Какой прок от его помощи… Но все же Йэн сумел навалиться животом на край палубы, пролез под перилами и упрямо пополз по доскам. Гану теперь была видна рана, оставленная стрелой, хотя сама стрела выпала. Из раны текла кровь – или какая-то похожая на нее темная жидкость. Ган оглянулся, но поблизости никого не было.
– Давай… Идти сможешь? Нужно добраться до моей каюты. – Ведь убийца был на корабле, и если он узнает, что плохо справился с делом, может явиться, чтобы докончить начатое.
Йэн сумел подняться на колени, потом, опираясь на плечо Гана, встал на ноги, хотя старик еле удержал его. Тяжело отдуваясь, Ган довел молодого человека до двери своей каюты и там попытался осторожно опустить на пол. В результате упали они оба, и Ган больно ударился бедром о твердые доски. Боль была такая ужасная, что на секунду старик подумал, будто сломал кость.
Снаружи донеслись шаги нескольких человек. Ган со стоном отпихнул Йэна, дополз на четвереньках до двери и захлопнул ее прежде, чем кто-нибудь смог заглянуть внутрь. Привалившись спиной к створке, он ждал неизбежного стука. Что скажет он солдатам? От боли из глаз старика текли слезы, думать как следует он не мог. Потом боль сменилась онемением. Никто не попытался войти в каюту.
Йэн закашлялся. На губах у него выступила кровь; Ган знал, что это плохой признак, и удивился, когда молодой человек, шатаясь, поднялся на ноги, подошел к двери и запер ее. Теперь, когда он взглянул на Гана, он явно узнал его. Одновременно по лицу Йэна скользнуло какое-то странное выражение.
– Нет, – пробормотал он, словно разговаривая сам с собой, – не буду.
Ган впервые задал себе вопрос: а почему, собственно, он спас Йэна, несмотря на постоянное недоверие к молодому человеку? Но ведь Йэн единственный, кого он хоть немного знает на корабле. И Хизи он нравился, что тоже играло свою роль.
Йэн нагнулся, поднял старика с пола легко, словно перышко, и как ребенка уложил на постель. Ган попытался возражать, но боль и изнеможение лишили его голоса. Постель была такая мягкая, такая божественно мягкая…
– Спасибо, – наконец выдохнул он.
– Нет, это я тебя должен благодарить, – ответил Йэн. – Можно мне… можно мне побыть какое-то время в твоей каюте?
– Думаю, не только можно, но и нужно, – ответил Ган. – Кто-то из гвардейцев пытался убить тебя.
Йэн поднял брови:
– Ты знаешь кто?
– Я его видел, но имени не знаю.
– Правда? Это хорошо. Хорошо, что ты его видел, хочу я сказать. – Йэн сел на пол и подтянул колени к груди. Его дыхание, казалось, стало совсем ровным.
– Может быть, это Ли, – предположил Ган.
Йэн удивленно – нет, потрясенно – взглянул на него:
– Что? Почему ты так говоришь?
– Это было первое, что ты сказал, когда вынырнул из воды.
– Ох… Нет, Ли – это старуха, которую я знал когда-то. В первый момент я принял тебя за нее.
– Должно быть, она очень уродлива, – заметил Ган. Йэн усмехнулся:
– Многие так и считали, хотя я думал иначе. Странно. – Он взглянул на Гана ясными глазами. – Мне казалось, что я ее забыл. И вот пожалуйста.
– Память – странная вещь, – сказал Ган. – Бывает, что события моего детства – шестьдесят лет назад – я вспоминаю более отчетливо, чем то, что случилось вчера. Старея, к такому привыкаешь.
– Стареть – это не для меня, – пробормотал Йэн, и Ган в тусклом свете лампы заметил, как блеснули у того на глазах слезы.
Ган спустил ноги на пол, все еще опасаясь боли в бедре, но надеясь, что теперь сможет идти.
– Я найду госпожу Квен Шен. На корабле должен быть кто-нибудь, кто смыслит в ранах.
Йэн отчаянно замотал головой:
– Нет, не надо. Силы возвращаются ко мне.
– Тогда позволь мне осмотреть твою рану.
– Ты немногое увидишь.
– Что ты хочешь этим сказать? – Но тут Ган ощутил ужасное предчувствие: он сейчас умрет. Каюта закружилась вокруг него. Ган схватился за грудь, где вспыхнула острая боль, смутно удивляясь ощущению какой-то силы, стиснувшей его сердце.
– Нет, – тихо сказал Йэн – так же, как он говорил раньше, и огненный клубок в груди Гана погас. Прекрасный, сладкий воздух хлынул в его легкие. – Прости. Ты не заслуживаешь этого. Я…
– Что ты там бормочешь? – прорычал Ган. Боль и облегчение внезапно превратились в ярость.
– Послушай меня, Ган. Я не обманывал тебя, когда говорил, что мы с тобой – единственная надежда Хизи. Это так, и теперь я в этом уверился еще больше. Император дал этот отряд мне, понимаешь? Вовсе не Гавиалу.
