По обычаю менгов, спутники уложили его тело на плоский камень и оставили в добычу хищникам.
Следов Мха найти так и не удалось.
– Ему удалось скрыться, – наконец признал Перкар. – Интересно как?
Хизи наморщила лоб, вспоминая:
– Я видела, как он въехал в глубь стада и не упал.
– Все ясно, – сказал Братец Конь. – И птица, и это стадо – они посланы гааном, тем, которому Изменчивый навевает сны. Может быть, он в видении сообщил Мху прошлой ночью, что тот должен делать. – Старик покачал головой. – Это могучий колдун, ему подчиняются могучие духи.
– Один из них подчиняется теперь мне, – напомнила Братцу Коню Хизи. Старик не мог скрыть своего изумления – он явно не усомнился в словах Хизи. В Перкаре пробудилось беспокойство. Он вспомнил Хизи, полную силой Реки тогда в Ноле. Она ведь и тогда смеялась – точно так же, как несколько минут назад, остановив бога-быка и его призрачное стадо. Разве не должна была ее сила убывать по мере удаления от Реки? Может быть, сила не уменьшилась, а просто перестала подчиняться Изменчивому? Придется следить за Хизи еще внимательнее, чем раньше.
Однако после недолгого момента сардонического злорадства Хизи вновь стала самой собой.
– Не вижу смысла в том, чтобы его выслеживать, – сказал Нгангата в ответ на какие-то слова Ю-Хана, которых Перкар, задумавшись, не расслышал. – Он наверняка вернется к своему гаану – возможно, получив помощь того же сорта, что мы только что наблюдали.
Перкар кивнул:
– Правильно. Нам лучше двигаться дальше.
– Мох знает, куда мы направляемся, – сказала Хизи. – Он слышал наши разговоры насчет горы. Ему, может быть, и неизвестна наша цель, но он знает, каким путем мы двинемся.
– Вот как? – спросил Тзэм. – Я услышал об этом совсем недавно, принцесса.
Хизи пожала плечами:
– И Перкар, и Чернобог оба настаивают на том, чтобы мы туда отправились. И я теперь больше не боюсь.
Услышав это, Братец Конь покачал головой.
– Принцесса, – сказал он, – то, что мы только что видели, потрясает. Ты остановила и приручила могущественного бога. Но как ни велика его сила, это ничто по сравнению с мощью богов горы, не говоря уже об Изменчивом. Изменчивый проглотит обоих твоих помощников, даже не заметив, и с аппетитом примется за нас.
– И все равно я не хочу провести остаток жизни, убегая и прячась от Мха и ему подобных. Перкар прав: нравится нам или нет, мы с ним должны пройти этот путь до конца.
– Предсказатель Дождя уже не пройдет этот путь до конца, – заметил Тзэм.
Перкар ощутил комок в горле, а лицо Хизи горестно сморщилось. Юноша нашел странное успокоение в том, что Хизи, только что победившая бога, так скорбит по погибшему человеку. Чтобы познать боль потери, она должна быть тем, кем кажется – тринадцатилетней девочкой. Перкар откашлялся, нарушив тишину, повисшую над путниками после слов Тзэма.
– Вы все видите, что теперь нас ожидает, – начал он. – Основа и уток этой ткани – мы с Хизи, остальные оказались вовлечены добровольно или помимо их воли. В любом случае ни один из вас не обязан бороться еще с одним богом, еще с одним гааном, участвовать еще в одном сражении. Ради нас уже отдал жизнь Предсказатель Дождя, да и другие тоже. Я не стану винить никого из вас или считать недостойными Пираку, если вы теперь нас покинете. Я даже прошу вас об этом. – Перкар взглянул на Хизи, и она одобрительно кивнула, решительно сжав губы. В этот момент Перкару захотелось обнять девочку, стать с ней словно единым стволом. Однако он этого не сделал – может быть, потому, что оказался не в силах…
Остальные бесстрастно смотрели на Перкара – все, кроме Тзэма, который явно был готов взорваться. Наконец Перкару ответил Братец Конь, хотя обратился он к Нгангате:
– Как долго эти двое выдержат в одиночку, а, полукровка? – Он прочистил горло и сплюнул на сухую землю.
Нгангата, казалось, задумался.
– Ну, давай прикинем, – наконец тяжело бросил он. – У них на двоих есть меч-бог, шаманский барабан и два бога-покровителя. Я ничего не забыл?
– Еще три менгских коня, включая Свирепого Тигра, – добавил Братец Конь.
– Да, конечно, их следует упомянуть. Я не вполне уверен… Ну, дней семь-восемь они продержатся.
Братец Конь не согласился:
– Нет. Я думаю, они будут так поглощены спорами или обидой друг на друга, а то и просто самодовольством, что свалятся с утеса, не глядя, куда едут, в первый же день.
Нгангата глубокомысленно кивнул:
– Да. Твоя оценка точнее.
После этого оба всадника только молча улыбались, глядя на Хизи и Перкара.
