Тут приходят продать или купить, но вместо этого
получают, например... по голове.
Машина-касса оказывается машиной, которая как бы перемалывает
необмениваемые "грибы" в числовые эквиваленты. Машина эта работает
практически независимо от человека. Из всех хармсовских машин она больше
всего напоминает мельницу. Ее достаточно вертеть, и она работает сама по
себе. Хармс, однако, уготовал Маше странную судьбу: "Маша вертела, вертела
кассу и вдруг умерла". Когда же мертвую кассиршу хотят "убрать", выясняется,
что Маша не вполне была кассиршей:
А Продавец из фруктового отдела говорит: "Нет, это неправда, она была
не кассирша. Она только ручку вертела. А кассирша вон сидит" (Х2, 119).
Выясняется, что между человеком, вертящим кассу, и кассиршей есть
различие. Чтобы скрыть случившееся, заведующий решает посадить за кассу
покойницу: "Посадим покойницу за кассу, может публика и не разберет, кто за
кассой сидит" (Х2, 120).
Кассирша -- как бы часть мертвого аппарата13, а потому может и мертвая
кассирша сидеть за кассой. Касса -- это аппарат "вещной", нечеловеческой
серийности. В самом истоке его функционирования происходят какие-то
иррациональные подмены. Так, живую кассиршу выволакивают хоронить вместо
мертвой, которая оказывается вовсе и не кассиршей, а лишь Машей, вертевшей
кассу.
Рассказ кончается финалом, связывающим "Кассиршу" со "Случаями":
Толпа готова была хоть до самого вечера стоять около кооператива. Но
кто-то сказал, что в Фонарном переулке из окна старухи вываливаются. Тогда
толпа возле кооператива поредела, потому что многие перешли в Фонарный
переулок (Х2, 121).
Этот финал, не просто подключает "Кассиршу" к "Случаям", он
устанавливает некую непрерывность развития повествовательной серии. То, что
произошло в "Кассирше", не прерывается, а продолжается странным, прихотливым
образом в "Вываливающихся старухах", конец которых подчеркивает
непрерывность серии и ее цикличность, а также высвечивает происходящее в
"Старухах" как некий макабр, смешивающий живое и мертвое. Напомню, что
рассказчику "Вываливающихся старух" наскучивает наблюдать за их вполне
механическим падением, и он уходит на Мальцевский рынок, "где,
говорят, одному слепому подарили вязаную шаль" (ПВН, 356).
Новый текст завершается на рынке, где начиналось повествование
"Кассирши" и где опять ничего не продают и не покупают,
Мертвая кассирша, таким образом, участвует в некой серии, серии
событий, которые мы не можем между собой соотнести в терминах
________________
13 Больше всего это напоминает мертвого велосипедиста из "Сверхсамца"
Альфреда Жарри, который настолько включен в машину, что продолжает гонку
после смерти.
Серии 357
постигаемого нами формального порядка, но которые все же являются
серией, правда, такой, в которой семь может следовать за восемью.
6
В 1930 году Хармс написал текст, целиком посвященный
экспериментированию с серийностью. Это "Балет трех неразлучников"14.
Процитирую его целиком:
Музыка.
Выходят три.
Три на клетке 8, стоят в положении х , лицом в публику.
х х
Подготовительные движения ног, рук и головы.
Три бегут по диагонали на клетку 3.
Движение вдоль просцениума на клетку 1.
Взаимное положение все время сохраняется -- х
х х
С клетки 1 судорожно идут на клетку 8.
Движение прямое 5--8--5--5--8.
Движение прямое 8--9--8.
Три падает косо в клетку 4.
Поднимается в клетку 8.
Бег на месте.
Танец голов.
Три ползут на четвереньках, ногами к зрителю.
Три встают.
Три меняют взаимное положение на х х х.
Движение прямое 3--8--1.
Пятятся задом и садятся в клетке 6 на стул.
Три встают.
Движение 6--5--8--7.
Три стоят.
Три на четвереньках идут в клетку 1.
Занавес
987
456
321
х х
x
(Х2, 26-27)
Что происходит в этом странном тексте? Во-первых, существенно, что
перед нами "балет". Текст начинается со слова "музыка". Музыка, хотя и не
присутствует в словесном тексте, но как бы постоянно существует параллельно
ему. Присутствие музыки важно потому, что
_______________
14 "Балет" напоминает хореографические опыты Гурджиева с движением
"энеаграммы" -- магического девятиугольника. Танцующие располагались внутри
нарисованной на полу энеаграммы на местах, обозначенных цифрами от одного до
девяти, а затем начинали передвигаться в сложном порядке, предопределенном
числами
358 Глава 12
музыка -- один из классических примеров серийности. Мелодия
организована по серийному принципу. На нем основывается наше интуитивное
чувство музыкального развития. Неслышимая музыка придает "Балету" Хармса
связность.