– Да, да. Это мне ясно. Командуете вы с Квен Шен. Йэн мрачно кивнул:
– Значит, император предал меня; впрочем, более вероятно, что это дело рук жрецов. А может быть, они замешаны в этом совместно.
– Не понимаю. Йэн вздохнул:
– Я тоже понимаю не все. Ты кому-нибудь говорил, куда мы направляемся? Знает ли это кто-нибудь, кроме меня, хотя бы приблизительно?
– Госпожа Квен Шен знает столько же, сколько и ты. Никто не знает остального.
– Тогда, значит, они уверены, что смогут получить от тебя нужные сведения. И хотят избавиться от меня, потому что со мной им не справиться.
Ган заметил, что Йэн как будто вообще больше не испытывает боли. Молодой человек поднялся на ноги и начал гневно расхаживать по каюте, хотя говорил по-прежнему тихо.
– Я видел твою рану, – сказал Ган, тщательно подбирая слова.
–Ты самый великий ученый, какого я знаю, – ответил ему Йэн. Он остановился перед стариком, и тот теперь видел, как бледен молодой человек. – Наверное, самый великий ученый в Ноле. Может быть, ты сумеешь сказать мне, кто я такой, Ган. – Он поднял руку и распутал этот свой дурацкий шарф. Ган вытаращил на него глаза, потом нахмурился, не сразу поняв значение того, что видит. Йэн медленно повернулся, позволяя старику все разглядеть.
Легкая дрожь, похожая на ласку, пробежала по груди Гана, но теперь он понял, что было источником той ужасной боли, понял, что ему грозит.
– П-позволь мне подумать, – выдохнул он, заикаясь впервые за пять десятков лет, не в силах отвести взгляд от этого невероятного шрама.
– Не торопись, – ответил Йэн.
В дверь постучали. Ган, погрузившийся в невеселые мысли, поднял глаза на Йэна. Тот спокойно прикрыл шарфом свою обезображенную шею и распахнул дверь.
Посетителем оказался Гавиал в нарядном голубом тюрбане и подобранной точно в тон мантии. Однако Ган заметил под роскошной тканью блеск стали. По-видимому, нападение заставило капитана облачиться в доспехи.
– Ах, вы оба здесь, – удовлетворенно сказал Гавиал. – Я только хотел убедиться, что наша маленькая неприятность не повредила вам. Как все было забавно, верно?
– О да, действительно, – ответил Йэн.
– Но, мастер Йэн, твоя одежда намокла!
– Это так. К несчастью, когда я кинулся оборонять корабль, я споткнулся и упал за борт.
– Не может быть! Как это ужасно!
– Да, неприятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
– Давай… Идти сможешь? Нужно добраться до моей каюты. – Ведь убийца был на корабле, и если он узнает, что плохо справился с делом, может явиться, чтобы докончить начатое.
Йэн сумел подняться на колени, потом, опираясь на плечо Гана, встал на ноги, хотя старик еле удержал его. Тяжело отдуваясь, Ган довел молодого человека до двери своей каюты и там попытался осторожно опустить на пол. В результате упали они оба, и Ган больно ударился бедром о твердые доски. Боль была такая ужасная, что на секунду старик подумал, будто сломал кость.
Снаружи донеслись шаги нескольких человек. Ган со стоном отпихнул Йэна, дополз на четвереньках до двери и захлопнул ее прежде, чем кто-нибудь смог заглянуть внутрь. Привалившись спиной к створке, он ждал неизбежного стука. Что скажет он солдатам? От боли из глаз старика текли слезы, думать как следует он не мог. Потом боль сменилась онемением. Никто не попытался войти в каюту.
Йэн закашлялся. На губах у него выступила кровь; Ган знал, что это плохой признак, и удивился, когда молодой человек, шатаясь, поднялся на ноги, подошел к двери и запер ее. Теперь, когда он взглянул на Гана, он явно узнал его. Одновременно по лицу Йэна скользнуло какое-то странное выражение.
– Нет, – пробормотал он, словно разговаривая сам с собой, – не буду.
Ган впервые задал себе вопрос: а почему, собственно, он спас Йэна, несмотря на постоянное недоверие к молодому человеку? Но ведь Йэн единственный, кого он хоть немного знает на корабле. И Хизи он нравился, что тоже играло свою роль.
Йэн нагнулся, поднял старика с пола легко, словно перышко, и как ребенка уложил на постель. Ган попытался возражать, но боль и изнеможение лишили его голоса. Постель была такая мягкая, такая божественно мягкая…
– Спасибо, – наконец выдохнул он.
– Нет, это я тебя должен благодарить, – ответил Йэн. – Можно мне… можно мне побыть какое-то время в твоей каюте?
– Думаю, не только можно, но и нужно, – ответил Ган. – Кто-то из гвардейцев пытался убить тебя.
Йэн поднял брови:
– Ты знаешь кто?
– Я его видел, но имени не знаю.
