– И ты убил его.
– Это была война. Я повиновался моему повелителю, Владыке Леса. Я мог бы тебе напомнить, кстати, что именно неповиновение своему предводителю и привело ко всем твоим бедам. Апад напал на меня и умер как воин, а не как трус и убийца. И он нанес заметный урон свите Охотницы, прежде чем испустил дух. Разве искатель Пираку может желать лучшей смерти? Разве мог он отличиться больше?
Перкар искал ответ, но язык его казался неуклюжим и неспособным отразить словесное нападение Ворона.
– Ты все переиначиваешь… – начал он, но Чернобог покачал головой.
– Погоди, – продолжал он, – есть ведь еще преступления, которых ты не назвал. Позволь мне сделать это за тебя. Я дал тебе возможность выжить после того, как с тобой расправилась Охотница. Я оставил тебя среди павших, чтобы Харка излечил твои раны. Я дал тебе лодку, чтобы ты мог отправиться по водам Изменчивого, хотя рисковал при этом благосклонностью и бога-Реки, и собственного господина, да и жизнью тоже. Я уговорил и подкупил Братца Коня, чтобы он помог Нгангате найти тебя, и сообщил ему, где и когда тебя искать. Да и вот только что я прикончил лучника, который мог застрелить твоего друга. Убьешь ли ты меня и за эти преступления тоже, или сначала убьешь, а потом поблагодаришь – если рассматривать мои деяния в том порядке, как я их перечислил?
Карак полуприкрыл глаза, и в этот момент, хоть и сохранял человеческий облик, стал очень похож на птицу.
– И если уж ты не собираешься поблагодарить меня, – бросил он, – неужели тебе совсем не интересно узнать, почему мне вздумалось следовать за каким-то глупым человечишкой через полмира, чтобы помочь ему? Неужели даже это не удивляет тебя, Перкар? Если так, ты просто болван. Давай, нанеси мне удар своим мечом, и мы посмотрим, кто сильнее, Харка или я.
«Ответ на этот вопрос мне и так известен, – сказал Харка. – Убери меня в ножны, идиот».
Перкар не обратил внимания на слова меча.
– Ну так скажи мне. Объясни, почему ты все это делал.
– Может быть, и расскажу, – голос бога-Ворона снова стал мягким, – когда ты уберешь оружие, Перкар. Может быть, я даже научу тебя, как все исправить. Все, все исправить.
– Ты имеешь в виду войну с менгами? И мой народ?
– И это тоже. Все.
Стиснув зубы, Перкар медленно и неохотно убрал Харку в ножны. Лук Нгангаты скрипнул, когда тот ослабил тетиву.
– Разбивайте лагерь, – распорядился Карак. – Я схожу за своим конем.
– В опасные игры ты играешь, – сказал Нгангата, когда Чернобог двинулся туда, откуда пришел.
– Это не игра, Нгангата. Ты же знаешь.
– Знаю.
– И не забывай свой собственный совет, друг мой, – сказал Перкар.
– Какой совет?
– Насчет героев. Мои сражения – не твои сражения. Когда я испытываю судьбу, тебе следует уйти.
– Верно, – согласился Нгангата. – Следует. Но пока тебе не вздумалось испытывать судьбу снова, не соберешь ли ты дров для костра? Я тем временем выясню, жив ли еще наш друг. – Он показал на скорчившегося воина-менга.
– Что нам с ним делать? – пробормотал Перкар.
– Это зависит от многого. Но сначала нужно узнать, почему они на нас напали.
– Может быть, им известно, что мой и их народы воюют. Может быть, они просто хотели украсить нашими скальпами свои екты.
– Может быть, – согласился Нгангата. – Но разве ты не слышал, что они вопили, нападая на нас?
– Я вообще не помню никаких воплей.
– Они называли нас «шез». Шез – демоны, приносящие болезнь. Это не просто обычное оскорбление.
– Ох… – Перкар смотрел, как Нгангата опустился на колени рядом с раненым. Воин был жив, хотя дыхание его стало еле заметным. Перкар вернулся на берег речки в поисках сушняка, стараясь не дать чувствам заглушить голос рассудка. Что может Карак – или Чернобог, каково бы ни было его истинное имя, – предложить, чтобы все поправить? Ворон был красноречив и умен, способен даже абсурдные вещи заставить казаться реальными. Но было в его словах что-то, что прозвучало неоспоримой правдой. С чего бы Караку заботиться о нем, Перкаре? Ворон изменил его судьбу – по крайней мере дал ему средства для того, чтобы самому изменить ее и следовать по определенному пути. Почему бог питает к нему такой интерес?
Перкар оглянулся и увидел, что Ворон ведет коня туда, где Нгангата все еще осматривал раненого. Перкар двинулся дальше в чащу деревьев, стараясь припомнить, пока собирал дрова, все, что знает о Караке.
Нгангата указал ему на то, что Карак – одно из воплощений Владыки Леса. Владыка Леса представал и в других воплощениях – Охотницы, например, или того огромного одноглазого существа, которое вело переговоры с Капакой, – но Карак казался наиболее странной, наиболее своевольной из этих аватар. И о самом Караке говорили как о двойственном божестве – Во роне и Воро не. Ворона была алчной, злопамятной обманщицей, наслаждающейся причиненными страданиями. Ворон же… В песнях Ворон представал великим богом, который в изначальные времена придал миру его теперешний вид. Некоторые говорили, что это он добыл грязь из-под вод – ту грязь, из которой и был создан мир. Другие утверждали, что Ворон похитил солнце у могущественного демона и отправил его сиять в небесах. Перкар не особенно прислушивался ко всем этим сказаниям; деяния бога-Ворона, столь далекие и во времени, и в пространстве, никогда не казались его соплеменникам такими же важными, как отношения с богами, которых они знали, – теми, что жили на пастбищах, в полях, в лесу, и уж конечно, в речке.
И вот теперь он будет сидеть у костра с богом, который, возможно, создал мир, а вспомнить, какие истории о нем правдивы, а какие только и рассказывают, чтобы развлечь детишек долгими зимними вечерами, никак не удается.
– Расскажи мне про Карака, Харка, – попросил Перкар. «Про Карака или про Чернобога?»
– Разве это не одно и то же?
«По большей части. Но разные имена всегда связаны с различиями».
– Он в самом деле создал мир?
«Я при этом не присутствовал».
– Не уклоняйся от ответа.
«Мир никто не создал. Но я думаю, что Ворон и в самом деле создал сушу».
– Не могу в такое поверить.
«Почему это так важно? Какое отношение это имеет к настоящему?»
Перкар вздохнул:
– Не знаю. Просто мне… Что ему от меня нужно?
«Думаю, он сам скоро тебе расскажет, – ответил Харка. – Только будь внимателен. Запоминай все, что он будет говорить, чтобы потом обдумать. Благодаря Ворону случаются разные события. Он – хитрость Владыки Леса, его разум, его рука. Он творит и разрушает. Ворона всегда норовит исказить приказы Владыки Леса, превратить их во что-то другое, и даже когда Ворона и Ворон согласны друг с другом, Ворона действует предательством, обманом, крючкотворством. Однако, как говорят, если ты слушаешь внимательно – очень внимательно, – то можешь услышать подсказку Ворона, как провести Ворону».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152