Как видите, слава - пусть и скандальная - бежит впереди вас. Даже алкоголики читают бульварные листки.
К нему склоняется Дадли Смит.
- Слава… о ней-то и речь. Нам нужна твоя слава, сынок. Нужен звездный свидетель, который скажет во всеуслышание большому жюри: да, я ударил задержанного - но он напал на меня, я защищался! И поскольку, скорее всего, так оно и есть, все, что в дальнейшем скажут о тебе свидетели из задержанных, будет тебе только на руку. Но нам нужно, чтобы ты признался: это ты принес в участок выпивку. И люди напились. Признайся в мелком нарушении внутреннего распорядка - и все ограничится взысканием. Мистер Лоу гарантирует, что обвинения тебе не предъявят.
Мусорщик раздумывает. Эд за стеклом читает его мысли: большую часть выпивки принес Уайт, но доносить на него Джек боится.
- Грядут большие перетряски, - говорит Паркер. - Много голов полетит. Дай показания - и, обещаю, ты легко отделаешься. Ни увольнения, ни отстранения от службы. Только и всего, что посидишь с годик в Отделе нравов.
И Винсеннс отвечает - Лоу.
- Эллис, - говорит он, - может быть, есть другой выйдет? Ты ведь знаешь, что для меня значит Отдел наркотиков.
Лоу морщится. Паркер:
- Нет, и хватит об этом. Завтра ты пойдешь на представление, и я хочу, чтобы ты дал показания против офицера Крагмана, сержанта Такера и офицера Пратта. Все трое пенсию себе уже заработали. Насчет всего прочего не беспокойся: наш главный свидетель даст исчерпывающие показания. Если будут спрашивать о других, можешь спокойно отвечать, что ничего не видел и ничего не знаешь. Публика жаждет крови, но, надеюсь, три головы ее удовлетворят.
- До сих пор ты, сынок, не совершал ошибок, - это вкрадчивый, с ирландским акцентом, Дадли Смит. - И мне думается, теперь начинать поздновато.
- Я дам показания, - отвечает Мусорщик Джек. Улыбки на лицах. Галлодет:
- Сержант, нам с вами надо будет обсудить ваши показания. Ужин в «Тихом океане» за счет мистера Лоу.
Винсеннс встает, Лоу провожает его до дверей. Из динамика - шепот:
- … А Кули я пообещал, что больше такого не повторится…
- Как скажете, босс.
Паркер поворачивается к зеркалу, кивает. Эд входит, садится на «горячий стул».
- Ну что, сынок, - это Дадли Смит, - настал твой звездный час?
- Эд, - улыбается Паркер, - я разрешил тебе выслушать показания остальных, потому что жду от тебя максимально полного и точного понимания ситуации. Что скажешь? Есть какие-нибудь идеи?
- Сэр, верно ли я понимаю, что, даже если большое жюри выдвинет какие-либо уголовные обвинения, при подготовке обвинительного акта для суда присяжных мистер Лоу найдет способ отменить их или не дать им ходу?
Лоу скривился - видно, Эд попал в точку.
- Я прав, сэр?
Лоу, покровительственно:
- Сержант, у вас юридическое образование?
- Нет, сэр.
- Значит, ваш многоуважаемый отец дал вам хороший совет.
- Нет, сэр, - внутренне ликуя, отвечает Эд.
- Предположим, что ты прав, сынок, - говорит Смит. - Предположим, мы в самом деле хотим того же, чего и все порядочные полицейские: не отдавать наших братьев-офицеров на позор публичного суда. Предположим, что к этому и клонятся все наши усилия. В таком случае, что бы ты нам посоветовал?