Амбивалентность "Балета" заключается в том, что в нем действует число
три, а может быть, три танцовщика. Хармс не уточняет, о ком, собственно,
идет речь. Три -- это три разных тела или предмета, но указание на
"подготовительные движения ног, рук и головы" как будто свидетельствуют о
том, что перед нами единое человеческое тело. Нельзя поэтому исключить того,
что речь идет именно о трех частях одного тела. В одном случае "три бегут",
в другом "три падает". Эта неопределенность заставляет нас понимать "три"
как некое число-тело, или число тел, которое функционирует как "число-тело",
потому что "три", хотя Хармс и указывает на взаимное перераспределение
элементов в пространстве, всегда неразделимы. Они вместе стоят, ползут,
переходят из клетки в клетку.
Имеется еще один набор чисел. Ими обозначены "клетки" -- клетка 8,
клетка 1, клетка 3 и т. д. Балет -- это движение одного числа по клеткам
других чисел.
Три бегут по диагонали на клетку 3.
Движение вдоль просцениума на клетку 1.
Значит, "три" могут находиться на клетке три, а могут и на клетке
другого числа. Хармс как будто разделяет между собой числа-тела, и
числа-места. Число-тело может быть на своем месте ("три" на трех), а
может быть и совершенно на другом месте.
Что значат эти клетки-места? Они играют роль некоего механизма, своего
рода "абаки", ведающей движением и распределением чисел-костяшек. Балет
действует как счетная машина. В конце текста Хармс предлагает нам некую
схему расположения чисел. По-видимому, это и есть схема мест. Во всяком
случае, если читать текст, сверяя его со схемой в конце, то кроме одной
неурядицы все остальные движения вполне соответствуют расположению мест. С
восьми по диагонали к 3, оттуда вдоль просцениума на единицу. Движения
8--9--8 и 5--8-- 5--5--8 -- это перемещения по горизонтали и вертикали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
получают, например... по голове.
Машина-касса оказывается машиной, которая как бы перемалывает
необмениваемые "грибы" в числовые эквиваленты. Машина эта работает
практически независимо от человека. Из всех хармсовских машин она больше
всего напоминает мельницу. Ее достаточно вертеть, и она работает сама по
себе. Хармс, однако, уготовал Маше странную судьбу: "Маша вертела, вертела
кассу и вдруг умерла". Когда же мертвую кассиршу хотят "убрать", выясняется,
что Маша не вполне была кассиршей:
А Продавец из фруктового отдела говорит: "Нет, это неправда, она была
не кассирша. Она только ручку вертела. А кассирша вон сидит" (Х2, 119).
Выясняется, что между человеком, вертящим кассу, и кассиршей есть
различие. Чтобы скрыть случившееся, заведующий решает посадить за кассу
покойницу: "Посадим покойницу за кассу, может публика и не разберет, кто за
кассой сидит" (Х2, 120).
Кассирша -- как бы часть мертвого аппарата13, а потому может и мертвая
кассирша сидеть за кассой. Касса -- это аппарат "вещной", нечеловеческой
серийности. В самом истоке его функционирования происходят какие-то
иррациональные подмены. Так, живую кассиршу выволакивают хоронить вместо
мертвой, которая оказывается вовсе и не кассиршей, а лишь Машей, вертевшей
кассу.
Рассказ кончается финалом, связывающим "Кассиршу" со "Случаями":
Толпа готова была хоть до самого вечера стоять около кооператива. Но
кто-то сказал, что в Фонарном переулке из окна старухи вываливаются. Тогда
толпа возле кооператива поредела, потому что многие перешли в Фонарный
переулок (Х2, 121).
Этот финал, не просто подключает "Кассиршу" к "Случаям", он
устанавливает некую непрерывность развития повествовательной серии. То, что
произошло в "Кассирше", не прерывается, а продолжается странным, прихотливым
образом в "Вываливающихся старухах", конец которых подчеркивает
непрерывность серии и ее цикличность, а также высвечивает происходящее в
"Старухах" как некий макабр, смешивающий живое и мертвое. Напомню, что
рассказчику "Вываливающихся старух" наскучивает наблюдать за их вполне
механическим падением, и он уходит на Мальцевский рынок, "где,
говорят, одному слепому подарили вязаную шаль" (ПВН, 356).
