажды, во время ожесточенного боя (мы напали на корабль с грузом корицы и индиго), меня ранило. Пуля не задела кость, лишь слегка оцарапала предплечье, но на Жана это происшествие подействовало очень сильно. Казалось, что пуля, оставившая меня почти невредимой, попала ему в душу. Что-то сломалось в нем. Он запретил мне появляться на палубе во время схватки.
- Безумие, чистой воды безумие, - твердил он сердито. - Как я вообще мог взять тебя с собой? Посмотри на себя: это мужское платье, растрепанные волосы, а ко всему еще и эта рана! Не твое это дело, Элиза. Я запрещаю тебе нос высовывать из каюты, когда корабль на горизонте.
- Жан, я здесь потому, что хочу этого. Ты все равно не смог бы остановить меня. Я - пират, Жан, и неплохой, получше многих. Столько шума из ничего! Видишь, я вполне могу двигать рукой. - Я пошевелила рукой, чуть поморщившись. - А на наши занятия любовью это вообще не повлияет, обещаю тебе.
- Да поможет мне Бог, сейчас ты заговорила еще и как шлюха! - возмутился Жан. - Что случилось с девушкой, которая так любила вальсировать в красивом муслиновом платье и атласных туфельках?!
Я засмеялась и обняла его.
- Она выросла и превратилась в разбойницу, вот что с ней случилось. Жан, как ты думаешь, губернатор Клайборн назначит цену за мою голову? Мне бы это понравилось.
Но Жан оказался неумолим. Когда на горизонте появлялся корабль, он отсылал меня в каюту, и я металась с пистолетами в руках, кляня Жана за его упрямство.
Однажды мы пустились в погоню за кораблем, не сразу заметив, что перед нами не торговое судно, а небольшая шхуна под американским флагом. Мы ходили кругами, словно приглядываясь друг к другу, и, хотя Жан решил, что корабль не вооружен и не собирается на нас нападать, он приказал мне идти вниз. Я повиновалась. В каюте я прислушивалась к тому, что происходит на палубе, но ничего не могла понять. Ни выстрелов, ни криков, и тем не менее по плеску весел и характерному звуку, с которым ударяется о борт небольшая лодка, я поняла: кто-то с чужого судна поднялся на борт нашей «Элизы».
Уж слишком тихо было на корабле. Я начала нервничать и хотела было сама проверить, что происходит, когда услышала за дверью незнакомые шаги. Схватив пистолеты, я притаилась за дверью, поджидая незваного гостя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135