Перкар взглянул на девочку.
– Эти разговоры должны бы нас разозлить.
– Меня они и злят, – бросила Хизи. – Но, как я понимаю, для себя они все уже решили. – Она уперлась кулаками в бока и вопросительно взглянула на мужчин.
Тзэм гулко вздохнул:
– Если мы едем дальше, то не лучше ли двигаться? Пока Мох не сообщил всем здешним чудовищам, богам – или как их там, – где мы находимся.
– Мне нужно спеть песню в память Предсказателя Дождя, – тихо, но настойчиво проговорил Ю-Хан. – После этого мы можем отправляться.
– Ю-Хан… – начал Братец Конь, но его племянник бросил на него суровый взгляд.
– Мы можем отправляться, – повторил Ю-Хан и направился к телу родича. Вскоре все услышали тихое пение, и Хизи начала всхлипывать. Перкар почувствовал, как слезы жгут его глаза.
Вскоре путники снова двинулись через высокогорную равнину.
ИНТЕРЛЮДИЯ
ПИСЬМО ГАНУ
Ган, прошло уже много времени с тех пор, как я в последний раз писала тебе. Луна дважды начала прибывать и дважды пошла на ущерб с тех пор, как мы были вынуждены покинуть деревню и отправились в путь по диким землям. Слишком много всего случилось, чтобы я могла это описать, к тому же мне придется быть краткой: нельзя писать, сидя в седле, а именно так я провожу большую часть времени.
Мир оказался более странным и более разнообразным, чем я считала возможным. Живя во дворце, я знала, что отгорожена от всего окружающего, что мой мирок мал, отрезан даже от городских улиц, но часть моего сознания так никогда полностью и не понимала, насколько же это крошечная вселенная. Может быть, та часть меня, которая порождена богом-Рекой – он способен воспринимать лишь себя и никогда не сможет понять того, что лежит за пределами его берегов, – была во мне сильнее, чем я думала.
Теперь я далеко от дворца, далеко от Нола и, к счастью, далеко от Реки. Вот уже пять десятков дней еду я со своими спутниками по необъятным равнинам, по крутым горам, по лесам, которые, как говорят, не сбрасывают листву даже в самый суровый сезон. Покинув Нол, я лишилась самого большого своего сокровища – библиотеки, но здесь я в определенном смысле нашла замену: новые знания и, как говорит один из моих друзей, тайну.
Открывшееся мне призвание состоит и из того, и из другого, и, должна признаться, пугает меня так же часто, как и восхищает, однако я научилась мириться с этим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
Следов Мха найти так и не удалось.
– Ему удалось скрыться, – наконец признал Перкар. – Интересно как?
Хизи наморщила лоб, вспоминая:
– Я видела, как он въехал в глубь стада и не упал.
– Все ясно, – сказал Братец Конь. – И птица, и это стадо – они посланы гааном, тем, которому Изменчивый навевает сны. Может быть, он в видении сообщил Мху прошлой ночью, что тот должен делать. – Старик покачал головой. – Это могучий колдун, ему подчиняются могучие духи.
– Один из них подчиняется теперь мне, – напомнила Братцу Коню Хизи. Старик не мог скрыть своего изумления – он явно не усомнился в словах Хизи. В Перкаре пробудилось беспокойство. Он вспомнил Хизи, полную силой Реки тогда в Ноле. Она ведь и тогда смеялась – точно так же, как несколько минут назад, остановив бога-быка и его призрачное стадо. Разве не должна была ее сила убывать по мере удаления от Реки? Может быть, сила не уменьшилась, а просто перестала подчиняться Изменчивому? Придется следить за Хизи еще внимательнее, чем раньше.
Однако после недолгого момента сардонического злорадства Хизи вновь стала самой собой.
– Не вижу смысла в том, чтобы его выслеживать, – сказал Нгангата в ответ на какие-то слова Ю-Хана, которых Перкар, задумавшись, не расслышал. – Он наверняка вернется к своему гаану – возможно, получив помощь того же сорта, что мы только что наблюдали.
Перкар кивнул:
– Правильно. Нам лучше двигаться дальше.
– Мох знает, куда мы направляемся, – сказала Хизи. – Он слышал наши разговоры насчет горы. Ему, может быть, и неизвестна наша цель, но он знает, каким путем мы двинемся.
– Вот как? – спросил Тзэм. – Я услышал об этом совсем недавно, принцесса.
Хизи пожала плечами:
– И Перкар, и Чернобог оба настаивают на том, чтобы мы туда отправились. И я теперь больше не боюсь.
Услышав это, Братец Конь покачал головой.
– Принцесса, – сказал он, – то, что мы только что видели, потрясает. Ты остановила и приручила могущественного бога. Но как ни велика его сила, это ничто по сравнению с мощью богов горы, не говоря уже об Изменчивом. Изменчивый проглотит обоих твоих помощников, даже не заметив, и с аппетитом примется за нас.
