Падение 95
Марен говорил как о ""скачке" от взгляда одного у окна к дискурсу
другого, того, кто там проходит, от "он" к "я"..."45
Эта ломка дискурса хорошо видна на примере финальной сцены "Крестовых
сестер" Алексея Ремизова, где Маракулин выбрасывается из окна. Сцена сначала
строится как детальное описание ощущений Маракулина, кончающееся падением:
И вот перепорхнуло сердце, переполнилось, вытянуло его всего, вытянулся
он весь, протянул руки -- --
И не удержавшись, с подушкой полетел с подоконника вниз... И услышал
Маракулин, как кто-то, точно в трубочку из глубокого колодца, сказал со дна
колодца:
-- Времена созрели, исполнилась чаша греха, наказание близко. Вот как у
нас, лежи! Одним стало меньше, больше не встанешь. Болотная голова.
Маракулин лежал с разбитым черепом в луже крови на камнях на Бурковом
дворе46.
Повествователь сначала буквально сливается с Маракулиным, но падение
его оказывается как бы отпадением от рассказчика и самого себя. Маракулин
выпадает в "колодец". Падение задает дистанцию, и вместо голоса
повествователя издалека приходит "чей-то" голос.
Маракулин продолжает фиксировать ощущения в то время, как для
рассказчика уже он мертв. Расслоение пространственное выливается в
расслоение временное. Голос, доносящийся издалека, из колодца, доходит уже
не к телу Маракулина, а как бы к его душе, от тела отлетающей. Расстояние от
рассказчика -- это и расстояние души от тела. Вся ситуация падения строится
на разломе ясного соотношения дискурсивных ролей -- кто пишет, кто говорит,
кто слышит. Разлом этот проходит через чередование-смену пассивного и
активного.
Мандельштам также соединяет падение с синтаксической ломкой речи,
"враньем", путаницей ролей, невнятицей47. В "Стансах", однако, где он
упоминает собственный прыжок из окна в порыве безумия, прыжок
восстанавливает расслоение, распад мира, преодолевает "кутерьму" да "враки",
собирает "я" воедино: "Прыжок -- и я в уме".
_________________
45 Marin Louis. Lectures traversieres. P. 219.
46 Ремизов А. М. Избранное. М.: Худлит, 1977. С. 311.
47 Сначала в январе 1925 года:
Жизнь упала как зарница,
Как в стакан воды ресница,
Изолгавшись на корню <... >
Разве кошка, встрепенувшись,
Диким зайцем обернувшись,
Вдруг простегивает путь,
Исчезает где-нибудь...
Как дрожала губ малина,
Как поила чаем сына,
Говорила наугад, Ни к чему и невпопад...
Как нечаянно запнувшись,
Изолгавшись, улыбнувшись...
(Мандельштам О. Э. Соб. соч. Т. 1. М.: Терра, 1991. С. 147)

96 Глава 3
Ситуация, разрешаемая прыжком, подобна галлюцинации Шишнарфнэ у Белого.
Она также связана с расслоением "я". Надежда Мандельштам так описывает
мандельштамовские галлюцинации времен "прыжка":
Они ощущались не как внутренний голос, а как нечто насильственное и
совершенно чуждое. <...> Он [Мандельштам] объяснял, что голоса, которые он
слышит, не могут идти изнутри, а только извне: не его словарь. "Этого я не
мог даже мысленно произнести" -- таков был его довод в пользу реальности
этих голосов48.
Прыжок лишь отчасти снимает эту остроту расслоения, Мандельштам как бы
падает в самого себя, оставляя "чужое Я" на подоконнике49 . Но в обоих
случаях речь идет о состоянии некоего распада инстанции, порождающей
дискурс, синтаксического надлома.
Ситуация падения, выпадения, встречи вписывается в структуру речи,
которая может пониматься как разнообразие встреч предиката с объектом,
"темы" и "ремы". Само слово "падеж" включает в себя этот оттенок падения.
Хайдеггер так описал первоначальное существо греческого падежа --
ptosis или enklisis:
Слова ptosis и enklisis означают падение, опрокидывание,
наклон. Это предполагает отклонение от стояния вертикально и прямо50.
Это состояние стояния (im Stand bleiben), по мнению Хайдеггера,
понималось греками как бытие, как присутствие и одновременно как
пред-стояние и предоставление. Стояние предполагает наличие формы, то есть
некой границы, а потому пред-стояние как пред-ставление -- это также и
само-презентация, явление видимости -- эйдоса. У греков само слово
может "стоять", пред-стоять, а потому как бы быть видимым:
На письме разговорная речь является, чтобы стоять. Язык есть, то есть
стоит в письменной форме слова, в письменных знаках, буквах,
grammata. Соответственно грамматика представляет язык в бытии. Но в
потоке речи язык вытекает в непостоянное51.
Падеж -- это как раз такое выпадение стоящего в непостоянное,
энтелехии в фюсис.
Форма окна -- монограмматической, вневременной конструкции -- позволяет
тексту Хармса как бы "стоять", если использовать хайдеггеровский лексикон,
не выпадая в речь, не вытекая в непостоянное.
_________________
48 Мандельштам Надежда. Воспоминания. Paris: YMCA-Press, 1982.
С. 69.
49 В ситуации прыжка это выпадение из "чужого Я" выражается в выпадении
из собственного пиджака (визитки Парнока, "шинели").
Вдова вспоминала: "Он вывернулся из рукавов и рухнул вниз, и я услышала
шум падения -- что-то шлепнулось -- и крик... Пиджак остался у меня в руках"
(Мандельштам Надежда. Воспоминания. С. 63). Хочу вновь обратить
внимание на признаки синтаксического слома в описании: "Он вывернулся...",
"что-то шлепнулось"... Мандельштам трансформируется в падении из "он" в
"что-то".
50 Heidegger Martin. An Introduction to Metaphysics. New Haven;
London: Yale University Press, 1959. P. 59.
51 Ibid. P. 64.

Падение 97
Коллапс линеарности в монограмме -- это форма беспамятства, из которой
дискурс выпадает в темпоральность. Именно в форме окна язык дается как
видимое, как эйдос, он пред-стоит и представляет себя. Он буквально является
графом -- видимым абрисом. Поток речи размыкает эту вертикаль "бытия" в
непостоянство становления, форма падает в падеж, в ptosis, в
enklisis. Одновременно складываются синтаксические связи, соединяются
между собой "тема" и "рема". Происходит встреча, выражающая непостоянство
речи, в которой субъект и объект находятся в некой опасной нестабильности.
11
Падение в таком понимании отсьыает нас к догалилеевской физике, к
представлениям о динамике времен Аристотеля. Пол Фейерабенд так
сформулировал смысл эпистемологической реформы Нового времени относительно
концепции движения:
...метод Галилея резко сузил содержание динамики. Аристотелевская
динамика была общей теорией изменения, включающей перемещение в
пространстве, качественные изменения, возникновение и уничтожение, она также
подводила теоретическую базу под теорию колдовства. Динамика Галилея и его
последователей имеет дело только с перемещением в пространстве, и при этом
только с перемещением в пространстве материи52 .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155