– Ты прав, Тзэм.
– Что вы имеете в виду? – поинтересовался Нгангата. – Что случилось?
– Эти менги, которых я повстречала в пустыне. Они вели себя так, словно им тоже от меня что-то нужно.
– И они нашли тебя в скалах, хотя тропа с запада проходит далеко оттуда. Значит, они тебя искали.
Хизи несогласно покачала головой:
– Может быть, они увидели, как я убежала в скалы. – Она понимала: все было не так. – Впрочем, ты прав, Нгангата. Они меня искали. И Братец Конь отправил меня в этот ект, как только мы вернулись, и велел своим племянникам сторожить. Он сразу понял: что-то не так. – Она не стала добавлять, что и намерения Братца Коня тоже пугали ее.
Никто, не видевший его сущности, не поймет ее опасений, только подумает, что она лишилась рассудка. Нгангата кивнул.
– Слышен топот чьих-то больших ног, – пробормотал он. – На нас там, у потока, напали менги. Они искали нас. Они говорили, что нас в видении увидел их пророк. Наверное, он видел и тебя тоже.
– Перкар знает об этом больше тебя?
– Да, но он хранил молчание. Что бы он ни узнал, новости очень его встревожили. – Нгангата покусал губу, потом проговорил: – Я слышал, как Карак сказал, что тот гаан как-то связан с Изменчивым.
Хизи ощутила внезапный озноб.
– Изменчивый? Бог-Река…
– Называй его как хочешь.
– Я думала, он не достанет меня на таком расстоянии.
– Своими руками, наверное, и не достанет, – ответил Нгангата. – А вот руками менгского шамана дотянуться может.
Когда Хизи заговорила, она заметила, что ее голос дрожит.
– Он хочет, чтобы я вернулась, да? И он добьется своего. – В этот момент она заметила, что чешуйка у нее на руке снова начала чесаться. Хизи коснулась ее… И ахнула: внутренность екта словно качнулась, так что Хизи смотрела теперь на все под иным углом, Тзэм и Нгангата казались лишь оболочками со скелетами внутри, пламя в очаге стало походить на танцующий клинок со смеющимися глазами, а Перкар…
Перкара почти не было видно. Его кожа стала прозрачной, а рядом с ним лежал бог. Хизи была не в силах смотреть на него, на эту кошмарную путаницу крыльев, когтей, острой чешуи. Вид его причинял ей боль, ранил ее изнутри, словно в голове размахивал мечом поселившийся там человечек. Хизи повернулась, стараясь отвести взгляд, но Перкар целиком завладел ее вниманием.
На его груди сидел сгусток тьмы, он полз и колыхался. На глазах у Хизи из него выросли щупальца толщиной в соломинку, неуклюже обвились вокруг Перкара, проросли внутрь, дотягиваясь до костей.
В этой черноте вдруг открылся желтый глаз, вытаращился на Хизи, и девочка вскрикнула. Она кричала и пыталась убежать, запнулась, упала, вскочила опять. Даже когда Тзэм обхватил ее, она все еще рвалась прочь, лягаясь и завывая; глаза Хизи были зажмурены, ее била дрожь.
Когда наконец она открыла глаза, все выглядело так же, как и прежде. Но теперь она знала… Она видела…
– Тзэм, приведи Братца Коня, – выдохнула Хизи. – Приведи поскорее. И позволь мне посидеть снаружи.
Когда Братец Конь пришел, Хизи отшатнулась от него в страхе, что ее необычное зрение вернется и покажет ей его истинную сущность. Ей не следовало бы доверять ему тайну Перкара, она это понимала, но выбора не было. Она ведь не знала, чем можно ему помочь, а что-то шло не так, ужасно не так. Братец Конь печально смотрел на нее несколько секунд, потом вошел в ект. Хизи осталась сидеть на ступеньке, и к ней присоединился Тзэм.
– Какой огромный костер, – заметил он через некоторое время.
Хизи искоса взглянула на взметнувшееся вверх пламя, боясь снова увидеть богиню огня. Менги уже давно таскали топливо со всех окрестностей, и теперь к небу вставала толстая колонна черного дыма, мешающегося с яркими огненными языками.
– Интересно, где им удалось найти столько дров, – продолжал Тзэм, не дождавшись ответа.
Хизи пожала плечами – этого она не знала.
– Я думаю, начался обряд проводов бога-коня – та самая церемония, которую менги должны совершить сегодня ночью.
– Что за церемония? Ты написала о ней в письме Гану? Милый старый Тзэм, как он старается отвлечь ее…
– Наверное, Ган никогда не получит моего письма. Что бы мы ни думали раньше, менги – нам не друзья.
– Но ведь не обязательно и враги, – возразил Тзэм. – Они просто, как и все люди, беспокоятся в первую очередь о себе и своих близких. Мы с тобой им ничем не угрожаем. Другое дело Перкар.
– А чем же он им опасен? Угроза исходит от его народа. Впрочем, не знаю. Мы здесь чужие, Тзэм.
– Знаю, принцесса, – тихо ответил великан. – Расскажи мне про этот обряд.
Хизи заколебалась. Она закрыла глаза, но деревня не исчезла, как ей хотелось надеяться: она все еще была здесь со своим резким запахом горящего дерева, лаем собак, криками детей и дикими воплями взрослых. Ничто из этого не исчезнет просто потому, что таково желание Хизи.
– Менги верят, что они сами и их кони – родичи, – начала Хизи. Кто-то когда-то сказал ей об этом… Конечно, Йэн – когда подарил статуэтку. Да, он говорил ей что-то о менгах, и тот рассказ не был – в отличие от всего остального ложью. Йэн, который по крайней мере научил ее понимать, какая глупость – доверять любому.
Молчание Тзэма означало, что он ждет продолжения рассказа.
– Ты об этом уже знаешь, – виновато пробормотала Хизи. – Менги верят, что они и их кони происходят от одной и той же богини, Матери-Лошади. Иногда Мать-Лошадь снова рождается в обличье одного из скакунов, обычно кого-то из ее прямых потомков, – который и так является своего рода богом или богиней. Когда такое случается, об этом узнают шаманы, и с этим конем обращаются с особым почтением.
– Такое трудно себе представить, – заметил Тзэм. – Они и так добрее к своим коням, чем господа к слугам во дворце.
– На этой лошади никогда не ездят, кормят ее отборным зерном, а потом убивают.
– Убивают? – проворчал Тзэм. – Не очень-то хорошо так обращаться с богом.
– Они убивают его, чтобы отправить домой, к матери. Менги хорошо обращаются с таким конем, и когда он возвращается домой, он сообщает другим богам, что менги все еще добры к своим братьям и сестрам – лошадям.
– Как это странно, – сказал Тзэм.
– Не более странно, чем отправлять царских отпрысков по Лестнице Тьмы, – возразила Хизи.
– Наверное, нет, – вздохнул Тзэм. – Только ведь что бы менги ни делали, все кончается кровью и убийством. Даже почитание богов.
– Может быть, они понимают, что жизнь – это и есть кровь и убийство.
Тзэм коснулся плеча Хизи своими толстыми пальцами.
– Квэй обычно говорила, что жизнь – это рождения и еда. И еще любовь между мужчиной и женщиной.
– Квэй что-то говорила о плотской любви? – Хизи просто не могла представить себе такого.
Тзэм ухмыльнулся.
– Она, в конце концов, тоже человеческое существо, – напомнил он Хизи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152