Зачем мне жизнь, полная бессмысленных мучений и напрасных надежд? Зачем мне способность мечтать, если мои мечты никогда не сбудутся?
– Сейчас ты в отчаянии, Инга. Я прекрасно понимаю тебя. Но прошу, не поддавайся сиюминутному порыву, не позволяй эмоциям влиять на твои выбор. Жизнь твоя только начинается, ты еще мало повидала на своем коротком веку, чтобы судить о смысле и бессмысленности своего существования. Только дурак считает, что у жизни бывает только один смысл.
– Значит, я дура – потому что действительно так считаю. И ты не переубедишь меня, Велиал, только зря время потратишь. Владислав – это смысл, цель и суть всей моей жизни. Я поклялась быть с ним всегда и во всем – в счастье и беде, в горе и радости, в болезни и здравии, – и я сдержу свое слово. Я разделю его участь, какой бы ужасной она ни была, и в последние мгновения нашего человеческого существования мы будем вместе, мы будем едины. Уходи, Лукавый, я больше не хочу тебя слушать. Изыди!
– Что ж, Инга, ты выбрала свою судьбу. Прощай.
Мир сдвинулся. Время пошло…
А потом пришел ужас – глубокий, невыразимый, панический. Он пронзал каждую частичку моего существа, он разрывал мое сознание в клочья, мысли мои разлетались во все стороны, словно напуганные куропатки.
Я не хотела никакой магии – ни черной, ни белой, ни серой. Я не хотела становиться Великим, я хотела быть просто человеком, хотела жить по-человечески, хотела радоваться жизни, хотела страдать, хотела любить…
Владик, милый мой, любимый! Не покидай меня, не уходи, не меняйся. Оставайся человеком – таким, какой ты есть, какого я тебя люблю…
Держи. Держи меня, родной. Не позволяй мне меняться, помоги мне остаться человеком, обычной земной женщиной – такой, какая я есть, какую ты меня любишь…
Господи, смилуйся! Ведь это жестоко, это бессердечно! Я не хочу могущества, полученного такой высокой ценой. Я хочу лишь одного – чтобы меня оставили в покое…
И был покои.
И была тишина.
И было забытье.
…Меня растолкал Владислав. Я раскрыла глаза, приподнялась, опираясь на локти, и огляделась по сторонам. В окружавшем нас полумраке я рассмотрела знакомые очертания спальни наших апартаментов в королевском дворце. Как мы попали сюда с далекого Агриса, я не знала и в данный момент выяснять не собиралась. Сейчас этот вопрос занимал меня меньше всего – у меня были проблемы и посерьезнее…
Я лежала на полу возле кровати. Рядом со мной сидел Владислав. За окном была ночь.
Однако ночь была необычная.
Многоголосый шум доносился снаружи, все было наполнено страхом, тревогой, растерянностью, недоумением…
– Инна, – в отчаянии прошептал Владислав. – Инна, что мы наделали?!
Я непонимающе тряхнула головой и внезапно сообразила, что мы наделали. Ночь была искусственная, созданная нами!
На той долготе Грани Палатины, где стоял королевский дворец, сейчас было два часа пополудни, но солнце на небосводе отсутствовало. Его не заслоняли ни тучи, ни какие-либо космические тела, оно попросту не светило…
– Мы захотели покоя и тишины, – шепотом промолвила я. – А покой и тишина ассоциируется с ночью…
– И солнце исчезло.
– Нет, не исчезло, – уточнила я. – Оно находится там же, где и раньше, но его излучение полностью перешло в невидимый инфракрасный спектр. По нашему хотению…
– Мы – Великие, – обреченно констатировал Владислав.
– Только не это! Господи, только не это!!!
– Это правда, Инна, не обманывай себя. Ты прекрасно понимаешь, что мы стали Великими, – хмуро произнес он, поднялся на ноги и запахнул свой халат. – Видит бог, я не хотел этого.
– Я тоже не хотела… – горько вздохнула я, чувствуя себя приговоренной к смерти. Даже больше чем к смерти – к потере человечности.
Владислав помог мне встать. Взявшись за руки, мы вышли на террасу.
Мы не смотрели вниз – на взволнованных, растерянных и напуганных людей.
Мы смотрели в чистое звездное небо.
Зова не было.
Пока что не было…
– Инна, – спросил Владислав, – ты еще любишь меня?
– Люблю, – ответила я уверенно. – А ты?
– Я тоже люблю тебя, – сказал он и привлек меня к себе.
Я подняла к нему лицо.
– Поцелуй меня, милый. Может… Может, это в последний раз.
Наш поцелуи был долгим и нежным. Потом мы, поцеловались еще раз, и еще, и еще…
Как обычно, меня охватила сладкая, пьянящая истома. В моей груди разлилась приятная теплота. Я уже не чувствовала обреченности, мое отчаяние временно отступило под натиском переполнявшего меня счастья. Я перестала думать о будущем и жила лишь текущим мгновением.