– И все равно я не хочу провести остаток жизни, убегая и прячась от Мха и ему подобных. Перкар прав: нравится нам или нет, мы с ним должны пройти этот путь до конца.
– Предсказатель Дождя уже не пройдет этот путь до конца, – заметил Тзэм.
Перкар ощутил комок в горле, а лицо Хизи горестно сморщилось. Юноша нашел странное успокоение в том, что Хизи, только что победившая бога, так скорбит по погибшему человеку. Чтобы познать боль потери, она должна быть тем, кем кажется – тринадцатилетней девочкой. Перкар откашлялся, нарушив тишину, повисшую над путниками после слов Тзэма.
– Вы все видите, что теперь нас ожидает, – начал он. – Основа и уток этой ткани – мы с Хизи, остальные оказались вовлечены добровольно или помимо их воли. В любом случае ни один из вас не обязан бороться еще с одним богом, еще с одним гааном, участвовать еще в одном сражении. Ради нас уже отдал жизнь Предсказатель Дождя, да и другие тоже. Я не стану винить никого из вас или считать недостойными Пираку, если вы теперь нас покинете. Я даже прошу вас об этом. – Перкар взглянул на Хизи, и она одобрительно кивнула, решительно сжав губы. В этот момент Перкару захотелось обнять девочку, стать с ней словно единым стволом. Однако он этого не сделал – может быть, потому, что оказался не в силах…
Остальные бесстрастно смотрели на Перкара – все, кроме Тзэма, который явно был готов взорваться. Наконец Перкару ответил Братец Конь, хотя обратился он к Нгангате:
– Как долго эти двое выдержат в одиночку, а, полукровка? – Он прочистил горло и сплюнул на сухую землю.
Нгангата, казалось, задумался.
– Ну, давай прикинем, – наконец тяжело бросил он. – У них на двоих есть меч-бог, шаманский барабан и два бога-покровителя. Я ничего не забыл?
– Еще три менгских коня, включая Свирепого Тигра, – добавил Братец Конь.
– Да, конечно, их следует упомянуть. Я не вполне уверен… Ну, дней семь-восемь они продержатся.
Братец Конь не согласился:
– Нет. Я думаю, они будут так поглощены спорами или обидой друг на друга, а то и просто самодовольством, что свалятся с утеса, не глядя, куда едут, в первый же день.
Нгангата глубокомысленно кивнул:
– Да. Твоя оценка точнее.
После этого оба всадника только молча улыбались, глядя на Хизи и Перкара.
Перкар взглянул на девочку.
– Эти разговоры должны бы нас разозлить.
– Меня они и злят, – бросила Хизи. – Но, как я понимаю, для себя они все уже решили. – Она уперлась кулаками в бока и вопросительно взглянула на мужчин.
Тзэм гулко вздохнул:
– Если мы едем дальше, то не лучше ли двигаться? Пока Мох не сообщил всем здешним чудовищам, богам – или как их там, – где мы находимся.
– Мне нужно спеть песню в память Предсказателя Дождя, – тихо, но настойчиво проговорил Ю-Хан. – После этого мы можем отправляться.
– Ю-Хан… – начал Братец Конь, но его племянник бросил на него суровый взгляд.
– Мы можем отправляться, – повторил Ю-Хан и направился к телу родича. Вскоре все услышали тихое пение, и Хизи начала всхлипывать. Перкар почувствовал, как слезы жгут его глаза.
Вскоре путники снова двинулись через высокогорную равнину.
ИНТЕРЛЮДИЯ
ПИСЬМО ГАНУ
Ган, прошло уже много времени с тех пор, как я в последний раз писала тебе. Луна дважды начала прибывать и дважды пошла на ущерб с тех пор, как мы были вынуждены покинуть деревню и отправились в путь по диким землям. Слишком много всего случилось, чтобы я могла это описать, к тому же мне придется быть краткой: нельзя писать, сидя в седле, а именно так я провожу большую часть времени.
Мир оказался более странным и более разнообразным, чем я считала возможным. Живя во дворце, я знала, что отгорожена от всего окружающего, что мой мирок мал, отрезан даже от городских улиц, но часть моего сознания так никогда полностью и не понимала, насколько же это крошечная вселенная. Может быть, та часть меня, которая порождена богом-Рекой – он способен воспринимать лишь себя и никогда не сможет понять того, что лежит за пределами его берегов, – была во мне сильнее, чем я думала.
Теперь я далеко от дворца, далеко от Нола и, к счастью, далеко от Реки. Вот уже пять десятков дней еду я со своими спутниками по необъятным равнинам, по крутым горам, по лесам, которые, как говорят, не сбрасывают листву даже в самый суровый сезон. Покинув Нол, я лишилась самого большого своего сокровища – библиотеки, но здесь я в определенном смысле нашла замену: новые знания и, как говорит один из моих друзей, тайну.
Открывшееся мне призвание состоит и из того, и из другого, и, должна признаться, пугает меня так же часто, как и восхищает, однако я научилась мириться с этим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152