Конечно, в те годы, когда он изъял свое имя из состава комиссий, они первыми стали распространять омерзительные сплетни про него, поэтому теперь их обожание едва ли трогало его. Женщины раздражали его даже больше мужчин: после своей первой жены его никогда не тянуло к слишком политизированным женщинам. Однако какую бы неприязнь Айтел ни питал к ?migr?s и их женам, он жалел, что Илена до такой степени несведуща во всем, о чем они говорили.
Если беседа была хотя бы наполовину умной, Айтел знал, что вечер для нее испорчен. Илена, мрачнее тучи, будет сидеть в компании с искусственной улыбкой. Когда же она пыталась высказаться, что бывало редко, Айтел чувствовал, как все страдали. Отпустит, например, кто-нибудь шутку, все рассмеются, а Илена повторит последнюю фразу и станет ее пояснять. «На самом-то деле он ведь этого вовсе не хотел, – скажет она, – верно смешно?» Когда после такого вечера Айтел с Иленой возвращались домой, она неизменно бывала в плохом настроении.
– Нет, молчи, – просила она, когда он осторожно начинал читать ей лекцию. – Я знаю: я виновата, просто не хочу об этом говорить.
– Илена, нельзя же рассчитывать, что ты умнее всех твоих знакомых.
Вспоминая подробности вечера, она восклицала:
– Но я же глупее их! – И, бросившись на диван, поворачивалась лицом к стене. – А все по твоей милости! – с горечью объявляла она пятью минутами позже. – Нечего сваливать всю вину на меня. Если тебе так нравятся эти женщины, возьми себе одну из них. Ты же не привязан ко мне. – Иногда она при этом начинала плакать.
Однажды вечером Илена не устроила обычной драмы и не объявила, что уходит от него, а спокойно сказала, что будет лучше, если они расстанутся.
– Я могла бы жить с самым обыкновенным мужчиной. И могла бы быть с ним счастлива, – сказала она.
– Конечно, – чтобы не раздражать ее, сказал Айтел.
– Даже с кем-то из твоих надутых дружков.
Он засмеялся и решил показать ей одну из своих имитаций.
– Через много лет, – объявил он голосом оратора, выступающего перед публикой, – когда люди убедятся, какую борьбу за мир ведет наша страна, они не забудут мужественной принципиальной позиции отдельных личностей – какой бы некоординированной, как у Чарли Айтела, она ни была, – на сознание американского народа, который – не надо забывать – при всей своей коллективной истерии является чрезвычайно миролюбивой и прогрессивной нацией.
– О, конечно же, они глупые, – сказала Илена, – и все боятся своих жен, но, пожалуй, парочку можно назвать настоящими мужчинами.
– Да, – протянул он, – они сильные, как грудастые бабы. Она невесело рассмеялась.
– Будет день, когда я уйду от тебя, Чарли. Я это серьезно.
– Я знаю, что уйдешь, но ты мне нужна.
Глаза ее наполнились слезами.
– Хотелось бы мне стать лучше, – сказала она.
Под конец Айтел решил встречаться лишь с теми немногими, с кем Илена могла общаться. Я принадлежал к их числу, и в те вечера, когда мы с Лулу были в ссоре, я отправлялся к Айтелу и Илене. Со мной Илена могла веселиться, могла говорить глупости. Мы проводили вечера втроем, по большей части слушая веселые цветистые рассказы Айтела. В это время общество Илены, казалось, доставляло ему удовольствие, а она так и светилась любовью к нему. Такая атмосфера царила до утра, а потом Айтел брался за работу и вместе с ней наступала депрессия. Сценарий не писался, и Илена казалась Айтелу неподходящей спутницей для коронации. «Привет, ваше герцогинство», – слышалось ему, как, заикаясь, произносит она.
Глава 15
Приблизительно в это время Колли Муншин прилетел в Дезер-д'Ор и провел свой первый вечер на курорте с Айтелом и Иленой. Колли объяснил свое появление желанием отдохнуть недельку и подумать над фильмом, в котором он намеревался выступить продюсером, – это прозвучало не слишком убедительно для Айтела, но каковы бы ни были причины появления Колли, он на следующий вечер снова пришел к ним. А на другой день Колли явился выпить перед вечером. В мое отсутствие – а мы с Лулу отправились поиграть в один из городов за пределами штата, – Муншин стал другом семейства. Они чувствовали себя уютно втроем. Теперь, когда Муншин потерял Илену, что бы она ни делала, все приводило его в восторг. Посреди разговора с Айтелом о производстве фильмов, бюджетах, темпераментах и соперничествах, в те минуты, когда Илена чувствовала себя наиболее исключенной из их беседы, Муншин вдруг широко улыбался ей и говорил:
– Куколка, ты восхитительна.
Но все это были лишь подходы к главной теме. Колли потребовалось меньше часа, чтобы перевести разговор на себя.
– Ненавижу цивилизацию, – объявил он, помолчав.
– Почему? – подчиняясь перемене темы, спросил Айтел.
– Потому что перед нами запутаннейшие и сложнейшие отношения между людьми, и чем мы занимаемся? Говорим о разной ерунде.
– А о чем еще говорить? – спросила Илена.
Муншин повернулся к ней.
– Илена, ты и представить себе не можешь, какая пустота образовалась в моей жизни. Я для тебя больше не существую. – Он отхлебнул из своего стакана. – В женщинах сидит дикарское начало. Я в этом убежден. – Голос его зазвенел, и Айтел понял, что сейчас заговорит оратор. – Вы, женщины, забываете то, чего мужчина никогда не может забыть, – объявил Колли. – Я могу представить себе, что ты говоришь обо мне, Илена, и это правда, все это, несомненно, правда, ты – человек чуткий, но хоть один из вас когда-либо подумал, как мне было больно и что все хорошее помню я, а не ты, Илена, – помню тот фундамент, который нас скреплял, да, помню даже страсть, страсть, ты слышишь меня, Айтел?
– Колли, – спросил Айтел, – ты в самом деле считаешь, что можешь такое нести в этом доме?
– А ты относись ко мне как к человеку, – рявкнул Муншин и тоненьким голоском добавил: – У меня же сердце кровью обливается.
– От тебя не убудет, – сказал Айтел. – Крови у тебя предостаточно.
Однако он понимал, что Колли добился успеха. Какая женщина может не простить бывшего любовника, утверждающего, что он страдает? Как только Колли закончил свою речь, Илена оживилась, начала поддразнивать его с легким ехидством, какого Айтел никогда прежде не замечал. Илена принялась болтать, она весело смеялась, она засыпала Колли вопросами.
– Я читала в газетах, – говорила она, – что твоя жена получила приз за собак.
– Угу, Лотти снова получила приз.
– Могу поспорить: это доставило тебе огромное удовольствие, – сказала Илена.
Колли это нравилось. Всякий раз как Илена нападала на него, глаза его увлажнялись и в них появлялась робость. «Я это заслужил, – казалось, говорил он. – Не думай, что я этого не знаю».
Ночью, ложась в постель, Илена говорила:
– Мне сегодня так хорошо, Чарли.
Однако такое настроение длилось у нее недолго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114