The Doctrine of the Divine Name: An
Introduction to Classical Kabbalistic Theology. Atlanta: Sholars Press,
1988. P. 121.
22 С раем связано множество каббалистических интерпретаций, некоторые
из которых представляют для нас интерес. Известный талмудический анекдот,
пересказанный в "Зогаре", сопоставляет четыре реки рая с четырьмя уровнями
экзегетики (Le Zohar. T. 1. Paris:
Verdier, 1981. Комментарий по этому поводу см.: Scholem Gershom
G. La Kabbale et sa symbolique. Paris: Payot, 1966. P. 69--71). Четыре
мудреца пытались войти в рай (PARDES), однако удалось это только бен Акибе,
который проник в него через букву S -- мистический смысл:
Sod. Дело в том, что рай буквально составлен из букв тетраграмматона.
Так, река, вытекающая из рая, сверху, из бесконечно трансцендентного мира, и
иссякающая внизу (ср.: Исайя, 19:5), представлена буквой Y ("йод"), а сам
нижний мир буквой Н ("хе"). Та же самая река в раю -- это буква V ("вав")
(Le Zohar. Р. 149). Та же буква "вав" в раю обозначает дерево жизни (Ibid.
Р. 151) и т.д.
Окно 51
неарного типа. Когда цепочка означающих разрушается, спрессовывается в
точку, которая может быть сведена к букве, элемент, до которого
спрессовывается синтагма, как бы вытесняется из темпоральности в
атемпоральное парадигматическое пространство. Жак Лакан показал,
каким образом слово "дерево" (все то же райское дерево, та же буква "вав") в
состоянии изоляции может коллапсировать, подвергаться декомпозиции и
трансформироваться в буквы, обнаруживаясь в форме креста или в знаке
дихотомии -- Y23.
Это спрессовывание слова в букву -- это одновременно и его переход в
изображение. Буква не просто остаток слова, она, как и любой граф,
зачаточная "фигура", через нее пробивается фигурация. То, что Y
оказывается и деревом, и знаком дихотомии, означает, что такой переход
совершился.
Кант использовал метафору монограммы при обсуждении "схемы чувственных
понятий". Схема, как и монограмма, представлялась ему "фигурой в
пространстве", не имеющей еще никакой предметной конкретности, но делающей
возможным само появление образов24. Монограмма как бы предобраз, чистая
"схема", "фигура", какая-то запись в пространстве, из которой что-то может
развернуться затем в чувственный образ предмета.
Луи Марен связал монограмму с утопическим пространством, с фигурой
"опространствливания" утопического дискурса:
...монограмма -- это запись, но множественная. В единую форму,
которую линии прочерчивают в пространстве воображения, вписаны несколько
букв; несколько значимых пространственных очертаний дурачат друг друга и
составляют фигуру имени. Таков код, позволяющий нам расшифровывать
большую единицу означаемого, внутри единой записи. Эта единица дается здесь,
но в скрытом виде. Она -- происхождение и продуктивный источник, но при этом
ее нет в означающем в самом непосредственном смысле слова25.
Монограмма -- одновременно и перенасыщенная запись, в которой совмещено
несколько знаков, и некая пустота, создаваемая отмеченным Мареном
"отсутствием". Она буквально из себя самой запускает механизм субституции,
парадигматической селекции, ведь в ней всегда есть одновременно и
"отсутствие", и переизбыток скрытых элементов.
Но этот семантический механизм монограммы возможен только благодаря
первичной изоляции букв и их элементов.
Какой смысл имеет эта изоляция? Наша речь дается нам как континуум.
Только наши аналитические способности могут расчленить ее вплоть до
минимальных смыслоразличительных единиц -- фонем.
______________
23 Lacan Jacques. L'instance de la lettre dans 1'inconscient ou
la raison depuis Freud // Ecrits I. Paris: Seuil, 1970. P. 261.
24 "...Схема чувственных понятий (как фигур в пространстве) есть
продукт и как бы монограмма чистой способности воображения a priori; прежде
всего благодаря схеме и сообразно ей становятся возможными образы..."
(Кант. Критика чистого разума / Пер. Н. Лосского. М.: Мысль, 1994. С.
125).
25 Mann Louis. Utopics: The Semiological Play of Textual Spaces.
Atlantic Highlands: Humanities Press International, 1984. P. 10.
52 Глава 2
Основной механизм членения речевого континуума в культуре -- это
алфавит, буквы. Именно буквы делают очевидной невидимую дискретность цепочки
означающих, в том числе и существование фонем.