Эту маленькую речь Эд повторял про себя столько раз, что среди ночи разбуди - от зубов отскочит каждое слово:
- Шумиха в газетах, которая окончится пшиком, следствие, отложенное в долгий ящик, громкие обвинения втихомолку отозванные, - все это публику не удовлетворит. Внутренние расследования, отстранения от службы, кадровые перестановки - всего этого недостаточно. Вы сами сказали офицеру Уайту: должны полететь головы. Я с этим согласен. Полагаю, ради сохранения престижа полиции Лос-Анджелеса и ее шефа нам нужен публичный суд, нужны уголовные обвинения и приговоры к тюремному заключению.
- Знаешь, сынок, поражает меня легкость, с какой ты произносишь такие слова…
Эд обращается к Паркеру:
- Сэр, после Хоррела и Уортона ваше появление стало для полиции Лос-Анджелеса счастьем. Вы исправили ошибки, совершенные вашими предшественниками, и достигли новых высот. И вы не позволите, чтобы все рухнуло из-за какой-то несчастной случайности.
- Выкладывайте, Эксли, - не выдерживает Лоу. - Что же младший офицер посоветует начальнику полиции?
Эд, не отрывая глаз от Паркера:
- Не заводить уголовные дела в отношении тех, кто уже отслужил свои двадцать лет. Обнародовать кадровые перестановки, побольше понижений в должности и отстранений от службы. Предъявите обвинение Джонни Браунеллу, скажите ему, чтобы просил суда без присяжных и пусть судья вынесет ему условный приговор: он - брат пострадавшего офицера. И еще - отдайте под суд Дика Стенсленда и Бада Уайта. И пусть отправляются в тюрьму. В полиции им не место. Стенсленд - пьяница и бандит, Уайт едва не убил человека, а выпивки принес гораздо больше Винсеннса. Пожертвуйте ими. Чтобы защитить Себя. Чтобы защитить полицию Лос-Анджелеса.
Напряженное молчание прервал Смит:
- Джентльмены, совет нашего юного друга представляется мне опрометчивым и чересчур суровым. У Стенсленда есть свои острые углы, но Венделл Уайт - ценный сотрудник.
- Сэр, если Уайт еще никого не убил, то этого недолго ждать.
Смит хотел возразить, но поднял руку Паркер:
- Думаю, совет Эда заслуживает внимания. Завтра на большом жюри, задай им жару, мой мальчик. Оденься попараднее и сделай их.
- Слушаюсь, сэр, - ответил Эд, с трудом подавляя в себе желание завопить и подпрыгнуть до потолка.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Дампы бьют в глаза. Измерение роста: Джек Винсеннс - метр семьдесят восемь, Фрэнк Доуэрти, Дик Стенс, Джонни Браунелл - коротышки, в Уилберте Хаффе и Баде Уайте- не меньше метра восьмидесяти. За стеклом - бывшие узники Центрального участка, сидя бок о бок с копами из офиса окружного прокурора, указывают на погромщиков.
- Левый профиль! - хрипит динамик. Шестеро мужчин поворачиваются. - Правый профиль! Лицом к стене! Лицом к зеркалу! Процедура окончена, джентльмены. - Молчание, затем: - Четырнадцать человек по отдельности опознали Доуэрти, Стенсленда, Винсеннса, Уайта и Браунелла, еще четверо - Хаффа. Черт, микрофон забыли выключить!
У Стенса очумелый вид.
- Пошел на хрен, козел! - бросает Фрэнк Доуэрти динамику.
Бад молчит с каменным лицом - словно он уже в тюрьме и защищает Стенса от ниггеров.
- Сержант Винсеннс в комнату 114, - командует динамик, - офицер Уайт в кабинет шефа Грина. Остальные свободны.
114-я комната - зал заседаний большого жюри.
Джек подходит к дверям 114-й. Здесь многолюдно: истцы с адвокатами, Эд Эксли в пиджаке с иголочки, с висящими нитками по краю рукава. Латиносы щерятся. Джек подходит к Эду.
- Так это ты - главный свидетель?
- Верно.
- Так я и знал! И что за кус швырнул тебе Паркер?