Новый текст завершается на рынке, где начиналось повествование
"Кассирши" и где опять ничего не продают и не покупают,
Мертвая кассирша, таким образом, участвует в некой серии, серии
событий, которые мы не можем между собой соотнести в терминах
________________
13 Больше всего это напоминает мертвого велосипедиста из "Сверхсамца"
Альфреда Жарри, который настолько включен в машину, что продолжает гонку
после смерти.
Серии 357
постигаемого нами формального порядка, но которые все же являются
серией, правда, такой, в которой семь может следовать за восемью.
6
В 1930 году Хармс написал текст, целиком посвященный
экспериментированию с серийностью. Это "Балет трех неразлучников"14.
Процитирую его целиком:
Музыка.
Выходят три.
Три на клетке 8, стоят в положении х , лицом в публику.
х х
Подготовительные движения ног, рук и головы.
Три бегут по диагонали на клетку 3.
Движение вдоль просцениума на клетку 1.
Взаимное положение все время сохраняется -- х
х х
С клетки 1 судорожно идут на клетку 8.
Движение прямое 5--8--5--5--8.
Движение прямое 8--9--8.
Три падает косо в клетку 4.
Поднимается в клетку 8.
Бег на месте.
Танец голов.
Три ползут на четвереньках, ногами к зрителю.
Три встают.
Три меняют взаимное положение на х х х.
Движение прямое 3--8--1.
Пятятся задом и садятся в клетке 6 на стул.
Три встают.
Движение 6--5--8--7.
Три стоят.
Три на четвереньках идут в клетку 1.
Занавес
987
456
321
х х
x
(Х2, 26-27)
Что происходит в этом странном тексте? Во-первых, существенно, что
перед нами "балет". Текст начинается со слова "музыка". Музыка, хотя и не
присутствует в словесном тексте, но как бы постоянно существует параллельно
ему. Присутствие музыки важно потому, что
_______________
14 "Балет" напоминает хореографические опыты Гурджиева с движением
"энеаграммы" -- магического девятиугольника. Танцующие располагались внутри
нарисованной на полу энеаграммы на местах, обозначенных цифрами от одного до
девяти, а затем начинали передвигаться в сложном порядке, предопределенном
числами
358 Глава 12
музыка -- один из классических примеров серийности. Мелодия
организована по серийному принципу. На нем основывается наше интуитивное
чувство музыкального развития. Неслышимая музыка придает "Балету" Хармса
связность.
Амбивалентность "Балета" заключается в том, что в нем действует число
три, а может быть, три танцовщика. Хармс не уточняет, о ком, собственно,
идет речь. Три -- это три разных тела или предмета, но указание на
"подготовительные движения ног, рук и головы" как будто свидетельствуют о
том, что перед нами единое человеческое тело. Нельзя поэтому исключить того,
что речь идет именно о трех частях одного тела. В одном случае "три бегут",
в другом "три падает". Эта неопределенность заставляет нас понимать "три"
как некое число-тело, или число тел, которое функционирует как "число-тело",
потому что "три", хотя Хармс и указывает на взаимное перераспределение
элементов в пространстве, всегда неразделимы. Они вместе стоят, ползут,
переходят из клетки в клетку.
Имеется еще один набор чисел. Ими обозначены "клетки" -- клетка 8,
клетка 1, клетка 3 и т. д. Балет -- это движение одного числа по клеткам
других чисел.
Три бегут по диагонали на клетку 3.
Движение вдоль просцениума на клетку 1.
Значит, "три" могут находиться на клетке три, а могут и на клетке
другого числа. Хармс как будто разделяет между собой числа-тела, и
числа-места. Число-тело может быть на своем месте ("три" на трех), а
может быть и совершенно на другом месте.
Что значат эти клетки-места? Они играют роль некоего механизма, своего
рода "абаки", ведающей движением и распределением чисел-костяшек. Балет
действует как счетная машина. В конце текста Хармс предлагает нам некую
схему расположения чисел. По-видимому, это и есть схема мест. Во всяком
случае, если читать текст, сверяя его со схемой в конце, то кроме одной
неурядицы все остальные движения вполне соответствуют расположению мест. С
восьми по диагонали к 3, оттуда вдоль просцениума на единицу. Движения
8--9--8 и 5--8-- 5--5--8 -- это перемещения по горизонтали и вертикали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155