Владимир Соловьев в своих "Чтениях о Богочеловечестве" подробно
останавливался на вопросе о единстве человеческого тела и его делимости. По
мнению Соловьева, с точки зрения эмпирической человек не является единством,
поскольку он может подвергаться бесконечному разделению:
Признавая подлинное бьггие только за единичным реальным фактом, мы,
будучи логически последовательны, не можем признать настоящим,
действительным существом даже отдельного индивидуального человека:
и он с этой точки зрения должен быть признан за абстракцию только. В
самом деле, возьмем определенную человеческую особь: что находим мы в ней
как в реальности? Прежде всего есть физический организм; но всякий
физический организм есть агрегат множества органических элементов, -- есть
группа в пространстве. Наше тело состоит из множества органов и тканей,
которые все сводятся к различным образом видоизменяемому соединению
мельчайших органических элементов, так называемых клеточек, и с эмпирической
точки зрения нет никаких оснований принимать его соединение за реальную, а
не за собирательную только единицу. Единство физического организма, т. е.
всей этой множественности элементов, является в опыте как только связь, как
отношение, а не как реальная единица1.
Соловьев показывает, что тело человека может делиться до бесконечности,
потому что и атом также бесконечно делим. Исчезновение реальности единицы,
лежащей в основе физической действительности, может привести к исчезновению
реальности как таковой. Вот почему единство человека существует не на
эмпирическом уровне, а дается как "идеальный человек" -- как множество,
отражающее в себе единство Бога и Логоса.
________________
1 Соловьев В. С. Чтения о Богочеловечестве // Соловьев В. С.
Соч.: В 2т. Т. 2. М.: Правда, 1989. С. 115.

256 Глава 9
Эти идеи были разработаны Павлом Флоренским в "Столпе и утверждении
истины" -- книге, которая, вероятно, сыграла важную роль в хармсовском
понимании телесности. Флоренский исходит из того, что человек "дан" нам в
виде тела, которое не относится к бесконечно расщепляемой эмпирии, но именно
выражает идею целого:
Ну что же такое тело? -- Не вещество человеческого организма,
разумеемое как материя физиков, а форму его, да и форму внешних очертаний
его, и всю устроенность его как целого, -- это-то и зовем мы телом2.
Единство тела заставляет нас, по мнению Флоренского, идти от его
"онтологической периферии" к его "онтологическому сердцу", каковым и
является символическое сердце -- точка, ответственная за единство формы
тела.
Деление, измерение, разрезание тела в такой перспективе -- это чисто
эмпирическая процедура, отражающая слепоту к фундаментальной неделимости
"идеального" тела Соловьева. Гомотипия тела, по Флоренскому, -- это
символическое отражение его "истинного" "онтологического" строения в эмпирии
его "оболочки"3. Гомотипия позволяет выделять в теле верх и низ и,
соответственно, отыскивать в "идеальном" человеке единство трех сфер, трех
начал:
Соотношение трех начал чел-го тела, имеющих центры свои в т р е х
частях его, животе, груди и голове, схематически м. б. представлено как
взаимное проникновение этих трех систем, но с наибольшею напряженностью
деятельности, в соответств. части тела4.
Павел Флоренский. Диаграмма трех начал внутри единства человеческого
тела из "Столпа и утверждения истины"
_________________
2 Флоренский П. А. Столп и утверждение истины. М.: Правда, 1990.
С. 264.
3 Там же. С. 266.
4 Там же. С. 730.

Троица существования 257
Флоренский снабдил свой труд диаграммой, на которой он изобразил три
начала внутри единства человеческого тела5. Диаграмма изображает три круга,
расположенные один над другим и соединенные между собой таким образом, что
верхний круг как бы перетекает в средний, а средний -- в нижний. Верхний
круг изображает голову, средний -- грудь, а нижний -- живот. Перетекая в
нижний или проникая в верхний круг, сферы начал занимают часть соседнего
круга. Диаграмма строится так, как будто одна капля частично сохраняется
внутри другой. Такая диаграмма позволяла Флоренскому наглядно представить
деление внутри неразрушаемого единства, олицетворяемого кругом-шаром.
Процесс вознесения
Даниил Хармс. Схема из "Философу. Письмо No З"
Такое капельное, протоплазматическое взаимопроникновение трех частей
было позаимствовано Хармсом, который с небольшими вариациями воспроизвел
трехсферную схему Флоренского в диаграмматическом тексте под названием
"Философу. Письмо No З" (8--9 октября 1937)6. Диаграммы определены Хармсом
как "Рисованные изображения соотношений между различными элементами
человеческого организма с пояснениями". Хармс воспроизводит схему
Флоренского, но изображает ее цветными карандашами. Зеленый у него -- цвет
души, синий -- разума, оранжевый -- цвет низших чувств. Хармс
____________
5 Там же.
6 Воспроизведено в цвете на вкладках журнала "Театр" (1991. No 11).

258 Глава 9
изображает на серии диаграмм вознесение как постепенное проникновение
желтого цвета (цвета духа) в низлежащие сферы. Таким образом, ему удается
передать единство формы, в котором происходит взаимопроникновение цветов.
Тройственность в такой диаграмме максимально сохраняет свое единство.
Идеальное тело, как некое единое множество, по Флоренскому и Хармсу, не
может быть расчленено. Оно может лишь быть представлено как троичность, не
разрушающая единства.
В основу кладется число три, то самое, которое Мабр обнаруживает
вписанным в сердце человека при разрезании и которое, по мнению Липавского,
составляет основу принципа организации человеческого тела, его симметрии.
При этом троичность возникает в теле в результате деления:
Когда "все" познается, т.е. делится, оно делится непременно на три
части: устанавливается разность, а разность есть отношение двух вещей, при
котором само отношение разности становится третьей вещью. Само тело человека
построено по этому принципу: оно симметрично и имеет туловище (Логос, 40).
Хотя Хармс и принимает идею троичности, он не может согласиться с
кратностью тела, с его делимостью без остатка, задаваемой гомотипией. Он
утверждает:
Наш способ деления вообще, очевидно, неправилен. Мы как бы пользуемся
целыми числами, а в природе границы проходят на каких-то дробях (Логос, 25).
Иначе говоря, Хармс не хочет признать абстрактного качества счисления,
предъявляя числам ту претензию, что они не соответствуют природному делению
вещей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155