«Кули, Доннелл Клайд». На первой странице - снимок. Бада словно ударяет: у Спейда по два перстня на каждой руке. Разноцветные: розовый, белые, синие - бланки. Записи о гастролях, аккуратно рассортированные по годам: билеты на самолет, квитанции из отелей.
Пенцлер что-то ворчит у него за плечом. Бад сравнивает даты.
Джейн Милдред Хемшер, 8 марта 1951 года, Сан-Диего - Спейд выступал в «Эль-Кортес Скайрум». Апрель пятьдесят третьего, Кэти Джануэй - «Ковбойские ритмы» в «Бидо-Лито», Южный Лос-Анджелес. Шерон, Салли, Крисси Вирджиния, Мария, Линетт, Бейкерсфилд, Нидлз, Фриско, Сиэтл и снова Лос-Анджелес. Бад просматривает состав группы: Собачник Перкинс играет постоянно, ударники и саксофонисты приходят и уходят. Спейд Кули всегда в группе: он - лидер и делает кассу. Места, даты - все совпадает.
На синей бумаге остаются темные пятна пота - его пота.
- Где живет группа?
Пенцлер:
- «Билтмор», но я вам об этом не говорил.
- Ладно. Ответная любезность: меня здесь не было. Имейте в виду, дело серьезное; несколько убийств.
- Клянусь вам, буду молчать, как сфинкс! Господи боже, подумать только! Спейд и его отребье! Господи - знаете сколько он заработал в прошлом году?
* * *
С улицы Бад звонит Эллису Лоу. Тот начинает орать:
- Я же вам велел держаться подальше от этого дела! Я отрядил троих людей - троих цивилизованных людей, обещаю сообщить вам все, что они найдут, только не путайтесь у них под ногами, занимайтесь «Ночной совой», понятно вам?
Да-да, понятно. Но он слышит голос Кэти Джануэй, и Кэти говорит: ИДИ. «Билтмор».
Бад заставляет себя подъехать медленно. Припарковаться у черного хода. Вежливо спросить клерка, где найти группу мистера Кули.
- Президентский номер, девятый этаж, - говорит клерк.
- Спасибо, - очень спокойно отвечает Бад и даже, кажется, улыбается.
От конторки он отходит медленно, так медленно, словно плывет, раздвигая толщу воды. Вверх по лестнице - бегом, словно подхваченный течением. УБЕЙ ЕГО, - говорит малышка Кэти. Вот и президентский номер: двойные двери, на дверях - позолоченные орлы и американские флаги. Бад дергает ручку, и дверь распахивается.
Трое босяков прямо на полу - все в отрубе. Вокруг пустые бутылки и полные пепельницы - повеселились на славу. Спейда нет.
За одной из соседних дверей - какой-то шум. Бад распахивает дверь ногой.
Собачник Перкинс в постели смотрит мультфильмы по телевизору. Бад выхватывает револьвер.
- Где Кули?
Перкинс, ковыряя в зубах зубочисткой:
- На вечеринке, куда и я собираюсь. Хочешь его увидеть - приходи сегодня вечером в «Эль-Ранчо». Есть шанс, что он там появится.
- Что значит «есть шанс»? Он же заглавная фигура в группе!
- Раньше - да, но в последнее время Спейд что-то сдал, так что я все чаще его заменяю. Пою я не хуже его, а выгляжу даже лучше, так что зрители довольны. А теперь, может быть, ты отсюда уберешься и дашь мне досмотреть телек?
- Где он сейчас?
- Убери пушку, бойскаут. Спейд тебе не по зубам, максимум, что у вас на него есть, - неуплата алиментов.
- Ошибаешься. Я обвиняю Спейда в убийстве первой степени. И в употреблении опиума, если тебе этого мало.
Перкинс выплевывает зубочистку:
- Что ты сказал?
- Убийства проституток. Спейд любит молоденьких?
- Он не убивать их любит, а на болт сажать. Как и мы с тобой.
- Где он?
- Стукачей поищи в другом месте.
Бад бьет его рукоятью револьвера в челюсть. Перкинс вопит, выплевывает зубы. По телевизору начинается реклама: детишки громко требуют добавки кукурузных хлопьев «Келлог». Бад стреляет в экран, и телек умолкает.
Собачник шепелявит:
- Прочеши кайф-базары в Чайнатауне. И оставь меня в покое, черт бы тебя побрал!
УБЕЙ ЕГО, - говорит Кэти, и в первый раз за много лет Бад вспоминает свою мать.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ
- Я уже объяснял капитану Эксли, - говорит психиатр, - но, раз он настаивает, придется объяснить и вам. Допрашивать мистера Голдмана совершенно бесполезно. Большую часть времени его разум безнадежно помрачен.
Джек оглядывается: тени в пижамах, бесшумно бродящие по коридору, безумные рисунки на стенах. Жуткое это место - дурдом.
- Не могли бы вы объяснить поподробнее, что с ним? Нам необходимо получить от него заявление.