– Правда? Это хорошо. Хорошо, что ты его видел, хочу я сказать. – Йэн сел на пол и подтянул колени к груди. Его дыхание, казалось, стало совсем ровным.
– Может быть, это Ли, – предположил Ган.
Йэн удивленно – нет, потрясенно – взглянул на него:
– Что? Почему ты так говоришь?
– Это было первое, что ты сказал, когда вынырнул из воды.
– Ох… Нет, Ли – это старуха, которую я знал когда-то. В первый момент я принял тебя за нее.
– Должно быть, она очень уродлива, – заметил Ган. Йэн усмехнулся:
– Многие так и считали, хотя я думал иначе. Странно. – Он взглянул на Гана ясными глазами. – Мне казалось, что я ее забыл. И вот пожалуйста.
– Память – странная вещь, – сказал Ган. – Бывает, что события моего детства – шестьдесят лет назад – я вспоминаю более отчетливо, чем то, что случилось вчера. Старея, к такому привыкаешь.
– Стареть – это не для меня, – пробормотал Йэн, и Ган в тусклом свете лампы заметил, как блеснули у того на глазах слезы.
Ган спустил ноги на пол, все еще опасаясь боли в бедре, но надеясь, что теперь сможет идти.
– Я найду госпожу Квен Шен. На корабле должен быть кто-нибудь, кто смыслит в ранах.
Йэн отчаянно замотал головой:
– Нет, не надо. Силы возвращаются ко мне.
– Тогда позволь мне осмотреть твою рану.
– Ты немногое увидишь.
– Что ты хочешь этим сказать? – Но тут Ган ощутил ужасное предчувствие: он сейчас умрет. Каюта закружилась вокруг него. Ган схватился за грудь, где вспыхнула острая боль, смутно удивляясь ощущению какой-то силы, стиснувшей его сердце.
– Нет, – тихо сказал Йэн – так же, как он говорил раньше, и огненный клубок в груди Гана погас. Прекрасный, сладкий воздух хлынул в его легкие. – Прости. Ты не заслуживаешь этого. Я…
– Что ты там бормочешь? – прорычал Ган. Боль и облегчение внезапно превратились в ярость.
– Послушай меня, Ган. Я не обманывал тебя, когда говорил, что мы с тобой – единственная надежда Хизи. Это так, и теперь я в этом уверился еще больше. Император дал этот отряд мне, понимаешь? Вовсе не Гавиалу.
– Да, да. Это мне ясно. Командуете вы с Квен Шен. Йэн мрачно кивнул:
– Значит, император предал меня; впрочем, более вероятно, что это дело рук жрецов. А может быть, они замешаны в этом совместно.
– Не понимаю. Йэн вздохнул:
– Я тоже понимаю не все. Ты кому-нибудь говорил, куда мы направляемся? Знает ли это кто-нибудь, кроме меня, хотя бы приблизительно?
– Госпожа Квен Шен знает столько же, сколько и ты. Никто не знает остального.
– Тогда, значит, они уверены, что смогут получить от тебя нужные сведения. И хотят избавиться от меня, потому что со мной им не справиться.
Ган заметил, что Йэн как будто вообще больше не испытывает боли. Молодой человек поднялся на ноги и начал гневно расхаживать по каюте, хотя говорил по-прежнему тихо.
– Я видел твою рану, – сказал Ган, тщательно подбирая слова.
–Ты самый великий ученый, какого я знаю, – ответил ему Йэн. Он остановился перед стариком, и тот теперь видел, как бледен молодой человек. – Наверное, самый великий ученый в Ноле. Может быть, ты сумеешь сказать мне, кто я такой, Ган. – Он поднял руку и распутал этот свой дурацкий шарф. Ган вытаращил на него глаза, потом нахмурился, не сразу поняв значение того, что видит. Йэн медленно повернулся, позволяя старику все разглядеть.
Легкая дрожь, похожая на ласку, пробежала по груди Гана, но теперь он понял, что было источником той ужасной боли, понял, что ему грозит.
– П-позволь мне подумать, – выдохнул он, заикаясь впервые за пять десятков лет, не в силах отвести взгляд от этого невероятного шрама.
– Не торопись, – ответил Йэн.
В дверь постучали. Ган, погрузившийся в невеселые мысли, поднял глаза на Йэна. Тот спокойно прикрыл шарфом свою обезображенную шею и распахнул дверь.
Посетителем оказался Гавиал в нарядном голубом тюрбане и подобранной точно в тон мантии. Однако Ган заметил под роскошной тканью блеск стали. По-видимому, нападение заставило капитана облачиться в доспехи.
– Ах, вы оба здесь, – удовлетворенно сказал Гавиал. – Я только хотел убедиться, что наша маленькая неприятность не повредила вам. Как все было забавно, верно?
– О да, действительно, – ответил Йэн.
– Но, мастер Йэн, твоя одежда намокла!
– Это так. К несчастью, когда я кинулся оборонять корабль, я споткнулся и упал за борт.
– Не может быть! Как это ужасно!
– Да, неприятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152