- Кус?
- Именно, Эксли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
К нему склоняется Дадли Смит.
- Слава… о ней-то и речь. Нам нужна твоя слава, сынок. Нужен звездный свидетель, который скажет во всеуслышание большому жюри: да, я ударил задержанного - но он напал на меня, я защищался! И поскольку, скорее всего, так оно и есть, все, что в дальнейшем скажут о тебе свидетели из задержанных, будет тебе только на руку. Но нам нужно, чтобы ты признался: это ты принес в участок выпивку. И люди напились. Признайся в мелком нарушении внутреннего распорядка - и все ограничится взысканием. Мистер Лоу гарантирует, что обвинения тебе не предъявят.
Мусорщик раздумывает. Эд за стеклом читает его мысли: большую часть выпивки принес Уайт, но доносить на него Джек боится.
- Грядут большие перетряски, - говорит Паркер. - Много голов полетит. Дай показания - и, обещаю, ты легко отделаешься. Ни увольнения, ни отстранения от службы. Только и всего, что посидишь с годик в Отделе нравов.
И Винсеннс отвечает - Лоу.
- Эллис, - говорит он, - может быть, есть другой выйдет? Ты ведь знаешь, что для меня значит Отдел наркотиков.
Лоу морщится. Паркер:
- Нет, и хватит об этом. Завтра ты пойдешь на представление, и я хочу, чтобы ты дал показания против офицера Крагмана, сержанта Такера и офицера Пратта. Все трое пенсию себе уже заработали. Насчет всего прочего не беспокойся: наш главный свидетель даст исчерпывающие показания. Если будут спрашивать о других, можешь спокойно отвечать, что ничего не видел и ничего не знаешь. Публика жаждет крови, но, надеюсь, три головы ее удовлетворят.
- До сих пор ты, сынок, не совершал ошибок, - это вкрадчивый, с ирландским акцентом, Дадли Смит. - И мне думается, теперь начинать поздновато.
- Я дам показания, - отвечает Мусорщик Джек. Улыбки на лицах. Галлодет:
- Сержант, нам с вами надо будет обсудить ваши показания. Ужин в «Тихом океане» за счет мистера Лоу.
Винсеннс встает, Лоу провожает его до дверей. Из динамика - шепот:
- … А Кули я пообещал, что больше такого не повторится…
- Как скажете, босс.
Паркер поворачивается к зеркалу, кивает. Эд входит, садится на «горячий стул».
- Ну что, сынок, - это Дадли Смит, - настал твой звездный час?
- Эд, - улыбается Паркер, - я разрешил тебе выслушать показания остальных, потому что жду от тебя максимально полного и точного понимания ситуации. Что скажешь? Есть какие-нибудь идеи?
- Сэр, верно ли я понимаю, что, даже если большое жюри выдвинет какие-либо уголовные обвинения, при подготовке обвинительного акта для суда присяжных мистер Лоу найдет способ отменить их или не дать им ходу?
Лоу скривился - видно, Эд попал в точку.
- Я прав, сэр?
Лоу, покровительственно:
- Сержант, у вас юридическое образование?
- Нет, сэр.
- Значит, ваш многоуважаемый отец дал вам хороший совет.
- Нет, сэр, - внутренне ликуя, отвечает Эд.
- Предположим, что ты прав, сынок, - говорит Смит. - Предположим, мы в самом деле хотим того же, чего и все порядочные полицейские: не отдавать наших братьев-офицеров на позор публичного суда. Предположим, что к этому и клонятся все наши усилия. В таком случае, что бы ты нам посоветовал?