Когда Владислав отстранился от меня, его глаза радостно сияли:
– Мы не Великие, Инна! Мы не Великие – нет!
– Ты хочешь сказать… – с робкой надеждой произнесла я.
– Неужели ты не чувствуешь?! Загляни в себя – мы люди и людьми останемся! Вселенский Дух не пленник нашего тела, он слился с нашей плотью, стал неотъемлемой частицей нашего существа. Мы – единство плотского и духовного, единство качественно другое, чем остальные люди, но все же единство! Совсем не так было у Великих – их души существовали отдельно от их тел… Мы люди, милая, люди! Слышишь!
Я заглянула в себя – это действительно было так.
Я уткнулась в плечо мужа и тихо заплакала. Он нежно гладил мои волосы, а по его щекам катились слезы – слезы радости и облегчения.
– Я так счастлив, родная… Я словно очнулся от кошмарного сна… – Не в силах сдерживаться далее, он всхлипнул.
Спустя минуту я спросила:
– Владик, ты чувствуешь в себе перемены?
– Да, чувствую
– Ну и как?
– И прекрасно и жутко одновременно. Во мне столько нового, непонятного, я чувствую в себе такую невероятную силу, такие безграничные возможности… Я боюсь, Инна. Боюсь что-нибудь натворить. Что-нибудь похлестче того, что мы уже натворили.
– Не бойся. Дядюшка Ференц поможет нам разобраться с нашим могуществом. Ведь Мэтр назначил его нашим учителем.
– А он так испугался этого назначения. Он был просто в ужасе.
– Еще бы! – сказала я. – Каково ему будет учить людей, чья сила на много порядков превосходит его собственную. Людей, которые способны погасить солнце. И это не предел… Хотя, конечно, мы не такие могущественные, не такие всесильные, какими были Великие. К тому же, овладев Духом, мы не получили тех знаний, которыми обладали Великие. Нам придется все постигать самим, действовать методом проб и ошибок. Это плата за нашу человечность, – впрочем, плата незначительная. Мы остались людьми, и это самое главное. И не только для нас – но и для всего человечества.
– Интересно, – произнес муж. – Мэтр предвидел это?
– Вне всяких сомнений. Вспомни, что он говорил дядюшке. «Они – едины, они – одно целое! Они не откажутся друг от друга, не смогут отказаться». Это о нас – о том, что произошло с нами. Мы с тобой чувствовали себя единым целым, мы не могли отказаться друг от друга, от нашей любви, мы не позволили Вселенскому Духу лишить нас человечности и вопреки всему остались людьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
– Сейчас ты в отчаянии, Инга. Я прекрасно понимаю тебя. Но прошу, не поддавайся сиюминутному порыву, не позволяй эмоциям влиять на твои выбор. Жизнь твоя только начинается, ты еще мало повидала на своем коротком веку, чтобы судить о смысле и бессмысленности своего существования. Только дурак считает, что у жизни бывает только один смысл.
– Значит, я дура – потому что действительно так считаю. И ты не переубедишь меня, Велиал, только зря время потратишь. Владислав – это смысл, цель и суть всей моей жизни. Я поклялась быть с ним всегда и во всем – в счастье и беде, в горе и радости, в болезни и здравии, – и я сдержу свое слово. Я разделю его участь, какой бы ужасной она ни была, и в последние мгновения нашего человеческого существования мы будем вместе, мы будем едины. Уходи, Лукавый, я больше не хочу тебя слушать. Изыди!
– Что ж, Инга, ты выбрала свою судьбу. Прощай.
Мир сдвинулся. Время пошло…
А потом пришел ужас – глубокий, невыразимый, панический. Он пронзал каждую частичку моего существа, он разрывал мое сознание в клочья, мысли мои разлетались во все стороны, словно напуганные куропатки.
Я не хотела никакой магии – ни черной, ни белой, ни серой. Я не хотела становиться Великим, я хотела быть просто человеком, хотела жить по-человечески, хотела радоваться жизни, хотела страдать, хотела любить…
Владик, милый мой, любимый! Не покидай меня, не уходи, не меняйся. Оставайся человеком – таким, какой ты есть, какого я тебя люблю…
Держи. Держи меня, родной. Не позволяй мне меняться, помоги мне остаться человеком, обычной земной женщиной – такой, какая я есть, какую ты меня любишь…
Господи, смилуйся! Ведь это жестоко, это бессердечно! Я не хочу могущества, полученного такой высокой ценой. Я хочу лишь одного – чтобы меня оставили в покое…
И был покои.
И была тишина.
И было забытье.
…Меня растолкал Владислав. Я раскрыла глаза, приподнялась, опираясь на локти, и огляделась по сторонам. В окружавшем нас полумраке я рассмотрела знакомые очертания спальни наших апартаментов в королевском дворце. Как мы попали сюда с далекого Агриса, я не знала и в данный момент выяснять не собиралась. Сейчас этот вопрос занимал меня меньше всего – у меня были проблемы и посерьезнее…
Я лежала на полу возле кровати. Рядом со мной сидел Владислав. За окном была ночь.
