- Первый раз слышу, Джеки.
Слишком быстро. Ни на секунду не задумавшись.
- А как насчет парня-проститутки по имени Бобби Индж? Или женщины по имени Кристина Бергерон? Работает официанткой, возможно, подрабатывает проституцией.
- Никогда о них не слышал.
- Черт! Ну, а каких-нибудь независимых порнодилеров ты знаешь, Сид? Что…
- Послушай, Джек, я знаю одно: о таких делах лучше вслух не болтать. Но я о них и не знаю. У всех нас есть свои секреты, Джек. Кстати, ты не исключение. Поговорим позже, Джек. Позвони мне из участка.
Щелчок - Сид вешает трубку.
У ВСЕХ НАС ЕСТЬ СВОИ СЕКРЕТЫ, ДЖЕК. КСТАТИ, ТЫ НЕ ИСКЛЮЧЕНИЕ.
Сид как-то странно с ним разговаривал. Непохоже на себя. И что означают его последние слова? Угроза? Предупреждение?
ЧТО, ЧЕРТ ПОБЕРИ, ЕМУ ИЗВЕСТНО?
Открыв все окна, чтобы выветрить запах мыла, трясущийся Джек подъезжает к драйв-ин «У Стэна». Кристины Фергерон не видать. Назад на Шарлвиль, в дом 9849. Тук-тук у дверей - нет ответа. Между дверью и косяком - широкая щель. Джек наваливается плечом - дверь поддалась, на полу в гостиной разбросана одежда. Исчезли фотографии.
Крадется к дверям спальни. Черт, нехорошо - револьвер остался в машине.
Пустые полки и ящики, голая кровать. Теперь в ванную.
На полу - растоптанный тюбик зубной пасты и рассыпанные гигиенические тампоны. Стеклянная полочка разбита, осколки в раковине.
В общем, собирались второпях.
Джек гонит машину обратно в Западный Голливуд. Дверь квартиры Бобби поддается легче. Джек входит с револьвером наготове.
И здесь никого.
В отличие от Бергеронов, Бобби оказался аккуратистом. Чистенькая гостиная, безупречная ванная, распахнутый гардероб зияет пустыми полками. В холодильнике - банка сардин. Мусорное ведро на кухне пусто, в нем - свежий бумажный пакет.
Джек перетряхивает квартиру вверх дном: гостиную, спальню, ванную, кухню; переворачивает полки, перетряхивает ковры, распатронивает туалет. Внезапно его осеняет: переполненные мусорные баки по обеим сторонам улицы…
Последняя надежда.
С его столкновения с Инджем прошло не меньше часа. А пожалуй, и больше. Едва ли этот урод поскакал прямиком домой. Небось возвращался кружным путем, переулками, путая след. Соображал, за что же его чуть не взяли. За то, что не явился по вызову, - или раскопали насчет порнушки? Так или иначе, нельзя, чтобы его застукали с порнографией. И в машине ее возить нельзя - слишком велик риск обыска. А мусорный бак перед домом - самое подходящее для нее место.
Что ж, Джеку не впервой рыться в отходах. Не зря его Мусорщиком прозвали. Может, повезет.
Джек выходит на тротуар - и к бакам. Какие-то ребятишки показывают на него пальцами, хихикают. Джек считает баки: один, два, три, четыре, пять и еще два за углом. На последнем нет крышки, и из мусора торчит, трепеща на ветру, край черного глянцевого листа.
Джек рванул туда.
Три журнала, целых три гребаных журнала - на самом верху! Джек хватает их, мчится в машину - ребятишки разрисовали ветровое стекло, - торопливо листает. Все те же голливудские пейзажи на заднем плане, Бобби Индж с парнями и девушками, неизвестные красотули - все лица Джек видит в первый раз.
Чем дальше, тем разнузданней становятся снимки: к середине третьего журнала начинаются настоящие оргии, игра в «ромашку», десятки натурщиков на ковре. Дальше - хуже: расчлененные тела, потоки крови из отрубленных рук и ног. Джек всматривается, морщась, и замечает, что кровь подрисована красными чернилами, а сами снимки явно подретушированы - судя по всему, увечья фальшивые. Достаточно взглянуть, какими изящными алыми завитушками ложится на пол чернильная кровь.
Шокирующие сцены заставляют Джека на мгновение забыть о своей цели: опомнившись, он принимается снова просматривать журнал, разыскивая среди бледного человеческого мяса и чернильной крови знакомые лица. И находит их на последней странице: Кристина Бергерон и ее сын трахаются, стоя на роликах на исцарапанном дощатом полу.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Фотография в почтовом ящике: сержант Эд Эксли, дрожащий и жалкий, стирает кровь с разбитых губ. Подписи обороте нет - и не нужно, и без того все ясно. Негатив остался у Стенсленда и Уайта - страховка на случай, если Эд вздумает их заложить.
Эд один в дежурке, на часах - шесть утра. Чешется на подбородке. Урчит в желудке - из-за расшатанных зубов он не может есть. Тридцать с чем-то часов прошло, но все еще трясутся руки.
Счастливые случаи легко даются… но за них приходится платить.
Отцу он не сказал ни слова - не хотел рисковать. Если история дойдет до ушей Паркера или ОВР, Бад Уайт начтен мстить по-крупному - парой зуботычин дело не обойдется. А с Бадом сейчас связываться не стоит: ему покровительствует Дадли Смит, перевел его к себе в Одтел по расследованию убийств и, судя по всему, хочет сделать из него свою правую руку. Вот Стенсленд куда более уязвим: освобожден условно, работает на Эйба Тайтелбаума, бывшего дружка Микки Коэна. К тому же горький пьяница. И рано или поздно ему придется вернуться в тюрьму.
Что ж, поможем ему.
Эд нанял двоих парней из службы шерифа. Деньги - из доверительного фонда матери. Эти двое глаз с Дика Стенсленда не спускают: пусть попробует нарушить хоть малейшее правило условно-досрочников…
Он свое получит.
Эд шуршит бумагами. Внутри все сжимается от голода, кобура жалко болтается на обвисшем ремне. Вдруг из динамика гремит голос:
- Внимание всем постам! Кафе «Ночная сова», один-восемь-два-четыре по Чероки! Массовое убийство! Код три!
Эд вскакивает, оттолкнув стул. Он единственный из детективов на посту - значит, это его шанс.
* * *
На углу Голливуд и Чероки сгрудились патрульные автомобили, со всех сторон перегородив дорогу к месту преступления. Группки копов в форме. Штатских нет - похоже, он и вправду успел первым.
Эд выключает сирену, выходит из машины. К нему сразу подбегает патрульный.
- Перебили кучу народу. Кажется, есть несколько женщин. Это я их нашел. Подъехал выпить чашку кофе - и вижу на дверях вывеску «Закрыто из-за болезни». Какого черта, думаю, «Ночная сова» никогда не закрывается! Внутри темно. Что-то подозрительно, думаю я. Захожу… Слушай, Эксли, вообще-то участок не твой, так что…
Эксли молча отодвигает его и толкает дверь. На ней и вправду болтается табличка: «Зокрыто по болезни». Эд входит, оглядывается крутом, мысленно фиксируя все детали.
Длинный прямоугольный зал. Направо - столики, по четыре стула вокруг каждого. Стены оклеены веселенькими обоями: подмигивающие совы на дорожных знаках. На полу - клетчатый линолеум. Слева - стойка и дюжина табуретов. За стойкой проход для бармена, дальше кухня: по стенам блестящие сковородки, столик на колесах для грязной посуды. Слева от стойки - касса.
Открыта, пуста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130