– В этом же нет смысла!
«Очень даже есть. Тебе самому случалось так поступать – придумывать оправдания действиям, которые, как тебе было известно, совершать не следовало. Вот, например, когда ты должен был пересчитать коров – отец велел тебе это сделать, – ты находил себе всякие дела, так что на коров времени уже не оставалось».
– Это же совсем разные вещи, – пробормотал Перкар с сомнением. – Но я обдумаю твои слова.
К этому времени он уже набрал охапку хвороста и, хоть опасения и не оставили его, повернул туда, где ждали Нгангата и Карак.
Перкар молча разжег костер; Нгангата тем временем занялся шатром. Менгский воин пришел в себя и теперь смотрел на них со смесью обреченности и вялой враждебности, Карак просто сидел рядом, наблюдая за людьми. Перкар решил, что если бог и заговорит, то сам выберет момент для разговора; уж он, во всяком случае, просить об этом не станет.
– Как тебя зовут? – поинтересовался юноша, обращаясь к воину.
Менг прищурился:
– Ты мне не друг и не родич.
– Так я и не спрашиваю твое имя, – настаивал Перкар. – Нужно же как-то к тебе обращаться.
Человек мрачно смотрел на него еще секунду.
– Дай мне напиться, и я скажу тебе, как меня называть.
Перкар молча протянул ему мех с водой. Воин жадно напился.
– Нога болит? – спросил Перкар.
– Болит. – Воин сделал еще глоток, потом кинул мех Перкару; тот ловко его поймал.
– Можешь звать меня Удачливый Вор.
– Удачливый Вор, – повторил Перкар. – Прекрасно. Удачливый Вор, почему вы на нас напали?
– Чтобы убить, – презрительно усмехнулся менг. Сидевший у костра Чернобог хмыкнул.
– Ну так это вам не удалось, – поддразнил его Перкар.
– Да. Потому что мы не верили, – с горечью ответил воин. – Мы думали, гаан преувеличивает.
– Шаман?
– Он увидел вас в видении и сказал, что вы болезнь нашей земли. Сказал, что из-за вас мы воюем со скотоводами.
– Что? – вздрогнул Перкар.
– Да, и еще он сказал, что вы – демоны; только пением и барабанным боем можно вас убить, только если сражаться с вами вместе с богами. – Воин посмотрел на тело своего товарища и на останки коня. – Нам следовало послушать его, но мы хотели добыть ваши скальпы. Мы были глупцами.
– Вы охотились на нас, именно на нас? – продолжал расспросы Перкар, хмурясь и тыча палкой в костер, чтобы не встречаться с обвиняющим взглядом воина.
– Лесовик и скотовод, вместе едущие к потоку. Так увидел вас гаан в своем видении.
– Увидел нас в видении, – мрачно повторил Перкар. Чернобог пошевелился и придвинулся ближе к огню.
Нгангата, закончив устанавливать шатер, тоже присоединился к ним.
– Вот видишь, – сказал Чернобог, – у тебя много врагов, Перкар. Врагов, о которых ты даже не знаешь. Тебе нужен мой совет.
– А что знаешь обо всем этом ты? – бросил юноша.
– У племени менгов, живущих на западе, есть шаман. Ему было послано видение, и теперь он жаждет твоей смерти.
– Кем послано? Каким богом? Тобой? – рявкнул Перкар.
– О нет, – ответил Ворон. – Видение наслал другой твой дружок – Изменчивый.
– Изменчивый, – мягко вмешался Нгангата, – не настолько хитер.
– Ну конечно, ты знаешь о богах больше моего. И уж Изменчивого знаешь лучше, чем я, его брат, – ехидно усмехнулся Ворон. – Послушай-ка меня. Все, что было известно вам, изменилось, – годы-то идут. Когда-то Изменчивый был самым умным из нас; когда-то он был глупее любого животного. Теперь же он пробудился достаточно для того, чтобы посылать сны шаману. И делать другие дела тоже.
– Почему? И почему он заставляет их убить Нгангату и меня?
– Ну, это-то просто, – ответил Чернобог злорадно. – Он знает, что у тебя есть средство уничтожить его.
VI
СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ
Гхэ остановился у двери библиотеки и снова ощупал шею, где под высоким воротником скрывался выпуклый шрам; он надеялся, что никто не сочтет его одежду подозрительной. Высокие воротники во дворце то входили в моду, то рассматривались как признак дурного вкуса. Сейчас они не пользовались признанием, но ведь он считается Йэном, сыном купца, ставшим инженером при храме. Дети купцов были известны тем, что очень стремились следовать моде, но не особенно преуспевали в этом.
Гхэ также перебрал воспоминания, восстанавливая свой вымышленный жизненный путь, стараясь вспомнить все, что делал и говорил. Будет неловко и даже опасно, если Ган поймает его на лжи. По счастью, ему нечасто приходилось разговаривать с самим Ганом – обычно он обращался к нему через Хизи. Чего он не знал, так это как много Хизи рассказала своему учителю про Йэна.
Поэтому он продолжал медлить у арки, ведущей в библиотеку, заглядывая в темные уголки своей памяти, воссоздавая Йэна. У него должен быть мягкий выговор уроженца побережья, четко произносящего все слоги, – хоть и отличающийся от родной для Гхэ манеры глотать концы слов и прищелкивать на шипящих, но достаточно знакомый, чтобы с легкостью его имитировать. Предполагалось, что его отец отправляет товары вверх по Реке, а сам он – любитель экзотики. Легкая улыбка оживила мрачное лицо Гхэ, когда он вспомнил маленькую менгскую статуэтку, подаренную Хизи, и сочиненную им историю приобретения статуэтки его отцом. Хизи обожала безделушку – до чего же хорошо он это помнит! Выросшая во дворце, полном сокровищ и слуг, она буквально расцвела от удовольствия при виде кусочка меди, отлитого в форме лошади с женским торсом. Что она почувствовала бы, если бы узнала: он взял статуэтку в жилище мелкого князька из Болотных Царств после того, как покончил с этим излишне честолюбивым выскочкой?
В галерее становилось все более многолюдно по мере того, как приближался час утренних омовений. Пестро разряженные аристократы, робкие служанки, телохранители, строго одетые советники сновали по всем проходам дворца. Они собирались повсюду в залах с фонтанами, обращаясь с молениями к Реке, посетившей резиденцию императора.
Гхэ понимал: ему следовало бы уйти отсюда. Совсем не годится, чтобы кто-нибудь – например, один из жрецов – его узнал, особенно теперь, когда служители храма Ахвен – те, кто расследует таинственные происшествия, – наверняка начеку после исчезновения некоего аристократа, того, в чьи одежды был облачен теперь Гхэ. Жрецы храма Ахвен часто, как и он сам, были джик. Нет, лучше избегать общества.
Поэтому, хотя и не уверенный в своей готовности, Гхэ вошел в библиотеку, куда немногие решались заглядывать.
Как ему и помнилось, библиотека подавляла. От полок красного дерева отражались, растекаясь по комнате, как сливки, добавленные в кофе, солнечные лучи, проникающие сквозь толстые стекла окон в потолке. Гхэ не мог избавиться от впечатления, будто стены увешаны гобеленами, сотканными из тел гигантских многоножек, – каждый сегмент их хитиновых тел был переплетом книги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152