Принципиальную роль в членящем действии букв сыграла реформа алфавита,
проведенная в Древней Греции. Здесь знаки силлабического финикийского письма
подверглись дополнительному расчленению и впервые возникли отдельные графы
для обозначения гласных и согласных. То, что согласные были впервые выделены
из слогов, -- чрезвычайно важно. Дело в том, что согласная как таковая, без
гласной, не может звучать, она соноризируется гласной и таким образом
манифестируется. Тот факт, что согласные получили обозначение отдельно от
гласных (и, следовательно, слогов), свидетельствует о существенном шаге,
сделанном греками в абстрагировании звучания на письме. Отныне обозначение
получили незвучащие разделители континуума, специальные графы были
приспособлены для обозначения границ между гласными.
Платон в "Филебе" устами Сократа описал это алфавитное расчленение
первичного Единого:
Первоначально некий бог или божественный человек обратил внимание на
беспредельность звука. В Египте, как гласит предание, некий Тевт первый
подметил, что гласные буквы [звуки] в беспредельности представляют собою не
единство, но множество; что другие буквы -- безгласные, но все же причастны
некоему звуку и что их также определенное число; наконец, к третьему Тевт
причислил те буквы, которые теперь у нас называются немыми. После этого он
стал разделять все до единой безгласные и немые и поступил таким же образом
с гласными и полугласными, пока не установил их числа и не дал каждой в
отдельности и всем вместе названия "буква" ["первоначало"]26.
Членение Единого алфавитом оказывается эквивалентом сотворению мира из
Единого. Буквы оказываются манифестацией множества из нечленимого
первозвука27.
Современный алфавит -- инструмент членения и разграничения, разрушения
континуальности. Сама структура окна как монограммы -- это также диаграмма
деления, отграничения, отсечения пространств. Это структура пустоты, в
которую вписаны границы.
Лакан был прав, когда утверждал, что изолирование элементов речи
необходимо для того, чтобы запустить механизм парадигматической субституции,
на котором в конечном счете основан весь процесс фигурации. Мы можем мыслить
метафорами и метонимиями только потому, что смогли изолировать элементы,
свести их к "букве" и тем самым включить в игру подмен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
Introduction to Classical Kabbalistic Theology. Atlanta: Sholars Press,
1988. P. 121.
22 С раем связано множество каббалистических интерпретаций, некоторые
из которых представляют для нас интерес. Известный талмудический анекдот,
пересказанный в "Зогаре", сопоставляет четыре реки рая с четырьмя уровнями
экзегетики (Le Zohar. T. 1. Paris:
Verdier, 1981. Комментарий по этому поводу см.: Scholem Gershom
G. La Kabbale et sa symbolique. Paris: Payot, 1966. P. 69--71). Четыре
мудреца пытались войти в рай (PARDES), однако удалось это только бен Акибе,
который проник в него через букву S -- мистический смысл:
Sod. Дело в том, что рай буквально составлен из букв тетраграмматона.
Так, река, вытекающая из рая, сверху, из бесконечно трансцендентного мира, и
иссякающая внизу (ср.: Исайя, 19:5), представлена буквой Y ("йод"), а сам
нижний мир буквой Н ("хе"). Та же самая река в раю -- это буква V ("вав")
(Le Zohar. Р. 149). Та же буква "вав" в раю обозначает дерево жизни (Ibid.
Р. 151) и т.д.
Окно 51
неарного типа. Когда цепочка означающих разрушается, спрессовывается в
точку, которая может быть сведена к букве, элемент, до которого
спрессовывается синтагма, как бы вытесняется из темпоральности в
атемпоральное парадигматическое пространство. Жак Лакан показал,
каким образом слово "дерево" (все то же райское дерево, та же буква "вав") в
состоянии изоляции может коллапсировать, подвергаться декомпозиции и
трансформироваться в буквы, обнаруживаясь в форме креста или в знаке
дихотомии -- Y23.
Это спрессовывание слова в букву -- это одновременно и его переход в
изображение. Буква не просто остаток слова, она, как и любой граф,
зачаточная "фигура", через нее пробивается фигурация. То, что Y
оказывается и деревом, и знаком дихотомии, означает, что такой переход
совершился.
