Это была наша лучшая ночь, ибо я любил ее, и она, по-моему, любила меня. Мы проникли друг в друга и еще долго потом лежали, глядя друг на друга и улыбаясь.
– Я люблю тебя, – шептал я ей, и ее глаза наполнились слезами.
– Я впервые чувствую себя женщиной, – сказала она. Однако еще до моего ухода наше настроение изменилось.
Если я любил ее в начале вечера, то сейчас любил куда больше, я никогда еще так сильно ее не любил, но это была горькая любовь, с ощущением утраты. Каждый из нас понимал, что после этой ночи дальше двигаться некуда.
Мой инстинкт не подвел меня. К следующему дню я уже потерял ее. Мы потеряли то, что имели. Мы больше не были близки и редко могли подняться над унылой депрессией, которая нависает над людьми, все еще находящимися во власти чувства и знающими, что у этого чувства нет будущего. Мы поступили так, как сказала Лулу, мы продолжали следовать тем же путем, мы даже делали вид, что ничего не произошло. И все это время я оплакивал наш единственный звездный час.
Мы по-прежнему совершали обход всех мест, понемногу ссорились, даже занимались любовью и все это время чего-то ждали. День, когда Лулу начнет сниматься в новой картине, приближался, и словно это был первый из серии дней, ставивших точку, – день, когда она уедет в киностолицу, день, когда я выну последние деньги из банка, день, когда мне придется расстаться с Дезер-д'Ор, – мы никогда об этом не говорили. Однажды она сказала мне, что Тедди Поуп и Тони Тэннер скоро приедут на курорт, чтобы сняться с ней для рекламы, и даже потрудилась рассказать сюжет фильма. Новая картина будет о треугольнике. В конце Тедди Поуп завоюет ее, а в середине фильма она будет считать, что влюблена в Тони Тэннера.
– Я не хочу, чтобы ты переживал, – сказала она мне. – Естественно, мне придется все время быть с Тони и Тедди. Студия хочет, чтобы была большая предварительная реклама этому фильму.
– Очевидно, я буду редко видеть тебя.
– Какая глупость! Ты можешь быть с нами все время. Просто когда нас станут фотографировать, тебе лучше будет отойти в сторонку.
– Я буду носить с собой опускную дверь, – сказал я.
– Ты совершенное дитя.
Как только Тедди и Тони приехали, наша жизнь изменилась. Вместо того чтобы бывать у Доротеи, мы объезжали клубы, где ужинают, и ночные клубы – Тедди с Лулу, а мы с Тони Тэннером сзади. Так прошла неделя – виски с содовой, темные залы с волнистыми стенами и ребристыми арками, свойственными архитектуре Дезер-д'Ор. Мы составляли любопытный квартет. Для публики снова пущен был слух о романе между Тедди и Лулу, и было сделано, наверное, сто снимков, как они смотрят друг другу в глаза, держатся за руки или танцуют вместе. Однако когда мы сидели за столом и поблизости не было фотографов, Тедди Поуп все внимание уделял мне, а Тони Тэннер затевал долгие беседы с Лулу. На заре, расставшись с актерами, мы с Лулу на час-другой оказывались вдвоем. Я никогда еще не видел ее такой счастливой. Она была в восторге, что при ней трое мужчин.
– Интересно, какую себя ты больше любишь, – заметил я после одного вечера.
– Ту, которая с тобой, – слишком уж быстро ответила она. – Этот Тони такая зануда.
А Тони был хорош собой. От природы. Высокий, с хорошо развитой мускулатурой и черными волнистыми волосами. На подбородке у него была ямочка. Хотя ему минуло двадцать пять, он все еще ходил враскачку и держался агрессивно, как некоторые актеры, не обладающие юмором. Я понимал, что отношусь к нему предвзято, но он раздражал меня.
– Эй, цыплята, – говорил он, – давайте загоним мышь в очередную ямку. – Этим он хотел сказать: «давайте двигать».
У Лулу всякое его высказывание вызывало смех. Он набрался разных манер разговора и пользовался ими, как палкой, которой выколачивают ковер.
– Милок, – перебивал он, если я начинал с ним препираться, – не глотай слова. Дискуссия должна быть без обмана.
Если женщина принималась нервно хихикать, он успокаивал:
– Дамочка, смажь свой инстинкт самосохранения.
Возможно, легче будет понять его, если я скажу, что наедине со мной он держался всегда по-дружески. В те единственные полчаса, что мы провели вместе, он не переставал восхищаться тем, что я летчик.
– Вам, ребята, – говорил он, кивая с серьезным видом, – в самом деле крепко досталось. Я был за океаном в командировке с развлекательной программой и в меру своих скромных возможностей видел, что это такое.
– Да, – сказал я, – в меру твоих скромных возможностей.
– Поэтому мне бывает стыдно и я чувствую себя полным ничтожеством, когда разговариваю с такими, как ты. Как все-таки…
– Насколько я понимаю, ты знаешь Мэриона Фэя, – прервал я его.