Однако ночь была необычная.
Многоголосый шум доносился снаружи, все было наполнено страхом, тревогой, растерянностью, недоумением…
– Инна, – в отчаянии прошептал Владислав. – Инна, что мы наделали?!
Я непонимающе тряхнула головой и внезапно сообразила, что мы наделали. Ночь была искусственная, созданная нами!
На той долготе Грани Палатины, где стоял королевский дворец, сейчас было два часа пополудни, но солнце на небосводе отсутствовало. Его не заслоняли ни тучи, ни какие-либо космические тела, оно попросту не светило…
– Мы захотели покоя и тишины, – шепотом промолвила я. – А покой и тишина ассоциируется с ночью…
– И солнце исчезло.
– Нет, не исчезло, – уточнила я. – Оно находится там же, где и раньше, но его излучение полностью перешло в невидимый инфракрасный спектр. По нашему хотению…
– Мы – Великие, – обреченно констатировал Владислав.
– Только не это! Господи, только не это!!!
– Это правда, Инна, не обманывай себя. Ты прекрасно понимаешь, что мы стали Великими, – хмуро произнес он, поднялся на ноги и запахнул свой халат. – Видит бог, я не хотел этого.
– Я тоже не хотела… – горько вздохнула я, чувствуя себя приговоренной к смерти. Даже больше чем к смерти – к потере человечности.
Владислав помог мне встать. Взявшись за руки, мы вышли на террасу.
Мы не смотрели вниз – на взволнованных, растерянных и напуганных людей.
Мы смотрели в чистое звездное небо.
Зова не было.
Пока что не было…
– Инна, – спросил Владислав, – ты еще любишь меня?
– Люблю, – ответила я уверенно. – А ты?
– Я тоже люблю тебя, – сказал он и привлек меня к себе.
Я подняла к нему лицо.
– Поцелуй меня, милый. Может… Может, это в последний раз.
Наш поцелуи был долгим и нежным. Потом мы, поцеловались еще раз, и еще, и еще…
Как обычно, меня охватила сладкая, пьянящая истома. В моей груди разлилась приятная теплота. Я уже не чувствовала обреченности, мое отчаяние временно отступило под натиском переполнявшего меня счастья. Я перестала думать о будущем и жила лишь текущим мгновением.
Когда Владислав отстранился от меня, его глаза радостно сияли:
– Мы не Великие, Инна! Мы не Великие – нет!
– Ты хочешь сказать… – с робкой надеждой произнесла я.
– Неужели ты не чувствуешь?! Загляни в себя – мы люди и людьми останемся! Вселенский Дух не пленник нашего тела, он слился с нашей плотью, стал неотъемлемой частицей нашего существа. Мы – единство плотского и духовного, единство качественно другое, чем остальные люди, но все же единство! Совсем не так было у Великих – их души существовали отдельно от их тел… Мы люди, милая, люди! Слышишь!
Я заглянула в себя – это действительно было так.
Я уткнулась в плечо мужа и тихо заплакала. Он нежно гладил мои волосы, а по его щекам катились слезы – слезы радости и облегчения.
– Я так счастлив, родная… Я словно очнулся от кошмарного сна… – Не в силах сдерживаться далее, он всхлипнул.
Спустя минуту я спросила:
– Владик, ты чувствуешь в себе перемены?
– Да, чувствую
– Ну и как?
– И прекрасно и жутко одновременно. Во мне столько нового, непонятного, я чувствую в себе такую невероятную силу, такие безграничные возможности… Я боюсь, Инна. Боюсь что-нибудь натворить. Что-нибудь похлестче того, что мы уже натворили.
– Не бойся. Дядюшка Ференц поможет нам разобраться с нашим могуществом. Ведь Мэтр назначил его нашим учителем.
– А он так испугался этого назначения. Он был просто в ужасе.
– Еще бы! – сказала я. – Каково ему будет учить людей, чья сила на много порядков превосходит его собственную. Людей, которые способны погасить солнце. И это не предел… Хотя, конечно, мы не такие могущественные, не такие всесильные, какими были Великие. К тому же, овладев Духом, мы не получили тех знаний, которыми обладали Великие. Нам придется все постигать самим, действовать методом проб и ошибок. Это плата за нашу человечность, – впрочем, плата незначительная. Мы остались людьми, и это самое главное. И не только для нас – но и для всего человечества.
– Интересно, – произнес муж. – Мэтр предвидел это?
– Вне всяких сомнений. Вспомни, что он говорил дядюшке. «Они – едины, они – одно целое! Они не откажутся друг от друга, не смогут отказаться». Это о нас – о том, что произошло с нами. Мы с тобой чувствовали себя единым целым, мы не могли отказаться друг от друга, от нашей любви, мы не позволили Вселенскому Духу лишить нас человечности и вопреки всему остались людьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99