..так как тот, кто высказывает суждение по поводу удовольствия,
которое возбуждает в нем предмет, чувствует себя совершенно
свободным, то он не может отыскать в качестве причин своего
удовольствия никаких частных условий, которые были бы свойственны только его
субъекту; поэтому он должен признать это удовольствие имеющим обоснование в
том, что он может предполагать у всякого другого; следовательно, он должен
считать, что имеет основание ожидать у каждого такого же удовольствия.
Поэтому он будет говорить о прекрасном так, как если бы красота была
свойством предмета и суждение логическим... (Кант Иммануил. Критика
способности суждения, 4 / Пер. Н. М. Соколова // Кант И. Соч.: В 6 т. Т. 5.
М.: 1966. С. 212-213).
Кант называет такую всеобщность "субъективной всеобщностью".
34 Мне кажется, например, что значение игры в детских текстах
Хармса можно понять через Шиллера.
35 Шиллер Фридрих. Письма об эстетическом воспитании человека /
Пер. Э. Радлова // Шиллер Ф. Собр. соч.: В 7 т. Т. 6. М.: Худлит, 1957. С,
287.
Шар 211
То, что бытие целиком и полностью сводится к фрагментарному ощущению,
по мнению Шиллера, приводит как бы к исчезновению человека:
...человек в этом состоянии не что иное, как количественная единица,
заполненный момент времени -- или лучше -- его нет; ибо его личность
до тех пор отсутствует, пока над ним господствует ощущение и его увлекает с
собой время36.
Человек, существующий во времени, находится, по выражению Шиллера, "вне
себя". Преодоление этого состояния возможно, только если противопоставить
временной цепочке ощущений сознание формы. Стремление к форме
оказывается эквивалентным стремлению к "абсолютному бытию" и постижению
истины. Форма трансцендирует линеарность времени. Главной характеристикой
формы является нечленимое единство. Единство это
...охватывает <...> всю череду времени, то есть оно уничтожает время,
уничтожает изменение; оно хочет, чтобы действительное было необходимым и
вечным и чтобы вечное и необходимое было действительным;
иными словами: оно требует истины и права. Если первое побуждение лишь
создает случаи, то второе дает законы...37
Случай для Шиллера -- это что-то отмеченное погруженностью во временную
цепочку. Это нечто, от чего отрезано знание прошлого и будущего. Настоящее,
отсеченное от вечного, и есть случай. Это определение хорошо укладывается в
хармсовское понимание случая. Случай у Хармса -- это четырехмерное тело,
обнаруживающее отсеченную от себя часть в трехмерном мире.
Но вот что интересно у Шиллера: когда временная (а также ассоциативная)
цепочка нарушается и ее место занимает форма, "случайность" заменяется
сознанием закона. Эта замена фундаментальна:
...мы объективное делаем основанием для определения нашего состояния,
-- в обоих случаях мы вырываем это состояние из подспудности времени и
приписываем ему реальность для всех людей и всех времен, то есть приписываем
ему необходимость и всеобщность38.
Речь, по существу, идет о возникновении кантовской "субъективной
всеобщности", но описанной в иных категориях: темпоральности и
атемпоральности, которая связывается с "формой"39.
_________________
36 Там же. С. 287-288.
37 Там же. С. 289.
38 Там же. С. 289.
39 Гуссерль показал, что геометрическое высказывание не может сохранять
связь со временем своего возникновения. Оно вечно, как вечен мир
платоновских идей:
Теорема Пифагора, как и вся геометрия, существует только единожды, вне
зависимости от того, как часто и на каком языке она может быть выражена. Она
совершенно идентична той, что существует на Евклидовом "языке оригинала" и
на любом ином языке;
и внутри каждого языка она все та же вне зависимости от того, сколько
раз она была высказана в чувственной форме... (Husserl. The Origin of
Geometry // Husserl. Shorter Works / Ed. by Peter McCormick and Frederick
Elliston. Notre Dame: University of Notre Dame Press, 1981. P. 257).
212 Глава 7
"Начертательное значение", по существу, геометрическое, однако в данном
случае Хармс относит его к области "квинтэссенции". Основной сдвиг при
переходе от "рабочих значений" к "пятому" -- это перенос из субъективного в
объективное. И именно способность шил-леровской "формы" к этому переносу --
одно из загадочных свойств геометрии.
7
Геометрия переводит случайное в сферу вечности, как только в мир
проникает геометрическая форма, он прекращает изменяться и замирает вне
времени. Именно поэтому смерть может описываться как "геометризация".