– Этого мерзавца. Пара девчонок, с которыми я знался, выполняли кое-какую работенку для него, и пошел слушок, что я сутенер. Такого рода вещи случаются, когда начинаешь преуспевать в нашем деле.
– А ты хочешь преуспеть, верно7 – осведомился я.
Он настороженно посмотрел на меня, словно пытаясь понять, насколько важно для меня хорошо к нему относиться.
– Как же иначе? А ты разве не хочешь? – Уголки его губ опустились. – Однако ничего у меня не выйдет. Никогда я ничего, дружище, не добьюсь.
– Неизвестно. Может, и добьешься.
– За мной тянется одна скандальная история. Я жил с одной трахалкой, и она втюрилась в меня. Только это была безнадега. Я терпел ее сколько мог, а потом сказал, чтоб она проваливала. И знаешь что? Она покончила с собой. Хочешь верь, хочешь нет, я ведь думал сделать как лучше. Какая заварилась каша! Говорят, что я довел ее до этого.
А когда Тони Тэннер был не наедине со мной, он держался иначе. При других он всегда нападал на меня. Они с Лулу, случалось, вели своеобразный обмен мнениями.
– Ты мальчик, которого ничто не способно возмутить, – однажды сказала она ему.
– Значит, невозмутимый? Лапочка, да я как кисель.
Лулу рассмеялась.
– Держу пари: чуть не теряешь сознание, входя в комнату.
– В твою милую комнатку? – Тони покрутил пальцем волосы. – Впусти меня, и я такую бурю устрою, что весь дом разнесу. – Он произнес это так громко, что люди за соседними столиками повернули к нам головы. Тони подмигнул им, и они снова опустили глаза в тарелку. – Какие же вы милашки, – произнес он, обращаясь к ним.
– О Господи, – тяжело вздохнул Тедди Поуп. В эти дни настал его черед сидеть с мрачным видом.
– В чем дело, – сказал Тони, – ты истекаешь кровью?
– Хотел бы я, чтоб ты уже стоял в рейтинге Биммлера, – сказал ему Поуп. – Стало бы легче дышать.
– А я хочу сообщить тебе новость, – сказал Тони, – знаешь, сколько писем от поклонников и поклонниц я получил на прошлой неделе?
Тедди зевнул и отвернулся.
– Как жаль, что ты боишься меня, – сказал он мне на ухо.
Его манера держаться многократно менялась. В первый вечер он принялся меня поддразнивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
– Я люблю тебя, – шептал я ей, и ее глаза наполнились слезами.
– Я впервые чувствую себя женщиной, – сказала она. Однако еще до моего ухода наше настроение изменилось.
Если я любил ее в начале вечера, то сейчас любил куда больше, я никогда еще так сильно ее не любил, но это была горькая любовь, с ощущением утраты. Каждый из нас понимал, что после этой ночи дальше двигаться некуда.
Мой инстинкт не подвел меня. К следующему дню я уже потерял ее. Мы потеряли то, что имели. Мы больше не были близки и редко могли подняться над унылой депрессией, которая нависает над людьми, все еще находящимися во власти чувства и знающими, что у этого чувства нет будущего. Мы поступили так, как сказала Лулу, мы продолжали следовать тем же путем, мы даже делали вид, что ничего не произошло. И все это время я оплакивал наш единственный звездный час.
Мы по-прежнему совершали обход всех мест, понемногу ссорились, даже занимались любовью и все это время чего-то ждали. День, когда Лулу начнет сниматься в новой картине, приближался, и словно это был первый из серии дней, ставивших точку, – день, когда она уедет в киностолицу, день, когда я выну последние деньги из банка, день, когда мне придется расстаться с Дезер-д'Ор, – мы никогда об этом не говорили. Однажды она сказала мне, что Тедди Поуп и Тони Тэннер скоро приедут на курорт, чтобы сняться с ней для рекламы, и даже потрудилась рассказать сюжет фильма. Новая картина будет о треугольнике. В конце Тедди Поуп завоюет ее, а в середине фильма она будет считать, что влюблена в Тони Тэннера.
– Я не хочу, чтобы ты переживал, – сказала она мне. – Естественно, мне придется все время быть с Тони и Тедди. Студия хочет, чтобы была большая предварительная реклама этому фильму.
– Очевидно, я буду редко видеть тебя.
– Какая глупость! Ты можешь быть с нами все время. Просто когда нас станут фотографировать, тебе лучше будет отойти в сторонку.
– Я буду носить с собой опускную дверь, – сказал я.
– Ты совершенное дитя.