Эту маленькую речь Эд повторял про себя столько раз, что среди ночи разбуди - от зубов отскочит каждое слово:
- Шумиха в газетах, которая окончится пшиком, следствие, отложенное в долгий ящик, громкие обвинения втихомолку отозванные, - все это публику не удовлетворит. Внутренние расследования, отстранения от службы, кадровые перестановки - всего этого недостаточно. Вы сами сказали офицеру Уайту: должны полететь головы. Я с этим согласен. Полагаю, ради сохранения престижа полиции Лос-Анджелеса и ее шефа нам нужен публичный суд, нужны уголовные обвинения и приговоры к тюремному заключению.
- Знаешь, сынок, поражает меня легкость, с какой ты произносишь такие слова…
Эд обращается к Паркеру:
- Сэр, после Хоррела и Уортона ваше появление стало для полиции Лос-Анджелеса счастьем. Вы исправили ошибки, совершенные вашими предшественниками, и достигли новых высот. И вы не позволите, чтобы все рухнуло из-за какой-то несчастной случайности.
- Выкладывайте, Эксли, - не выдерживает Лоу. - Что же младший офицер посоветует начальнику полиции?
Эд, не отрывая глаз от Паркера:
- Не заводить уголовные дела в отношении тех, кто уже отслужил свои двадцать лет. Обнародовать кадровые перестановки, побольше понижений в должности и отстранений от службы. Предъявите обвинение Джонни Браунеллу, скажите ему, чтобы просил суда без присяжных и пусть судья вынесет ему условный приговор: он - брат пострадавшего офицера. И еще - отдайте под суд Дика Стенсленда и Бада Уайта. И пусть отправляются в тюрьму. В полиции им не место. Стенсленд - пьяница и бандит, Уайт едва не убил человека, а выпивки принес гораздо больше Винсеннса. Пожертвуйте ими. Чтобы защитить Себя. Чтобы защитить полицию Лос-Анджелеса.
Напряженное молчание прервал Смит:
- Джентльмены, совет нашего юного друга представляется мне опрометчивым и чересчур суровым. У Стенсленда есть свои острые углы, но Венделл Уайт - ценный сотрудник.
- Сэр, если Уайт еще никого не убил, то этого недолго ждать.
Смит хотел возразить, но поднял руку Паркер:
- Думаю, совет Эда заслуживает внимания. Завтра на большом жюри, задай им жару, мой мальчик. Оденься попараднее и сделай их.
- Слушаюсь, сэр, - ответил Эд, с трудом подавляя в себе желание завопить и подпрыгнуть до потолка.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Дампы бьют в глаза. Измерение роста: Джек Винсеннс - метр семьдесят восемь, Фрэнк Доуэрти, Дик Стенс, Джонни Браунелл - коротышки, в Уилберте Хаффе и Баде Уайте- не меньше метра восьмидесяти. За стеклом - бывшие узники Центрального участка, сидя бок о бок с копами из офиса окружного прокурора, указывают на погромщиков.
- Левый профиль! - хрипит динамик. Шестеро мужчин поворачиваются. - Правый профиль! Лицом к стене! Лицом к зеркалу! Процедура окончена, джентльмены. - Молчание, затем: - Четырнадцать человек по отдельности опознали Доуэрти, Стенсленда, Винсеннса, Уайта и Браунелла, еще четверо - Хаффа. Черт, микрофон забыли выключить!
У Стенса очумелый вид.
- Пошел на хрен, козел! - бросает Фрэнк Доуэрти динамику.
Бад молчит с каменным лицом - словно он уже в тюрьме и защищает Стенса от ниггеров.
- Сержант Винсеннс в комнату 114, - командует динамик, - офицер Уайт в кабинет шефа Грина. Остальные свободны.
114-я комната - зал заседаний большого жюри.
Джек подходит к дверям 114-й. Здесь многолюдно: истцы с адвокатами, Эд Эксли в пиджаке с иголочки, с висящими нитками по краю рукава. Латиносы щерятся. Джек подходит к Эду.
- Так это ты - главный свидетель?
- Верно.
- Так я и знал! И что за кус швырнул тебе Паркер?
- Кус?
- Именно, Эксли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130