- Что ж, если он сумеет связать два слова, считайте, вам крупно повезло. В июле прошлого года мистер Голдман и его коллега Микки Коэн, находившиеся в то время в тюрьме Мак-Нил, подверглись нападению. Неустановленные лица набросились на них с ножами и обрезками металлических труб. Коэн почти не пострадал, но мистер Голдман получил серьезную травму черепа, самым пагубным образом сказавшуюся на работе мозга. В конце прошлого года оба были освобождены досрочно. Сразу после освобождения мистер Голдман начал вести себя неадекватно: в конце декабря полиция Беверли-Хиллз арестовала его за мочеиспускание в общественном месте. Суд признал мистера Голдмана невменяемым и вынес определение о его содержании в психиатрической лечебнице в течение девяноста дней. К нам он попал сразу после Рождества. Девяносто дней недавно истекли, но мы уже оформили документы на следующий срок. К самостоятельной жизни он не способен, а помочь ему мы, честно говоря, не можем ничем. Впрочем, могу сообщить то, что, возможно, вас заинтересует: мистер Коэн навещал мистера Голдмана в больнице и выразил желание перевести его в частную лечебницу за свой счет, но мистер Голдман отказался, причем вел себя так, словно очень боится мистера Коэна. Странно, не правда ли?
- Может быть, не так уж и странно. Где он?
- Вот за этой дверью. Только, пожалуйста, будьте с ним помягче. Верно, когда-то этот человек был гангстером, но теперь он просто несчастный больной.
Джек открывает дверь. Маленькая комнатка, стены обиты войлоком. На войлочной скамье Дэви Голдман - небритый, с отвисшей челюстью и пустыми глазами - рассматривает картинки в «Нэшнл Джиографик». От Дэви воняет лизолом.
Джек присаживается рядом. Голдман отодвигается, не глядя на него.
- Ну и клоповник, - говорит Джек. - Почему ты не хочешь, чтобы Микки тебя отсюда забрал?
Голдман вытаскивает из носа козявку и сует себе в рот.
- Дэви, ты поссорился с Микки?
Голдман молча протягивает Джеку журнал. На картинке потрясают копьями голые негры.
- Мило. Были бы это белые девчонки - пожалуй, я бы тоже подписался. Дэви, ты меня помнишь? Я Джек Винсеннс. Служил в полиции, в Отделе наркотиков. Мы с тобой часто встречались на Стрипе.
Голдман скребет у себя в паху, бессмысленно улыбается.
- Дэви, почему ты боишься Мика? Ведь вы с ним друзья. Он о тебе позаботился.
Голдман, прихлопывая невидимого жучка:
- Больше не друзья.
Интонация у него… Такое не опишешь и не подделаешь. Такой голос Джек слышит впервые - и, бог свидетель, не хотел бы услышать еще раз.
- Дэви, расскажи, что случилось с Дином Ван Гельдером?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
Пенцлер что-то ворчит у него за плечом. Бад сравнивает даты.
Джейн Милдред Хемшер, 8 марта 1951 года, Сан-Диего - Спейд выступал в «Эль-Кортес Скайрум». Апрель пятьдесят третьего, Кэти Джануэй - «Ковбойские ритмы» в «Бидо-Лито», Южный Лос-Анджелес. Шерон, Салли, Крисси Вирджиния, Мария, Линетт, Бейкерсфилд, Нидлз, Фриско, Сиэтл и снова Лос-Анджелес. Бад просматривает состав группы: Собачник Перкинс играет постоянно, ударники и саксофонисты приходят и уходят. Спейд Кули всегда в группе: он - лидер и делает кассу. Места, даты - все совпадает.
На синей бумаге остаются темные пятна пота - его пота.
- Где живет группа?
Пенцлер:
- «Билтмор», но я вам об этом не говорил.
- Ладно. Ответная любезность: меня здесь не было. Имейте в виду, дело серьезное; несколько убийств.
- Клянусь вам, буду молчать, как сфинкс! Господи боже, подумать только! Спейд и его отребье! Господи - знаете сколько он заработал в прошлом году?
* * *
С улицы Бад звонит Эллису Лоу. Тот начинает орать:
- Я же вам велел держаться подальше от этого дела! Я отрядил троих людей - троих цивилизованных людей, обещаю сообщить вам все, что они найдут, только не путайтесь у них под ногами, занимайтесь «Ночной совой», понятно вам?
Да-да, понятно. Но он слышит голос Кэти Джануэй, и Кэти говорит: ИДИ. «Билтмор».
Бад заставляет себя подъехать медленно. Припарковаться у черного хода. Вежливо спросить клерка, где найти группу мистера Кули.
- Президентский номер, девятый этаж, - говорит клерк.
- Спасибо, - очень спокойно отвечает Бад и даже, кажется, улыбается.
От конторки он отходит медленно, так медленно, словно плывет, раздвигая толщу воды. Вверх по лестнице - бегом, словно подхваченный течением. УБЕЙ ЕГО, - говорит малышка Кэти. Вот и президентский номер: двойные двери, на дверях - позолоченные орлы и американские флаги. Бад дергает ручку, и дверь распахивается.
Трое босяков прямо на полу - все в отрубе. Вокруг пустые бутылки и полные пепельницы - повеселились на славу. Спейда нет.