Как только Тедди и Тони приехали, наша жизнь изменилась. Вместо того чтобы бывать у Доротеи, мы объезжали клубы, где ужинают, и ночные клубы – Тедди с Лулу, а мы с Тони Тэннером сзади. Так прошла неделя – виски с содовой, темные залы с волнистыми стенами и ребристыми арками, свойственными архитектуре Дезер-д'Ор. Мы составляли любопытный квартет. Для публики снова пущен был слух о романе между Тедди и Лулу, и было сделано, наверное, сто снимков, как они смотрят друг другу в глаза, держатся за руки или танцуют вместе. Однако когда мы сидели за столом и поблизости не было фотографов, Тедди Поуп все внимание уделял мне, а Тони Тэннер затевал долгие беседы с Лулу. На заре, расставшись с актерами, мы с Лулу на час-другой оказывались вдвоем. Я никогда еще не видел ее такой счастливой. Она была в восторге, что при ней трое мужчин.
– Интересно, какую себя ты больше любишь, – заметил я после одного вечера.
– Ту, которая с тобой, – слишком уж быстро ответила она. – Этот Тони такая зануда.
А Тони был хорош собой. От природы. Высокий, с хорошо развитой мускулатурой и черными волнистыми волосами. На подбородке у него была ямочка. Хотя ему минуло двадцать пять, он все еще ходил враскачку и держался агрессивно, как некоторые актеры, не обладающие юмором. Я понимал, что отношусь к нему предвзято, но он раздражал меня.
– Эй, цыплята, – говорил он, – давайте загоним мышь в очередную ямку. – Этим он хотел сказать: «давайте двигать».
У Лулу всякое его высказывание вызывало смех. Он набрался разных манер разговора и пользовался ими, как палкой, которой выколачивают ковер.
– Милок, – перебивал он, если я начинал с ним препираться, – не глотай слова. Дискуссия должна быть без обмана.
Если женщина принималась нервно хихикать, он успокаивал:
– Дамочка, смажь свой инстинкт самосохранения.
Возможно, легче будет понять его, если я скажу, что наедине со мной он держался всегда по-дружески. В те единственные полчаса, что мы провели вместе, он не переставал восхищаться тем, что я летчик.
– Вам, ребята, – говорил он, кивая с серьезным видом, – в самом деле крепко досталось. Я был за океаном в командировке с развлекательной программой и в меру своих скромных возможностей видел, что это такое.
– Да, – сказал я, – в меру твоих скромных возможностей.
– Поэтому мне бывает стыдно и я чувствую себя полным ничтожеством, когда разговариваю с такими, как ты. Как все-таки…
– Насколько я понимаю, ты знаешь Мэриона Фэя, – прервал я его.
– Этого мерзавца. Пара девчонок, с которыми я знался, выполняли кое-какую работенку для него, и пошел слушок, что я сутенер. Такого рода вещи случаются, когда начинаешь преуспевать в нашем деле.
– А ты хочешь преуспеть, верно7 – осведомился я.
Он настороженно посмотрел на меня, словно пытаясь понять, насколько важно для меня хорошо к нему относиться.
– Как же иначе? А ты разве не хочешь? – Уголки его губ опустились. – Однако ничего у меня не выйдет. Никогда я ничего, дружище, не добьюсь.
– Неизвестно. Может, и добьешься.
– За мной тянется одна скандальная история. Я жил с одной трахалкой, и она втюрилась в меня. Только это была безнадега. Я терпел ее сколько мог, а потом сказал, чтоб она проваливала. И знаешь что? Она покончила с собой. Хочешь верь, хочешь нет, я ведь думал сделать как лучше. Какая заварилась каша! Говорят, что я довел ее до этого.
А когда Тони Тэннер был не наедине со мной, он держался иначе. При других он всегда нападал на меня. Они с Лулу, случалось, вели своеобразный обмен мнениями.
– Ты мальчик, которого ничто не способно возмутить, – однажды сказала она ему.
– Значит, невозмутимый? Лапочка, да я как кисель.
Лулу рассмеялась.
– Держу пари: чуть не теряешь сознание, входя в комнату.
– В твою милую комнатку? – Тони покрутил пальцем волосы. – Впусти меня, и я такую бурю устрою, что весь дом разнесу. – Он произнес это так громко, что люди за соседними столиками повернули к нам головы. Тони подмигнул им, и они снова опустили глаза в тарелку. – Какие же вы милашки, – произнес он, обращаясь к ним.
– О Господи, – тяжело вздохнул Тедди Поуп. В эти дни настал его черед сидеть с мрачным видом.
– В чем дело, – сказал Тони, – ты истекаешь кровью?
– Хотел бы я, чтоб ты уже стоял в рейтинге Биммлера, – сказал ему Поуп. – Стало бы легче дышать.
– А я хочу сообщить тебе новость, – сказал Тони, – знаешь, сколько писем от поклонников и поклонниц я получил на прошлой неделе?
Тедди зевнул и отвернулся.
– Как жаль, что ты боишься меня, – сказал он мне на ухо.
Его манера держаться многократно менялась. В первый вечер он принялся меня поддразнивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114