Семнадцатый "случай" серии (1934) описывает исчезновение человека в
мире геометрических фигур, вероятно, его превращение в шар. Этот случай
примыкает к серии "О явлениях и существованиях", на что указывает номер 3
перед текстом (два текста "О явлениях и существованиях" имели номера один и
два).
Случай называется "Макаров и Петерсен" и написан в виде пьески-диалога.
Вначале является Макаров с таинственной книгой под названием "МАЛГИЛ". Он
сообщает:
Тут в этой книге, написано о наших желаниях и об исполнении их (ПВН,
374).
Книга якобы говорит о суетности желания и о том, что свое желание
исполнить гораздо труднее, чем желание другого. Происходит обсуждение книги,
и вдруг Петерсен исчезает, как бы проваливаясь в некий иной мир:
Макаров: Где ты? Я тебя не вижу!
Голос Петерсена: А ты где? Я тоже тебя не вижу!..Что это за шары? <...>
Макаров: Какие шары?
Голос Петерсена: Пустите!.. Пустите меня!.. Макаров!.. Тихо. Макаров
стоит в ужасе, потом хватает книгу и раскрывает ее. Макаров (читает):
"Постепенно человек теряет свою форму и становится шаром. И, став шаром,
человек утрачивает все свои желания" (ПВН, 374-375).
Превращение человека в шар связано с исчезновением желаний и вытекающих
из них "рабочих значений", например утилитарного. Потеря желаний приводит к
самозамыканию субъекта и его постепенному превращению в "предмет". Шар же
столь самодостаточен, что не может предполагать желаний. Это выпадение из
мира существования, из мира желаний -- подобие смерти40.
_________
40 Любопытно, что Петерсен исчезает мгновенно, иначе, чем это описано в
книге "МАЛГИЛ": "постепенно теряет свою форму". Он не претерпевает
превращения, которое есть форма движения, перехода, становления. Петерсен
проваливается и затем возникает в ином месте. Постепенность трансформации,
описанная в книге, возможно, -- продукт нарративизации, переноса события в
книгу, где оно приобретает дискурсивную растянутость. Провал, разрыв могут
пониматься как обозначение смерти. Лейбниц, утверждавший, что мир пронизан
непрерывностью и что смерть, будучи разрывом, не может существовать,
сформулировал проблему в категории движения двух инертных тел, двух шаров:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
которое возбуждает в нем предмет, чувствует себя совершенно
свободным, то он не может отыскать в качестве причин своего
удовольствия никаких частных условий, которые были бы свойственны только его
субъекту; поэтому он должен признать это удовольствие имеющим обоснование в
том, что он может предполагать у всякого другого; следовательно, он должен
считать, что имеет основание ожидать у каждого такого же удовольствия.
Поэтому он будет говорить о прекрасном так, как если бы красота была
свойством предмета и суждение логическим... (Кант Иммануил. Критика
способности суждения, 4 / Пер. Н. М. Соколова // Кант И. Соч.: В 6 т. Т. 5.
М.: 1966. С. 212-213).
Кант называет такую всеобщность "субъективной всеобщностью".
34 Мне кажется, например, что значение игры в детских текстах
Хармса можно понять через Шиллера.
35 Шиллер Фридрих. Письма об эстетическом воспитании человека /
Пер. Э. Радлова // Шиллер Ф. Собр. соч.: В 7 т. Т. 6. М.: Худлит, 1957. С,
287.
Шар 211
То, что бытие целиком и полностью сводится к фрагментарному ощущению,
по мнению Шиллера, приводит как бы к исчезновению человека:
...человек в этом состоянии не что иное, как количественная единица,
заполненный момент времени -- или лучше -- его нет; ибо его личность
до тех пор отсутствует, пока над ним господствует ощущение и его увлекает с
собой время36.
Человек, существующий во времени, находится, по выражению Шиллера, "вне
себя". Преодоление этого состояния возможно, только если противопоставить
временной цепочке ощущений сознание формы. Стремление к форме
оказывается эквивалентным стремлению к "абсолютному бытию" и постижению
истины. Форма трансцендирует линеарность времени. Главной характеристикой
формы является нечленимое единство. Единство это
...охватывает <...> всю череду времени, то есть оно уничтожает время,
уничтожает изменение; оно хочет, чтобы действительное было необходимым и
вечным и чтобы вечное и необходимое было действительным;
иными словами: оно требует истины и права. Если первое побуждение лишь
создает случаи, то второе дает законы...37
Случай для Шиллера -- это что-то отмеченное погруженностью во временную
цепочку. Это нечто, от чего отрезано знание прошлого и будущего. Настоящее,
отсеченное от вечного, и есть случай. Это определение хорошо укладывается в
хармсовское понимание случая. Случай у Хармса -- это четырехмерное тело,
обнаруживающее отсеченную от себя часть в трехмерном мире.