Кант использовал метафору монограммы при обсуждении "схемы чувственных
понятий". Схема, как и монограмма, представлялась ему "фигурой в
пространстве", не имеющей еще никакой предметной конкретности, но делающей
возможным само появление образов24. Монограмма как бы предобраз, чистая
"схема", "фигура", какая-то запись в пространстве, из которой что-то может
развернуться затем в чувственный образ предмета.
Луи Марен связал монограмму с утопическим пространством, с фигурой
"опространствливания" утопического дискурса:
...монограмма -- это запись, но множественная. В единую форму,
которую линии прочерчивают в пространстве воображения, вписаны несколько
букв; несколько значимых пространственных очертаний дурачат друг друга и
составляют фигуру имени. Таков код, позволяющий нам расшифровывать
большую единицу означаемого, внутри единой записи. Эта единица дается здесь,
но в скрытом виде. Она -- происхождение и продуктивный источник, но при этом
ее нет в означающем в самом непосредственном смысле слова25.
Монограмма -- одновременно и перенасыщенная запись, в которой совмещено
несколько знаков, и некая пустота, создаваемая отмеченным Мареном
"отсутствием". Она буквально из себя самой запускает механизм субституции,
парадигматической селекции, ведь в ней всегда есть одновременно и
"отсутствие", и переизбыток скрытых элементов.
Но этот семантический механизм монограммы возможен только благодаря
первичной изоляции букв и их элементов.
Какой смысл имеет эта изоляция? Наша речь дается нам как континуум.
Только наши аналитические способности могут расчленить ее вплоть до
минимальных смыслоразличительных единиц -- фонем.
______________
23 Lacan Jacques. L'instance de la lettre dans 1'inconscient ou
la raison depuis Freud // Ecrits I. Paris: Seuil, 1970. P. 261.
24 "...Схема чувственных понятий (как фигур в пространстве) есть
продукт и как бы монограмма чистой способности воображения a priori; прежде
всего благодаря схеме и сообразно ей становятся возможными образы..."
(Кант. Критика чистого разума / Пер. Н. Лосского. М.: Мысль, 1994. С.
125).
25 Mann Louis. Utopics: The Semiological Play of Textual Spaces.
Atlantic Highlands: Humanities Press International, 1984. P. 10.
52 Глава 2
Основной механизм членения речевого континуума в культуре -- это
алфавит, буквы. Именно буквы делают очевидной невидимую дискретность цепочки
означающих, в том числе и существование фонем.
Принципиальную роль в членящем действии букв сыграла реформа алфавита,
проведенная в Древней Греции. Здесь знаки силлабического финикийского письма
подверглись дополнительному расчленению и впервые возникли отдельные графы
для обозначения гласных и согласных. То, что согласные были впервые выделены
из слогов, -- чрезвычайно важно. Дело в том, что согласная как таковая, без
гласной, не может звучать, она соноризируется гласной и таким образом
манифестируется. Тот факт, что согласные получили обозначение отдельно от
гласных (и, следовательно, слогов), свидетельствует о существенном шаге,
сделанном греками в абстрагировании звучания на письме. Отныне обозначение
получили незвучащие разделители континуума, специальные графы были
приспособлены для обозначения границ между гласными.
Платон в "Филебе" устами Сократа описал это алфавитное расчленение
первичного Единого:
Первоначально некий бог или божественный человек обратил внимание на
беспредельность звука. В Египте, как гласит предание, некий Тевт первый
подметил, что гласные буквы [звуки] в беспредельности представляют собою не
единство, но множество; что другие буквы -- безгласные, но все же причастны
некоему звуку и что их также определенное число; наконец, к третьему Тевт
причислил те буквы, которые теперь у нас называются немыми. После этого он
стал разделять все до единой безгласные и немые и поступил таким же образом
с гласными и полугласными, пока не установил их числа и не дал каждой в
отдельности и всем вместе названия "буква" ["первоначало"]26.
Членение Единого алфавитом оказывается эквивалентом сотворению мира из
Единого. Буквы оказываются манифестацией множества из нечленимого
первозвука27.
Современный алфавит -- инструмент членения и разграничения, разрушения
континуальности. Сама структура окна как монограммы -- это также диаграмма
деления, отграничения, отсечения пространств. Это структура пустоты, в
которую вписаны границы.
Лакан был прав, когда утверждал, что изолирование элементов речи
необходимо для того, чтобы запустить механизм парадигматической субституции,
на котором в конечном счете основан весь процесс фигурации. Мы можем мыслить
метафорами и метонимиями только потому, что смогли изолировать элементы,
свести их к "букве" и тем самым включить в игру подмен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155