За одной из соседних дверей - какой-то шум. Бад распахивает дверь ногой.
Собачник Перкинс в постели смотрит мультфильмы по телевизору. Бад выхватывает револьвер.
- Где Кули?
Перкинс, ковыряя в зубах зубочисткой:
- На вечеринке, куда и я собираюсь. Хочешь его увидеть - приходи сегодня вечером в «Эль-Ранчо». Есть шанс, что он там появится.
- Что значит «есть шанс»? Он же заглавная фигура в группе!
- Раньше - да, но в последнее время Спейд что-то сдал, так что я все чаще его заменяю. Пою я не хуже его, а выгляжу даже лучше, так что зрители довольны. А теперь, может быть, ты отсюда уберешься и дашь мне досмотреть телек?
- Где он сейчас?
- Убери пушку, бойскаут. Спейд тебе не по зубам, максимум, что у вас на него есть, - неуплата алиментов.
- Ошибаешься. Я обвиняю Спейда в убийстве первой степени. И в употреблении опиума, если тебе этого мало.
Перкинс выплевывает зубочистку:
- Что ты сказал?
- Убийства проституток. Спейд любит молоденьких?
- Он не убивать их любит, а на болт сажать. Как и мы с тобой.
- Где он?
- Стукачей поищи в другом месте.
Бад бьет его рукоятью револьвера в челюсть. Перкинс вопит, выплевывает зубы. По телевизору начинается реклама: детишки громко требуют добавки кукурузных хлопьев «Келлог». Бад стреляет в экран, и телек умолкает.
Собачник шепелявит:
- Прочеши кайф-базары в Чайнатауне. И оставь меня в покое, черт бы тебя побрал!
УБЕЙ ЕГО, - говорит Кэти, и в первый раз за много лет Бад вспоминает свою мать.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ
- Я уже объяснял капитану Эксли, - говорит психиатр, - но, раз он настаивает, придется объяснить и вам. Допрашивать мистера Голдмана совершенно бесполезно. Большую часть времени его разум безнадежно помрачен.
Джек оглядывается: тени в пижамах, бесшумно бродящие по коридору, безумные рисунки на стенах. Жуткое это место - дурдом.
- Не могли бы вы объяснить поподробнее, что с ним? Нам необходимо получить от него заявление.
- Что ж, если он сумеет связать два слова, считайте, вам крупно повезло. В июле прошлого года мистер Голдман и его коллега Микки Коэн, находившиеся в то время в тюрьме Мак-Нил, подверглись нападению. Неустановленные лица набросились на них с ножами и обрезками металлических труб. Коэн почти не пострадал, но мистер Голдман получил серьезную травму черепа, самым пагубным образом сказавшуюся на работе мозга. В конце прошлого года оба были освобождены досрочно. Сразу после освобождения мистер Голдман начал вести себя неадекватно: в конце декабря полиция Беверли-Хиллз арестовала его за мочеиспускание в общественном месте. Суд признал мистера Голдмана невменяемым и вынес определение о его содержании в психиатрической лечебнице в течение девяноста дней. К нам он попал сразу после Рождества. Девяносто дней недавно истекли, но мы уже оформили документы на следующий срок. К самостоятельной жизни он не способен, а помочь ему мы, честно говоря, не можем ничем. Впрочем, могу сообщить то, что, возможно, вас заинтересует: мистер Коэн навещал мистера Голдмана в больнице и выразил желание перевести его в частную лечебницу за свой счет, но мистер Голдман отказался, причем вел себя так, словно очень боится мистера Коэна. Странно, не правда ли?
- Может быть, не так уж и странно. Где он?
- Вот за этой дверью. Только, пожалуйста, будьте с ним помягче. Верно, когда-то этот человек был гангстером, но теперь он просто несчастный больной.
Джек открывает дверь. Маленькая комнатка, стены обиты войлоком. На войлочной скамье Дэви Голдман - небритый, с отвисшей челюстью и пустыми глазами - рассматривает картинки в «Нэшнл Джиографик». От Дэви воняет лизолом.
Джек присаживается рядом. Голдман отодвигается, не глядя на него.
- Ну и клоповник, - говорит Джек. - Почему ты не хочешь, чтобы Микки тебя отсюда забрал?
Голдман вытаскивает из носа козявку и сует себе в рот.
- Дэви, ты поссорился с Микки?
Голдман молча протягивает Джеку журнал. На картинке потрясают копьями голые негры.
- Мило. Были бы это белые девчонки - пожалуй, я бы тоже подписался. Дэви, ты меня помнишь? Я Джек Винсеннс. Служил в полиции, в Отделе наркотиков. Мы с тобой часто встречались на Стрипе.
Голдман скребет у себя в паху, бессмысленно улыбается.
- Дэви, почему ты боишься Мика? Ведь вы с ним друзья. Он о тебе позаботился.
Голдман, прихлопывая невидимого жучка:
- Больше не друзья.
Интонация у него… Такое не опишешь и не подделаешь. Такой голос Джек слышит впервые - и, бог свидетель, не хотел бы услышать еще раз.
- Дэви, расскажи, что случилось с Дином Ван Гельдером?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130