Но вот что интересно у Шиллера: когда временная (а также ассоциативная)
цепочка нарушается и ее место занимает форма, "случайность" заменяется
сознанием закона. Эта замена фундаментальна:
...мы объективное делаем основанием для определения нашего состояния,
-- в обоих случаях мы вырываем это состояние из подспудности времени и
приписываем ему реальность для всех людей и всех времен, то есть приписываем
ему необходимость и всеобщность38.
Речь, по существу, идет о возникновении кантовской "субъективной
всеобщности", но описанной в иных категориях: темпоральности и
атемпоральности, которая связывается с "формой"39.
_________________
36 Там же. С. 287-288.
37 Там же. С. 289.
38 Там же. С. 289.
39 Гуссерль показал, что геометрическое высказывание не может сохранять
связь со временем своего возникновения. Оно вечно, как вечен мир
платоновских идей:
Теорема Пифагора, как и вся геометрия, существует только единожды, вне
зависимости от того, как часто и на каком языке она может быть выражена. Она
совершенно идентична той, что существует на Евклидовом "языке оригинала" и
на любом ином языке;
и внутри каждого языка она все та же вне зависимости от того, сколько
раз она была высказана в чувственной форме... (Husserl. The Origin of
Geometry // Husserl. Shorter Works / Ed. by Peter McCormick and Frederick
Elliston. Notre Dame: University of Notre Dame Press, 1981. P. 257).
212 Глава 7
"Начертательное значение", по существу, геометрическое, однако в данном
случае Хармс относит его к области "квинтэссенции". Основной сдвиг при
переходе от "рабочих значений" к "пятому" -- это перенос из субъективного в
объективное. И именно способность шил-леровской "формы" к этому переносу --
одно из загадочных свойств геометрии.
7
Геометрия переводит случайное в сферу вечности, как только в мир
проникает геометрическая форма, он прекращает изменяться и замирает вне
времени. Именно поэтому смерть может описываться как "геометризация".
Семнадцатый "случай" серии (1934) описывает исчезновение человека в
мире геометрических фигур, вероятно, его превращение в шар. Этот случай
примыкает к серии "О явлениях и существованиях", на что указывает номер 3
перед текстом (два текста "О явлениях и существованиях" имели номера один и
два).
Случай называется "Макаров и Петерсен" и написан в виде пьески-диалога.
Вначале является Макаров с таинственной книгой под названием "МАЛГИЛ". Он
сообщает:
Тут в этой книге, написано о наших желаниях и об исполнении их (ПВН,
374).
Книга якобы говорит о суетности желания и о том, что свое желание
исполнить гораздо труднее, чем желание другого. Происходит обсуждение книги,
и вдруг Петерсен исчезает, как бы проваливаясь в некий иной мир:
Макаров: Где ты? Я тебя не вижу!
Голос Петерсена: А ты где? Я тоже тебя не вижу!..Что это за шары? <...>
Макаров: Какие шары?
Голос Петерсена: Пустите!.. Пустите меня!.. Макаров!.. Тихо. Макаров
стоит в ужасе, потом хватает книгу и раскрывает ее. Макаров (читает):
"Постепенно человек теряет свою форму и становится шаром. И, став шаром,
человек утрачивает все свои желания" (ПВН, 374-375).
Превращение человека в шар связано с исчезновением желаний и вытекающих
из них "рабочих значений", например утилитарного. Потеря желаний приводит к
самозамыканию субъекта и его постепенному превращению в "предмет". Шар же
столь самодостаточен, что не может предполагать желаний. Это выпадение из
мира существования, из мира желаний -- подобие смерти40.
_________
40 Любопытно, что Петерсен исчезает мгновенно, иначе, чем это описано в
книге "МАЛГИЛ": "постепенно теряет свою форму". Он не претерпевает
превращения, которое есть форма движения, перехода, становления. Петерсен
проваливается и затем возникает в ином месте. Постепенность трансформации,
описанная в книге, возможно, -- продукт нарративизации, переноса события в
книгу, где оно приобретает дискурсивную растянутость. Провал, разрыв могут
пониматься как обозначение смерти. Лейбниц, утверждавший, что мир пронизан
непрерывностью и что смерть, будучи разрывом, не может существовать,
сформулировал проблему в категории движения двух инертных тел, двух шаров:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155